— Я знала, что ты так сделаешь, — печально сказала она, опустив руки, сидя на полу. — Твое будущее давно пропало из моего поля зрения, но мне не нужно было видеть, чтобы знать. Ты всегда была амбициозной, Свена. Было неизбежно, что ты восстанешь против меня.

— Тогда поздравляю, — насмешливо сказала Свена. — Ты была права в последний раз.

— Не в этот раз, — пророчица покачала головой. — Я не буду с тобой биться, сестренка.

Свена растерянно застыла.

— Тогда ты подчинишься?

— Нет, — Эстелла криво улыбнулась. — Ты это сделаешь.

И она вскинула руку.

Свена автоматически уклонилась, подняла барьер из острого льда, но это не помогло. Как только Эстелла вытянула руку, одна из черных цепей слетела с нее, изогнулась странно в полете и проникла над барьером, обвила горло Свены. Но, хоть она видела цепочку, она не ощутила ее вес на своей коже, и когда ее ладони взлетели, чтобы сорвать путы, ничего не было. Совсем ничего.

— Что ты наделала? — взревела она, безумно щупая голую шею.

— Я тебя исправила, — сладко сказала Эстелла. — Не переживай, милая. Я все исправлю.

Слова падали мягко, как снег, и когда они утихли, невидимая цепь на шее Свены затянулась. Она упала на пол, задыхаясь, терзая ногтями то, что выпустила Эстелла, но все еще не ощущала ничего, даже магии. Ее горло сжалось, отрезая ее не от воздуха, а от мира. Ее словно выдавливали из тела, и, пока она беспомощно боролась на полу, Эстелла опустилась на колени рядом с ней, убрала волосы с лица Свены, как в юности.

— Вернись к тому, как было, — прошептала она. — Вернись ко мне.

Это было последним, что услышала Свена, и все закончилось.

* * *

В двух тысячах миль от них в центре горы, которая торчала, как шип, из центра огромной пустыни в Нью-Мехико, которая теперь принадлежала Бетезде Хартстрайкер, в пещере, полной сокровищ и мусора, собранных в равной мере, Брогомир, Великий Пророк Хартстрайкеров, выпал из гамака.

Он приземлился на ноги по привычке, тряхнул головой, пытаясь прогнать жуткий сон. Жаль, но и это было по привычке. Он уже знал, что это был не сон.

Это было проблемой.

Боб отвернулся от гамака, хмурясь, перебрался через груды древних шахматных досок, фляг, корон, артефактов и колпаков, спеша добраться до доски, прислоненной к нераскрашенной двери, служившей его столом. Его настоящий стол было обустроен как дом для его голубки.

Его внезапное падение явно разбудило ее, потому что она прилетела на его плечо, ее коготки оставили дырочки в тонкой ткани футболки, но еще десять лет это будет не в моде. Но Боб это не заметил в этот раз. Он был занят, рылся в слоях розовых и желтых заметок на липучках, покрывающих доску, словно чешуя, он проверял каждый листочек и бросал на землю.

— Нет, — бормотал он. — Нет, нет, нет, нет… Ах!

Он сжал оранжевый листок, словно выигрышный лотерейный билет, повернулся к птице на его плече.

— Милая, — сладко сказал он. — Боюсь, придется попросить тебя полетать.

Голубка склонила голову, моргнула глазами-бусинками с вопросом в ворковании.

— Да, далеко, — Боб показал ей бумажку. — Боюсь, сюда.

Голубка снова заворковала, и Боб вздохнул, прошел к коробке сливочного печенья, лежащей на пыльной стопке видеокассет. Он открыл коробку и вытащил сахарный квадратик. Птица тут же встрепенулась, прыгнула на его раскрытую ладонь. Когда она склевала взятку, Боб погладил ее радужную шею нежным пальцем.

— А теперь? Это важно.

Голубка кивнула и полетела, хлопала крыльями изо всех сил, устремляясь по тяжелому воздуху к окошку у вершины искусственной пещеры. Боб смотрел, пока она не пропала из виду, и он закрыл коробку печенья, бросил ее на стол, и раз в скором времени шансов больше не будет, он пошел спать.

Глава 1

В темном углу Подземелья СЗД, где туристический шарм центра старого Детройта сталкивался с районами фабрик, на верхнем этаже рассыпающегося многоквартирного дома, построенного так плохо, что ему пришлось прислониться к колонне, чтобы не упасть, Джулиус, младший сын Бетезды Хартстрайкер, величайший позор клана Хартстрайкер, был занят борьбой.

Он стоял спиной к стене, пострадавшей от воды, его зеленые глаза смотрели на темную кухню, где еще пара глаз — круглых, отражающих свет и ярко-оранжевых — смотрела на него из тьмы. Ниже глаз большая челюсть была открыта, показывая двойные ряды коротких острых зубов, рычание звучало как маленькая бензопила. Джулиус видел зубы и страшнее, но он знал по неприятному личному опыту, что, хоть зубы были не очень большими, они сильно кусали. Резервуарный барсук мог прокусить сталь, если злился, и этот был уже почти в таком состоянии, топал короткими лапами с длинными когтями по грязному линолеуму, расхаживая туда-сюда, желая обойти защиту дракона.

Он не сможет.

Как только барсук приблизился, Джулиус напал, взмахнул сачком. Длинное древко, укреплённое карбоном, выгнулось, как удочка. Джулиус повернул сачок, стальная петля наделась на бронированную голову барсука. Как только петля оказалась на месте, он повернул древко, чтобы затянуть петлю и поймать зверя.

— Поймал! — закричал он, упершись руками, чтобы мечущийся барсук на конце сачка был подальше от его тела. Он двигал ногу назад, чтобы подвинуть зачарованную клетку, когда второй резервуарный барсук выскочил из разбитого шкафчика над холодильником, спрыгнул на первого и перекусил в стальную петлю, которую Джулиус с трудом надел на шею зверя. — Да ладно, — завопил Джулиус, опустил уже бесполезный сачок, барсуки повернулись и зарычали на него, их приземистые тяжелые тела закрывали вход на кухню стеной бронированных мышц и злобы. — Я думал, вы одиночки.

Барсуки хором зарычали, щелкая сильными челюстями. Джулиус оскалился в ответ, пытаясь напомнить им, кто был тут хищником крупнее, но толку было, как если бы он зарычал на кого-то из своей родни. Резервуарные барсуки были защищены от яда, почти всей магии, а их бронированные шкуры могли остановить пули. Они были защищены и от огня, потому драконы для них были не намного опаснее людей. И теперь их было двое, а Джулиус к такому не был готов.

— Марси! — позвал он, глядя на барсуков, бросив сломанный сачок. — Как дела?

Долгая напряженная тишина, и она ответила:

— Могло быть лучше.

Не на этот ответ он надеялся.

— Лучше? — спросил он, рискнул оторвать взгляд от барсуков, чтобы посмотреть на гостиную, где Марси стояла над клиентом, юношей, чье неподвижное тело было накрыто призраком резервуарного барсука размером с машину.

— Я не виновата, — прорычала она, хмуро глядя на сияющие круги заклинаний, которые нарисовала на дешевом паркете. — Это должно было занять десять минут, но тупое проклятие так плохо сделано, что его почти невозможно убрать. Как будто кто-то делал его так неумело, что получилось случайно гениально.

— Я же говорил, это не проклятие, — прохрипел клиент, его бледное лицо покрывал слой нервного пота, который становился только хуже каждый раз, когда резервуарные барсуки издавали звуки. — Это любовное заклинание.