– Это мой отец, Настя. Деринг Александр Иванович.

– Но как? Ты ведь говорил, что он умер пять лет назад.

– Я не знаю, Настя, в том, что мой отец умер, сомнений быть не может, я сам хоронил его.

– Нет. Это просто не реально. Одного двойника я еще допускаю, с большим трудом, но все же допускаю, но два двойника в одной семье – это уже перебор. Этого, точно не может быть. Так просто не бывает, – я была в полном недоумении.

– Я сам в шоке, Настя. Нам нужно поговорить с Марком.

– Нам нужно поговорить с ними со всеми. Что за хрень, вообще, происходит?

Мы с полчаса просидели в кабинете, дав братьям время, немного поговорить и вышли к ним в гостиную до камина. Присев рядом с ними, мы несколько минут сидели молча, не зная с чего начать разговор. Марк удивленно посмотрел на нас с Богданом.

– Настя? Что-то не так? – спросил он.

– Нет, папа, простите нас, но … Папа, нам нужно поговорить.

– Мы можем выйти. – Ричард и Бруно встали с кресел.

– Нет, Бруно. Нам нужно поговорить всем вместе. Дело в том, что сегодня открылась весьма загадочная и совершенно непонятная для нас с Богданом ситуация, мы хотели бы прояснить ее и, я думаю, сделать это мы сможем лишь все вместе.

Марк, Ричард и Бруно внимательно смотрели на нас. Богдан открыл ноутбук и поставил его перед братьями, они удивились не меньше нас, но помимо удивления, в их глазах прослеживалось, что-то еще, радость, смешанная с глубокой болью и растерянностью.

– Это мой отец, – сказал Богдан. – Деринг Александр Иванович.

– Папа, ты не знаешь, как такое, вообще, возможно?

Марк внимательно посмотрел на фото, потом на нас с Богданом.

– Я, конечно, не уверен, но я думаю, что в этой ситуации дело совсем не в совпадениях. Скажи, Богдан, кем был твой отец, в какой семье он рос?

– До двенадцати лет отец воспитывался в детском доме, здесь в Ижевске, потом его усыновили и он уехал в Ивановск.

– А фамилия отца до усыновления? Ты знаешь, какая у него была фамилия по родному отцу?

– Архипов Александр Николаевич 8 сентября 1945 года рождения, – ответил Богдан.

Братья были в полном недоумении. Марк взял себя в руки и продолжил разговор.

– Когда я приехал в Россию, не любили меня еще и за то, что я – немец. А мы ведь, ни какие не немцы, мы самая, что ни есть русская семья. Наш отец знаменитый архитектор – Николай Иванович Архипов, еще до войны улетел со своей женой в Германию, исключительно по рабочим делам. Все у них было хорошо, отец был востребован в области своей профессии, но потом началась война, отец стал не нужен ни Германии, ни СССР. В СССР он вернуться не мог, так как тогда уже он имел двойное гражданство и по одному из них он стал врагом народа для русских. Но и в Германии все заслуги отца перед страной списались на нет. Тяжелые годы войны, не менее тяжелые послевоенные годы, отец скрывался, где только мог, но не присягнул на верность Гитлеру и не стал стрелять в русских солдат, для которых он все равно уже был врагом. После войны у нашего отца родилось четыре сына. Старшими сыновьями были близнецы – Платон и Александр, потом Николай и младший – Иван. Спустя 10-ть лет после войны отец не оставлял надежды вернуться на родину.

В 1955 году он покинул Германию с одним из близнецов – Александром, мать осталась в Германии с младшими сыновьями, в ожидании вызова из СССР. Первый месяц отец регулярно связывался с нашей матерью и все вроде было неплохо, но потом он просто пропал, ни каких известий о нем мы больше не получали и о том, что стало с ним и Александром в СССР, мы могли лишь догадываться. По официальным данным, он был признан врагом народа и подвергнут высшей мере наказания – расстрелу, что стало с Сашкой, мы не знали. Мы пытались искать его, но это ничего не дало. Тем временем власти Германии стали давить на мать, ее собирались депортировать из страны. Чтобы уберечь оставшихся сыновей, мать решилась официально выйти замуж за состоятельного престарелого немца. Немец усыновил нас и мы стали полноправными гражданами Германии. Платон стал – Бруно, Николай – Ричардом, а Иван – Марком Генриховичем Гретман. Насколько тяжело давалась нашей матери жизнь с ненавистным стариком, знала лишь она одна, потому как она никогда не жаловалась нам на свою судьбу и повторяла нам лишь одно: « – В память об отце и брате – мы должны выжить. Каким бы ни был этот немец, он помог нам стать полноправными гражданами страны». Через пять лет умер престарелый немец, а еще через пять лет я прилетел в Россию. Прошло очень много лет и, не смотря на то, что Бруно и Сашка были близнецами, сейчас нельзя было бы с точной уверенностью утверждать, что твой отец, Богдан, именно тот Сашка, которого мы когда-то потеряли. Можно, конечно, сделать экспертизу, но у наших близнецов была одна неповторимая черта и здесь, на этом фото ее видно. – Марк указал на одну из фотографий, на которой родители Богдана были сняты на пляже. – Родимое пятно на правом плече в форме дуги.

Бруно расстегнул рубашку и показал нам свое правое плечо, на котором было точно такое же родимое пятно.

– Так что, Богдан, ты вовсе не двойник Германа, ты его двоюродный брат и похожи вы с ним так сильно, потому что вы оба очень похожи на нашего отца – вашего деда – Николая Архипова. – Марк показал нам старый затертый снимок своего отца, на котором было еще одно, до боли родное мне лицо, так сильно похожее на моего маленького Марика. – Очень жаль, что мы не успели застать твоего отца живым.

Чувства братьев были неоднозначны – радость от встречи с племянником и боль от того, что они так и не успели встретится с братом. Я же находилась, вообще, в неописуемом состоянии, впрочем, как и Богдан.

– Это, что же выходит? Богдан – мой двоюродный брат? – с недоумением спросила я.

– Да, Настя, – ответил мне Марк. – Не думал, что когда-нибудь посмею сказать такое, но, слава Богу, Настя, что ты мне не родная дочь.

– Да уж, тогда бы я, наверное, точно сошла с ума.

– Мне нужно поговорить с мамой, – сказал Богдан. – Она очень тяжело переживала смерть отца. Ее нужно подготовить к встрече с Бруно…

Этот вечер мы, как обычно все вместе провели у камина. Кирилл и Вадим рассказывали о своих делах. Мы с Богданом сообщили о том, что намеренны подать заявление, но о том, что я беременна, ни кто пока не знал. Мы просидели до позднего вечера, Кирилл и Вадим ушли к себе, Богдан и Бруно с Ричардом тоже. Мы с Марком остались вдвоем. Я внимательно смотрела на него.

– Ты что-то хотела, Настя? – спросил меня Марк.

– Да, папа, расскажи мне о том, как ты приехал в Россию.

– Ты хочешь знать, что было до тебя?

– Да. Очень хочу.

– В моей жизни, Настя, тоже были реки крови и много несправедливости, так же как и ты, я очень рано повзрослел и всего в жизни добивался сам, потом и кровью. У меня были друзья, была семья, были сыновья и у моих сыновей были семьи. Да, Настя. Аскольд был женат и Рик тоже и у них тоже были дети…

Глава 1.

Германия 1966 год.

– Марк, я не понимаю, зачем ты так рвешься в СССР. Ты подумал о том, что ждет тебя там?

– Мама, я твердо решил, я хочу жить там.

– А как же Марта? Ты бросишь ее в погоне за несбыточной мечтой?

– Я никогда не брошу Марту, мама. Она едет со мной.

– Вы с ума сошли.

– Прости меня, мама. – Марк крепко обнял мать. – Прости родная моя, но я не могу по-другому, какая-то неведомая сила тянет меня в СССР. Я не могу остаться здесь.

– Храни вас Господь, – мать, по-христиански, перекрестила Марка и он вышел из дома.

Марк прибыл в аэропорт за полчаса до начала посадки, Марта уже ждала его там.

– Привет, моя милая фрау. – Марк поцеловал Марту в щеку. – Ты готова отправиться со мной навстречу неизвестности?

– Я верю в тебя, мой русский Ваня и готова идти с тобой хоть на край света.

– А что родители?

– Родители сказали, что я сумасшедшая, но все же они не против моего обучения в СССР, так что отец поможет нам сделать вид на жительство, нам будет, где остановиться и на что жить первый месяц, а дальше…