Года три назад, когда Маничка был еще старшим лейтенантом с ним произошла неприятная история. Встав на стремянку, он рукой схватил "коня" (веревку), которым передавали самогон из хаты в хату на втором этаже и попытался оторвать кисет с бутылкой. Передающий дорожник, увидев эту картину, крикнул в соседнюю принимающему, – Маничка зацепил, тяни. И представьте картину, в двух хатах на помощь дорожникам пришли мужики и практически одновременно дернули веревку вверх. Маничка, вцепившись в коня, завис в воздухе. Стремянка упала и вот он висит на уровне второго этажа. А дорожники, регулируя голосами натяжение веревки, начали его раскачивать. Все закончилось печально для Сенькова – веревка не выдержала, он упал на стремянку и сломал правую руку.

Пока Маничка три месяца был на больничном – это была лафа. Самогон гоняли десятками литров, ничего и никого не опасаясь. Некоторые уже стали забывать, что есть такой Сеньков, но… Всему хорошему (как, впрочем, и плохому) приходит конец. Закончилась лафа и у дорожников – Сеньков вышел на работу. Хотя кто-то и питал призрачную надежду, что сломанная рука будет Маничке уроком, но Сеньков решил не оправдывать ничьих надежд.

Он стал действовать умнее. Завел себе длинный шест, один конец шеста засунул в металлическую трубу, сварщик из хозобслуги приварил к трубе крючок и Маничка теперь старался порвать коня этим приспособлением. Максимум, стоя на табурете, чтобы вторую руку не сломать. Если не удавалось порвать коня, то он просто срывал крючком кисет с бутылкой и был доволен.

К началу этой истории, Маничка достал всех дорожников централа. Особенно досталось дорожникам камеры №155 (хаты один пять пять) Седому и Сынку. Хата один пять пять – это была именно дорожная хата, то есть через нее шли грузы практически на все крыло централа. Сверху, снизу, слева, справа, через коридор по вентиляции в хату напротив, двумя словами – перевалочная база. Хата была большая, сидело в ней человек тридцать, все ранее судимые. Смотрел за хатой Андрей Ява, мужчина лет 42-44, рецидивист со стажем. Погоняло получил за то, что, катаясь в юности на мотоцикле, повредил ногу. Теперь сильно хромал и ходил с палочкой. Об остальных обитателях камеры говорить не будем, речь не о них.

И во время своих суточных дежурств Маничка, как правило, всю ночь "дежурил" под окнами именно этой хаты, несмотря на то, что камера располагалась на третьем этаже. Но с помощью табурета, своего приспособления и высокого роста, он мог дотянуться и до их "коня".

Плюс к этому, в 155 гнали самогон, который потом "разгоняли" по тюрьме. Сколько-то отдавали на общее, сколько-то передавали на "крест" (тюремную больницу") и на "тубанар" для больных туберкулезом. Сколько-то "засылали" в камеру к тем, кто приговорен к пожизненному, то есть "пыжикам". Адресатов хватало, следовательно, работы и у самогонщиков было много.

Всеми этими передвижениями грузов управляли дорожники Седой и Сынок. Седой – парень лет 25, сидел второй раз за кражу. Цвет волос у него был темный, но на темени было пятно седых волос, отсюда и прилипло прозвище. Был он невысокий, коренастый и очень шустрый. Он стоял "на дороге" у окна и успевал управлять четырьмя "конями", во все четыре стороны – вверх, вниз, вправо и влево. При этом одним глазом смотрел за Сынком, чтобы тот не накосячил.

Сынок прозвище получил за то, что обожал Сантино (Санни) Корлеоно из "Крестного отца". Саму книгу Сынок читал раз тридцать, да и сейчас она у него лежала под подушкой. Был он ровесник Седого и тоже сидел второй раз, угнал машину. Сынок "точковал" грузы и занимался переправкой их через вентиляцию в хату напротив. Но все равно, в этой паре старшим был Седой.

Седой и Сынок как-то сдружились за эти несколько месяцев, пока жили в одной хате и занимались общим делом. И все бы у них шло хорошо, если бы не Маничка. Сеньков был для них головной болью. Что они только не думали и не прикидывали, как отучить Маничку от его "охоты", но ничего путного на ум не шло. Опять прошлой ночью, находясь на дежурстве, капитан сорвал шесть литровых бутылок с зельем. Значит раскусил их последнюю задумку и теперь на нее не реагирует.

Признаться, задумка была оригинальная. Смысл был в следующем. Когда набиралось определенное количество "пьяного груза", то Сынок звонил в какую-нибудь хату, находящуюся на другом конце корпуса и говорил всего одно слово, – Начинайте.

В той хате начинал разыгрываться целый спектакль. Один из арестантов изображал болезнь – сердце, аппендицит, почки. Сокамерники через инспектора вызывали врача, крича, что человек умирает. Приходил врач, но "больной" говорил, что не может встать с нары и требовал врача в камеру. По правилам, никто не может зайти в камеру после отбоя. Точнее, зайти можно, но должен присутствовать ДПНСИ (дежурный помощник начальника следственного изолятора), либо его зам, дежурный оперативник и несколько человек контролеров. Следовательно, Маничка был там, вместе с доктором и пока врач обследовал и щупал "больного", у дорожников был примерно час, чтобы успеть распихать груз. Но, вот уже второе дежурство Сеньков никуда не ходит, а караулит груз, стоя под окнами. Понял, догадались дорожники, "пасет" за нами.

И, наверное, так бы и продолжалась эта карусель, если бы не случай. Однажды с суда приехал Антон Гелик и рассказал интересную историю. Прозвище Гелик получил за любовь к автомобилям "Гелендваген". Сидел он третий раз и все за махинации с землей. Но на этот раз попал вместе с женой и теперь судили обоих. Гелик всеми способами старался отмазать свою Настю, чтобы она вышла на свободу. По его словам, у него получалось.

Так вот, приехав с суда Гелик начал рассказывать…

– Прикиньте, что Настя моя рассказала. На днях у девок в хате хипиш (скандал) произошел, что-то там две наркоши не поделили и сцепились, прям по-взрослому. Ну и короче, начинается суета – ДПНСИ, куча мусоров и Маничка с ними. Открывают хату, влетают толпой, этих наркош растянули по углам, Тайсоны, мля. А у них же хата старая, убитая, всё ремонт сделать не могут. И по хате у них, как дома у себя тараканы, мыши и крысы бегают. Стоит Маничка и что-то им "лечит" за режим содержания и правила внутреннего распорядка, девки кивают в ответ, типа, понимаем, гражданин начальник. И тут из-под нары вылазит мышка и пробежала по хате. Маничка, как увидел ее, побледнел и из хаты выскочил. А Наташка Сечка, Ява, ну ты знаешь ее, еще вслед кричит, – Гражданин начальник, а как же правила внутреннего распорядка? Девки ржут, оказывается наш Маничка мышей боится. Вот так, пацаны.

Все поулыбались, кто-то позлорадствовал, а у Седого начал зреть план. О чем-то пошептавшись с Сынком, Седой подошел к Яве и сказал, – Андрей! Есть тема.

– Что за тема? – поинтересовался Ява

– Давай Маничку накажем. И рассказал свой план. Смотрящий ухмыльнулся и сказал, что это должно сработать.

– Хата, слушайте, – громко произнес Ява, – тема такая. С сегодняшнего дня ловим мышей всей хатой. Как хотите – на петли, в пустые бутылки, хоть руками, но нужно поймать штук 15-20, и чтобы все были живые. Кошку привязать, чтобы не пугала живность и вперед. И чем быстрей, тем лучше.

Надо заметить, что в камере жила кошка по кличке Стерва, ее прикармливал Сынок, она и мешала мышам разгуливать по хате, как по Арбату. Теперь кошку придется садить на привязь, но кошка – кошкой, а месть Маничке – это святое. Для Стервы сплели ошейник и привязали к ножке нары.

И вот несколько дней практически все обитатели хаты 155 занимались отловом мышей. Наловили штук двадцать пять, начиная от совсем маленьких мышат и заканчивая отцами и матерями мышиных семейств – взрослыми особями. Всех мышей сажали в пустую двухлитровую бутылку. Сделали им дырочки для вентиляции, кормили и даже пытались поить, заливая им внутрь воду. Вся хата ждала день "Х".