— Яна, мне было слишком больно об этом вспоминать, — Дима поморщился, — потом были сложные времена, связанные с бизнесом. Только совсем недавно я стал относительно свободным.

— Что ты имеешь в виду? — я как будто чувствовала, что он чего-то не договаривает. — В каком плане свободным?

— Надо мной теперь нет никого, — он вдруг улыбнулся, — я сам решаю, что будет, и как. Поверь, это очень важно для меня.

— Верю, — фыркнула недовольно. Охотников всегда был крайне самостоятельным и терпеть не мог надзора или чего-то похожего. Учиться он тоже предпочитал на своих ошибках, а не на чужих.

— Я прошу у тебя прощения за все, что было, — повторился он, — за то, что тогда наговорил и за то, что говорил за эти дни. Знаешь, со мной осталась какая-то тень, которая накладывается на тебя.

— Образ, который сформировался у тебя в голове из-за тех переписок и видео? — я скривилась. Даже знать не хочу, что именно он думал обо мне все это время. Хотя это и так понятно.

— Я знаю, что ты другая, всегда знал, но позволил себя обмануть. Это правда самая большая моя ошибка.

Хорошо, мы опять вернулись к извинениям. Только вот я все равно как будто не готова их принять. Точнее, не в этом дело. Все эти слова для меня оказались совсем не тем, что было нужно. Я так их ждала все это время, а теперь не знала, что делать. Если бы Охотников что-то сделал для меня, наверное, это было бы более говорящим, чем "прости меня". Только вот я не знала, что он такого может совершить. Потому что, в принципе, внутри меня после того, как пришлось впервые за столько времени рассказать свою историю, и в ответ услышать такую же, но с другой стороны, осталась только опустошенность.

Может, мне и было это необходимо? Просто выговориться и получить в ответ понимание, а не какие-то новые обвинения?

Аппетит пропал. Впрочем, изначально я тоже была не сильно настроена на сытный ужин. Знала же, что все это не просто так. Если за мной следят, то значит, они и сейчас где-то недалеко? Или это уже слишком и смахивает на паранойю?

— Ко мне поедем? — вдруг произнес Охотников.

— Что, прости? — мне послышалось, правда?

— Ну тебе же надо «втираться ко мне в доверие», — объяснил свое внезапное предложение мужчина, — мне кажется, времени уже достаточно прошло. А то вдруг тебя обвинят в бездействии, м?

— Ну поехали, — проговорила недовольно, где-то понимая, что, наверное, он прав, — но если ты вдруг решишь, что тебе можно ко мне приставать или к чему-то склонять, значит, все вот эти твои просьбы о прощении и извинения были ложью.

— Я понимаю, — он прикрыл глаза, — и в мыслях не было. То утро… не знаю, что на меня нашло. Обманные образы в голове.

Раздраженно цыкнула. А кого сейчас он перед собой видит? На сколько процентов он убил тот образ изменщицы, который хранил столько лет?

— Ну вот и проверим, насколько ты понимаешь, — я положила столовые приборы на тарелку, показывая, что закончила с ужином, — знаешь, насколько низок мой уровень к тебе, Охотников? Минус девяносто девять из ста.

— Ну, это же не минус сто из ста, да? — он неожиданно подмигнул, — Птичка, я тебя услышал. Никаких пополновений, никаких провокаций. Все будет чинно и спокойно.

Мне кажется, когда с таким вот лицом что-то обещают, то вряд ли стоит человеку верить. Но я его предупредила. Так что пусть сам решает, что ему важнее. Мое отношение или разовый секс.

— Отвозим вас домой, Яна? — спросил Сергей, открывая заднюю дверцу машины.

— Нет, едем к Дмитрию, — я забралась внутрь салона. Сам Охотников о чем-то разговаривал на улице.

— Вас понял, — сверкнул улыбкой водитель.

Я нахмурилась. Ну вот, он же подумал, что я по понятным причинам еду в квартиру к Диме. Ну и ладно, в принципе, так все и должны думать. Может, и в окружении Охотникова есть засланец, кто знает?

— Все, поехали, — бывший сел в машину.

— Куда-то заехать хотите?

— М-м, Птичка, ты хочешь чего-нибудь? — обратился ко мне Дима.

— Нет, — покачала головой.

— Думаю, если что, дома обязательно что-нибудь найдется, — постановил мужчина, — едем по прямой, в общем.

В салоне заиграла ненавязчивая музыка, и я отвернулась к окну, думая о прошедшем разговоре.

Дима сказал, что не мог даже про себя называть меня прозвищем, которое сам и придумал. Словно оно было слишком чистое для той, кого уличили в измене. Но в нашу первую встречу в баре он назвал меня Птичкой. То есть я представлялась ему тогда той, которую он когда-то любил? Но его поведение… словно он видел во мне какую-то доступность, хотя я никогда такой не была. А вот девушка, которая слала свои фото разным парням, снималась в видео — она наверняка бы не отказалась провести приятный вечер с красивым мужчиной, пусть и бывшим.

По-моему, у нас тут наблюдается небольшое раздвоение личности. Моей, без моего участия. И как это лечить? Все время пытаться доказать, что вот она я — настоящая?

Стоп. С чего я вообще я должна что-то делать? Я — не спасатель, а Охотников — не мой интерес. Все закончится, и я уйду. Спокойно и без каких-либо сожалений. Сейчас, когда он близко, мне в голову непонятно что лезет, несмотря на обиду, но стоит нам разойтись, и все будет хорошо. Точно это знаю.

А ведь я даже не знаю, любил ли он меня. Если ринулся искать, как только выяснил правду, то, наверное, да? Или это просто его знаменитый интерес не дает ему спокойно жить? И правда, такое пятно на репутации ловеласа.

— Судя по твоему лицу, ты думаешь о чем-то нехорошем, — заметил Дима, видимо, все это время разглядывающий меня.

— О тебе думаю, — отозвалась, чуть погодя.

— Оу, жаль, что мысли обо мне заставляют тебя хмуриться. — Ничего себе, как поэтично.

— А тебе бы хотелось, чтобы заставляли улыбаться?

— Да, а еще… — он наклонился ко мне и тихо прошептал кое-что на ухо, чтобы Сергей не услышал.

Я покраснела и от души двинула его локтем в бок, заставив отодвинуться.

— Мы же договорились!

— Так я ничего не делаю, всего лишь ответил на твой вопрос.

Я не удостоила его ответом, только смерила недовольным взглядом. Может, ему все еще двадцать пять, и он просто притворяется серьезным дядечкой с опасным бизнесом?

Доехали мы до дома, в котором жил Охотников, минут за сорок. К счастью, за это время больше никаких шокирующих диалогов не произошло.

Двор, в который без пропуска не попасть, подземная парковка с кодом — все по высшему разряду и немного пугает. Сразу возникает ощущение, что тут готовятся держать осаду.

— Какой этаж? — спросила у Димы, окидывая взглядом кучу кнопок с цифрами.

— Шестнадцатый.

— Ого, а чего не двадцать пятый какой-нибудь?

— Не захотелось, — отозвался мужчина.

Я пожала плечами и нажала нужный этаж.

Квартира оказалась двухэтажной, и я молча забрала все свои вопросы назад. На двадцать пятом второй этаж не построишь — там уже крыша дальше.

— Капец, — высказалась я, разглядывая баснословно дорогие метры, — вот и зачем тебе все это? Ты же один живешь…

Я осеклась. А вдруг не один, просто прогнал всех, кого надо, на время, пока будет тут со мной.

— Один, — успокоил меня Охотников, — не знаю, покупал с расчетом на то, что тут со временем появится кто-то еще. А тут еще район такой хороший — вряд ли застроят в ближайший десяток лет, так как рядом исторические здания.

— И когда ты купил ее?

— Месяца два назад. Еще не успел обжить нормально.

Мне стало как-то не по себе. А когда он узнал правду обо мне? Надеюсь, уже после покупки, а то все как-то немного страшно.

— А как же Москва? Ты же там живешь? — я осторожно села на диван в гостиной. Уютный и, слава богу, не кожаный. Ненавижу кожаную мебель.

— Там тоже есть квартира, — успокоил меня Охотников, вызвав нервный смешок, — я пока не решил, где точно хочу жить большую часть времени. Ты что-то будешь?

Большая гостиная соединялась с кухней, поэтому мужчина мог одновременно копаться в холодильнике и разговаривать со мной.