– Это же то, о чём я думаю? – озабоченно спросил Егор, глядя на монитор.

– Если ты не думаешь, что это эпифизарный перелом головки бедренной кости, то да, это то о чём ты думаешь, – с сияющей улыбкой ответила врач.

– Что? – заёрзала я, в панике переводя взгляд от монитора к Егору, от него к приятной докторше. – Что там?

– Двойня, – засиял Егор. – У нас будет двойня.

– О, господи, – прикрыла я лицо ладонями. – Не может быть!

Мечтать о гипотетической двойне хорошо, а в жизни подобная новость бьёт наотмашь, шарахает по голове с такой силой, что не сразу вспоминаешь собственное имя.

Двойня! Сразу двое детей. Одновременно!

– Позняк метаться, будущая госпожа Поздняк, – ещё сильнее засиял Егор, а я постыдно разревелась.

То ли от счастья, то ли от растерянности, то ли от того, что приятная доктор сказала:

– Добро пожаловать в семью, Лена. 

Я смотрела в окно, где на фоне ярко-голубого неба безмолвно кружились крупные хлопья снега. Был виден шпиль ели, украшенной большим шарами и электрогирляндой.

Одной нарядной ёлочки нашему семейству не хватало, поэтому, помимо гостиной на первом этаже, пушистые красавицы стояли в детских комнатах и на улице – там живая.

На первом этаже слышался гомон, громкие детские голоса, которые прерывались предостерегающими замечаниями, что мама спит. Мама, как вы уже догадались – это я.

Наши двойняшки родились совсем чуть-чуть раньше срока, что считается нормой, и совершенно здоровенькие. Я бы слукавила, если бы сказала, что всё прошло просто, но разве кому-то материнство даётся легко?

К тому же, у меня замечательный, заботливый муж, который подхватывал детей сразу, как приходил с работы, и стремился во всём мне помочь. Няня, помогающая не только с детьми, но и по хозяйству. Свёкры, которые, оказалось, «возрастные» родители, и с карьерой сына не чаяли получить внуков, а здесь удача – сразу двое. И ещё мои родители.

К слову о родителях. Они переехали, жили в той самой квартире, с чешской стенкой. Стенки там, конечно, уже не было, как и кухонного гарнитура, от одного взгляда на которой хотелось материться. С помощью Егора они сделали ремонт, купили мебель и теперь наслаждались жизнью и общением с внуками.

Помню, как я поехала к родителям рассказать о переменах в своей личной жизни. Поначалу папа обрадовался, его даже беременность вне брака не смутила, может потому, что я уверила, что свадьба обязательно будет, летом.

– Врач – это хорошо, – одобрительно крякнул он. – Врач в семье всегда пригодится.

– У его отца клиника, и Егор управляет ею… это вроде как его клиника, – добавила я.

Мама заполошно взмахнула руками, потом счастливо улыбнулась, одобряя мой выбор, хотя я-то выбрала Егора не за клинику и частный дом за городом, несмотря на то, что последний оказался обалденным плюсом.

– Чего улыбаешься? – нахмурился папа, глядя на маму. – Обведёт этот богатенький Буратино Ленку, а то и детей заберёт, вот тогда посмотрим. По Сеньке шапка должна быть, по Сеньке.

Через несколько недель папа приехал знакомиться с Егором, заранее объявив мне, чтобы я не думала переживать, если что-то не так пойдёт. Они с матерью молодые, с детьми мне помогут, и вообще – всегда и во всём.

Примерно на десятой минуте разговора за столиком в ресторане, в первые пять из которых папа едва не испепелил Егора взглядом, напряжение стало спадать. К концу встречи и вовсе родитель искренне расслабился, в конце «благословив» нас на брак.

Пышной свадьбы не было, я не хотела, Егор не настаивал. Пришли только самые близкие друзья с его и моей стороны, и родственники. Сразу после банкета мы отправились в свадебное путешествие и провели три недели, наслаждаясь солнышком, океанской гладью и чистым песком. И друг другом, конечно. 

На первом этаже что-то громыхнуло, послышался визг, потом громкий детский смех, следом увещевание голосом свёкра, что маме всё же надо поспать, а их ждёт Дед Мороз, поэтому опаздывать никак нельзя.

Он, вместе со свекровью, приехали забрать малышей на выходные, сводить в детский театр на ёлку, каток и ярмарку, после инициативу должны перехватить мои родители. Конкуренцию катку и ярмарке составляли пироги моей мамы, а это очень, очень серьёзный контраргумент.

У нас же с Егором появилось несколько дней, чтобы приготовиться к празднованию нового года, и время наедине. Не то, чтобы его не хватало… Хотя, кого я обманываю, мне всегда было мало Егора. Всегда! Бесконечно и неустанно мало!

Но я отлично понимала, насколько важна для него работа, да и моя новая деятельность, совершенно неожиданная для человека со средним гуманитарным образованием – специалист по биоэтике, – увлекла с головой. Поэтому я не обижалась и роптала.

Просто время от времени подгоняла свой график работы под график Егора и молилась, чтобы его не вызвали на срочную операцию. Бабушки с дедушками подхватывали внуков и увозили навстречу приключениям, которые только они могли организовать. Ведь согласитесь, рисовать красками на окне у бабушки совсем не то же самое, что с мамой, да и кота – добродушного увальня, – дома нет.

Хлопнула входная дверь, стало тихо, через несколько минут я услышала шаги Егора, и, наконец, появился он сам. В костюме Санта-Клауса, только без бороды.

– Спишь? – спросил он, зная наверняка, что не сплю, а прислушиваюсь к звукам дома, готовясь в любой момент подскочить и прийти на выручку детям.

Всей семье приходилось придерживаться официальной версии, что мама спит, она устала, иначе процедура увоза внуков превращалась в квест.

«Мама, а то…», «Мама, а это…», «Мама, а там…», «Мама, а здесь…», и до бесконечности.

– Нет, – ответила я.

Поднялась на кровати, уселась, тонкую лямку ночной сорочки поправлять не стала, знала, что ненарочитая небрежность смотрится сексуально.

– А ты чего это? 

Я оглядела распахнутую алую куртку, низко сидящие, тоже алые штаны и колпак с белым помпоном на собственном муже, восхищаясь… всем восхищаясь.

Самим Егором, не абы каким, а Вячеславовичем Поздяком – целым доктором наук и порно-травматологом для меня лично, прямо сейчас порно Санта Клаусом. Тем, что он всё-таки мой, и даже тем, что он существует на самом деле.

Это не игра воображения, не новогодняя шутка мироздания, не последствия медикаментозного сна или комы, а реальность. Пусть я и выдумала его когда-то в порыве отчаяния и жалости к себе.

– Подумал, что нечестно, что ты всегда танцуешь стриптиз для меня, сегодня моя очередь, – с улыбкой ответил Егор.

– Ого! – я захлопала в предвкушении.

– Чур, не смеяться, – предупредил он. – Я посмотрел всего два урока на ютубе.

Мне же было не до смеха. На самом деле Егору даже двигаться не нужно было, достаточно просто стоять, смотреть на меня серыми, выразительными глазами, поигрывать мышцами груди и пресса, чтобы мои мысли и воля медленно стекали ниже пояса, превращаясь в лаву желания.

Он включил музыку, окинул меня взглядом, от которого привычные мурашки пробежались по спине, восторженно перебирая колкими лапками в предвкушении, и начал двигаться.

Покачивался в такт музыки, сначала медленно, плавно, бросая на меня красноречивые взгляды, потом начал наращивать темп в такт музыке. Первой слетела куртка, явив миру в моём лице, прокачанный, но не огромный, как у тестостероновых качков, торс.

Егор продолжил танцевать, дразня, приспустил алые штаны, под которыми не было нижнего белья. Это было… очевидно. Выдающе-выпукло и дразняще.

К тому времени, когда я успела налюбоваться на упругие ягодицы собственного мужа и его же половой орган, спрятанный под алой тканью, сидеть на месте не хватало сил. Я заметно ёрзала, пытаясь унять собственное напряжение. Один раз опустила руку под одеяло – издевательство же!

Я просто не могла больше ждать, а Санта-Клаус в лице моего мужа продолжал танец, лишая меня главного блюда. Знаете, это бесчеловечно!