- Или через четыреста.

   Уотер взглянул на нее с подозрением: не шутит ли его хозяйка. Но на это было непохоже: мисс, кажется, вообще привыкла резать вслух то, что думала.

   - Четыреста лет ваши сооружения не простоят, - произнес он авторитетно.

   - Откуда ты знаешь? У нас строят на совесть. Конечно, кое-что придется поменять, например, солнечные батареи на крышах или автоматику, но кто знает? Вдруг обратное переселение начнется на пару столетий раньше? У нас хорошая рождаемость. Лет через полтораста ожидается демографический взрыв.

   Сто пятьдесят лет?! Уотер не привык мыслить подобными масштабами! Но если сказать правду, такой подход к делу оказался ему вполне по плечу. Тем более, что 150 лет маячили в его воображении сроком, не имеющим отношения к реальному бытию. Так что он мог вполне свободно заняться проблемами более насущными. Например, проверкой, водится ли в здешних водоемах рыба. Если он мужчина - он должен стать добытчиком, иначе девчонка возьмет-таки над ним верх. Крючки он найдет из чего сварганить, в их квартале это умеет любой пацан. В одном из встроенных шкафчиков кладовки он видел целую уйму разной проволоки, так что есть возможность сообразить.

   И сообразил. Вместо лески попросил у девчонки ниток, прихватил узелок с плодовой всячиной и отправился к морю. Чтобы не заблудиться на обратном пути, он не стал спускаться на соседний ярус, а двинулся по каменной дорожке трехметровой ширины, тянувшейся вдоль всего барьера. Единственное неудобство пути состояло в том, что приметно через каждые 500 метров кромка барьера уходила вниз, превращаясь в лестницу, и дорожка делала изгиб. Места эти не были огорожены, так что приходилось смотреть в оба. Была, правда, примета: лесенки располагались напротив переулков, так что когда справа от Уотера оказывалось пустое пространство, это обозначало: голову налево, не зевай!

   Уотер не зевал. Он двигался не по самой кромке (с непривычки у него кружилась голова от высоты), а так, чтобы вполне безопасно и беспрепятственно любоваться раскинувшейся внизу панорамой. И, надо сказать, зрелище это приятно порадовало бы любой глаз.

   Город располагался ярусами на длинных террасах, вырезанных кем-то под линеечку вдоль подножия той самой огромной стены, уходившей под облака, которая так поразила Уотера в первый его день на планете. Всего ярусов было десять. Посередине каждого шла улица, которую через равные промежутки прорезали каньоны переулков. Дома располагались правильными рядочками, и вокруг каждого зеленел роскошный сад.

   Ничейный сад. Для всех, в том числе и для его, Уотера, пользования. Самые крайние строения, шедшие впритык к каменной дорожке, к той самой, по которой фланировал Уотер, впрочем, садами окружены не были. Но они и не были домами - так, какие-то длинные сооружения без крыш и окон.

   Выйдя на окраину города, Уотер увидел, что сады плавно перешли в цветники, подобные тому, посреди которого приземлился звездолет. Только растения на клумбах были разные, и кустарник тоже. На том, возле которого сейчас стоял Уотер, пламенели фонарики каких-то ярко-красных ягод. Уотер попробовал - ягоды оказались жесткими и невкусными. Должно быть, еще не поспели.

   Глянув вниз, Уотер отыскал глазами звездолет и решил спуститься, чтобы прихватить с собой кассетник и диски. Но он зря утомлял ноги: входной люк звездолета был не только закрыт, но и заперт. Подобрать шифр Уотер не смог, хотя и сделал такую попытку.

   Эта маленькая неудача не испортила ему настроения. До моря в самом деле было около полутора часов ходьбы; ярусы, на которых располагался город, сразу же за последними домами круто бежали вниз. Спускаться было легко, центральная дорожка была кое-где террасирована на ступеньки по 20 см высотой каждая, и если бы не духота, усиливавшаяся по мере продвижения вниз по склону, все было бы еще чудеснее.

   Море встретило Уотера приятной гладью почти зеркальной поверхности. По воде отдельными симпатичными пятнышками плавали островки вполне земных и на вид безопасных растений: вот розовели среди громадных листьев крупные кувшинки, вот поднимались изящными группками заросли лотоса (Уотер видел его когда-то на картинке у учебнике древней истории, а потому узнал). Несколько в отдалении склоняло метелки нечто, наполненное съедобными на вид зернышками, и какое-то другое нечто, стебли которого были покрыты колючками, плавало возле зеленого островка, окружая его с трех сторон.

   Поколебавшись, Уотер рискнул раздеться и тоже поплавать. Хотя он вдосталь наслушался в свое время россказней о смертельных опасностях, подстерегавших неосторожного купальщика в незнакомых водоемах, но до сих пор все повествования об ужасах неосвоенных планет оказывались элементарнейшим блефом.

   "Если бы море было опасным, девчонка наверняка бы меня об этом предупредила," - подумалось Уотеру.

   Ему так и почудился ее насмешливый голос: "Какой идиот стал бы запускать в водоемы разную гадость?"

   И точно, никакой ядовитой живности на Уотера не набросилось. Может, что-то где-то там и водилось, но, наверное, это было отсюда далеко. Или предмет, заплескавшийся в воде у берега, показался этим тварям невкусным. Как бы там ни было, никто даже не попытался подкормиться Уотером, наоборот, угощение было преподнесено ему.

   Полакомившись зернышками из метелок, он заинтересовался стеблями, извивавшимися в толще воды. Кроме листьев и шипов, растение густо облепляли крупные наросты, сцепленные по три. Уотер отодрал один нарост - внутри находился орех, недозрелый, но на вкус вполне.

   Вот только вода особой свежестью не отличалась, она была слишком теплой, однако опять же, не везде. Поверхность моря только с виду казалась спокойной, в действительности вода текла, и отдельные струйки ее были разными на ощупь. Чуть подальше от берега, за кувшинками, проходило невесть откуда взявшееся холодное течение, и было очень приятно после палящего зноя местного солнца нырять в прохладу, чтобы перехватывало дух, а потом вдоволь нежится в теплых волнах на мелководье. Уотер качался на спине и воображал, что лежит в ванной. Ванны у него дома не имелось, но он много раз видел эту штуку в кино. На лицах актеров было написано блаженство. И поскольку именно блаженство испытывал Уотер, нежась в окружении водяных лилий и без них, то он мог считать себя очутившимся где ему заблагорассудится: 150 метров прибрежной полосы давали простор для любых фантазий, лишь закрой глаза.

   Обратная дорога в домик с изображением пантра на воротах заняла у Уотера раза в два больше времени, чем путь вниз, зато вернулся он с богатым уловом.