- Сегодня не получится, - со вздохом отказала та. - Через полчаса отбой, то есть спать. С этим у нас строго.

   - У вас - это на Безымянной?

   - Само собой. Наши солнечные сутки длиннее биологических, и всех заставляют спать принудительно, чтобы люди не разрушали свое здоровье. Только для дежурных делается исключение.

   - Ты хочешь сказать, что у вас режимная планета? - нахмурился Уотер.

   Девчонка подумала.

   - В некотором роде, - согласилась она наконец.

   Так, теперь Уотеру становилось ясно, почему эта космическая мисс вела себя донельзя нелепо. Оказывается, она с режимной планеты! Оттуда, где все делается по команде!

   - Мне это не нравится, - сказал он.

   - Почему же? Это очень удобно, ложиться в одно и то же время.

   - Я привык к свободе и не люблю, когда мне указывают, куда идти и что делать.

   - Но у вас на Тьере тоже есть разные законы, - удивилась хозяйка летающей лодки.

   - Есть. Только кто их исполняет? Вот вопрос.

   Девчонка засмеялась, прикрывая рот ладошкой.

   - Я же сказала: "Ты волен делать все, что пожелаешь."

   - А ты?

   - А я через 20 минут выключаю свет. Везде.

   Уотер тоже засмеялся.

   - Ты где собираешься спать? - поинтересовался он.

   - Само собой, в рубке управления.

   - Там же негде.

   - А кресла на что?

   Девчонка имела голову на плечах! Уотер хмыкнул:

   - Двери, конечно, запрешь?

   - Само собой.

   Вскоре звездолет погрузился во тьму, и Уотер заснул. Проснулся он, когда вокруг снова было светло. Девчонка уже вовсю хозяйничала на пищеблоке. Благополучно доплыв дотуда, Уотер встал в дверях и принялся наблюдать, как она манипулирует с техникой.

   - Сегодня я выбрала колбасный фарш, - сказала девчонка, обернувшись. - Если хочешь чего-нибудь другого, вон там список продуктов. Просмотри, пожалуйста.

   Фарш так фарш, Уотеру было все равно.

   - А гарнир какой? - произнес он, чтобы как-то прореагировать на заманчивое предложение выбирать самому.

   - Вчерашний. То есть, такой же, как вчера. Это мой любимый.

   Любимый гарнир космической девицы тоже был Уотеру вполне по душе. Он и тут спорить не стал.

   Гораздо больше его занимала возможность спокойно разгуливать по всем отсекам звездолета без риска в любой неожиданный момент взмыть до потолка или расшибить лоб об какую-нибудь переборку. Что он и сказал своей мисс после завтрака.

   Вопреки уверениям космической девицы, приладить магнитные вкладыши оказалось делом несложным.

   - Можно приклеить, - пояснила она. - Но тогда они прихватятся намертво.

   - Ну и что? - не понял проблемы Уотер.

   - К ним будет приставать все железное.

   Уотер представил себе, как он идет по улицам Спейстауна, собирая ботинками по пути все валяющиеся гвозди и гайки.

   - Согласен, - сказал он. - Пусть будет намертво. А еще как можно?

   - Еще можно привинтить. Дырочки потом можно будет заделать спецсоставом. Разве твой отец тебе не показывал, как это делается?

   - У меня нет отца. И никогда не было.

   - Но кто-то же произвел тебя на свет.

   - Произвел. Но он даже не подозревает о моем существовании.

   - Так не бывает. Он же встречался с твоей матерью.

   - Ну и что? Пару раз. Кто же о такой ерунде всю жизнь помнит!

   - И твоя мать не подала на него в суд? Не потребовала алиментов?

   Уотер ухмыльнулся.

   - В нашем квартале никто ни с кого никаких элементов не требует, - произнес он насмешливо.

   - А совесть у мужчин вашего квартала имеется?

   - "Совесть"? При чем здесь это слово? - он так и сказал.

   - Хочешь жить с женщиной - женись! - пояснила хозяйка звездолета строго.

   - Но мужчины нашего квартала не женятся, - снова засмеялся Уотер.

   - А дети?

   - Дети появляются исправно, с этим проблем нет, и никто не возражает. Могу продемонстрировать, как они у нас делаются.

   - Спасибо, не надо, - отвечала девица ему в тон. Я уже поняла. Я сообразительная.

   Вот так и промелькнули 5 дней перелета. Они пробежали незаметно, словно ухнули в какую-то дыру. Впервые со времен безвозвратно ушедшего детства Уотер мог беспечно наслаждаться настоящим и не думать, что после "сегодня" наступит "завтра". Он был не просто сыт - такое с ним случалось и раньше, но он мог свободно выбирать, чего и сколько поглощать. Он всегда, конечно же, стремился себя побаловать, но дома приходилось делать это с оглядкой. Количество лакомств, какие он мог себе позволить, было крайне ограниченным, не говоря уже о ежедневном убогом наборе продуктов, которые мать покупала в ближайшей лавчонке. А брала она там только все самое дешевое, низкосортное: маис, нешлифованный рис, фасоль - другие продукты были редкими гостями в их конуре. Вместо мяса шел соевый заменитель, вместо масла - маргарин. Хлеб всегда был черствым, сахар - только сырец. Так жил весь квартал. Уотер привык, и его это не тяготило.