"Ничего, - подумала она с ненавистью. - Я вернусь домой, обожаемый папулечка, и отомщу тебе за все. И за твои договоры, и за муштру, которой ты изводил меня в детстве. И за Руслана, с которым ты мне запрещал встречаться."

   Вспомнив о Руслане, Кристина заплакала еще горше.

   "Русланчик! Милый ты мой, ненаглядный! Ты еще поймешь, как сильно я тебя люблю! Я никого-никого на тебя не променяю. Мы сбежим с тобой! ... в Америку... Или в Канаду."

   И с этими праведными мыслями Кристина снова отключилась.

   Очнулась она оттого, что ей принесли еду, и она вспомнила: такое уже происходило. Затем ее сводили в туалет на оправку, и память снова услужливо подсунула ей очередное воспоминание, что подобный эпизод за прошедшие сутки был не первым.

   - Сколько я здесь нахожусь? - поинтересовалась она скорее для проформы, чем с искренним любопытством у своего тюремщика: странного мужичонки неопределенного возраста, лупоглазого, лысоватого и достаточно некрасивого, чтобы даже мысль о его прикосновениях вызывала в ней дрожь. Но подслушанный разговор поддерживал в ней уверенность, что наглеть тот не станет, и это успокаивало.

   - Трое суток, - отвечал мужичонка, забавно сверкнув глазами и улыбнулся скорее озабоченно, чем из желания сказать нечто приятное.

   Словно в полусне она почувствовала, как в руку ей вонзилась игла. "Укол", - поняла она, но уже не испугалась. Наверное, потому, что в общем-то этого и следовало ожидать.

   То есть что ее постараются лишить возможности к сопротивлению, как это было, когда она села в затормозившую возле нее белую иномарку. Что-то укололо ее тогда в плечо, и под шутки-прибаутки и вопросы кто она такая и откуда направляется на нее накатила сонливость. Сонливость такая, что просто невозможно было противиться желанию закрыть глаза и наконец отдохнуть.

   Вот и сейчас - ей бросили какую-то одежду, чтобы она сменила вечернее открытое платье на более приличествующий дороге брючный костюм, и она переоделась. Сама, потому что не хотела подвергаться операции переодевания принудительно. После чего послушно вышла во двор и села на заднее сиденье белой иномарки.

   Стояла ночь, но белый цвет делал авто узнаваемым, и мимо салона промахнуться было невозможно. Кроме того, двор слегка освещался - чуть-чуть, но так, чтобы пленница не могла надеяться ускользнуть и затаиться. Рядом с ней на заднее сидение уселся лупоглазый мужичонка, и почему-то запомнившийся ей обладатель голоса номер три занял место за рулем.

   Ей велено было пристегнуться, и проделав это, она в который раз отключилась. Правда, не сразу. Сначала она услышала, как завелся мотор и открылись ворота, выпуская авто на улицу.

   Проснулась она как и положено утром - даже странно, но голова не болела и сознание было ясным. По крайней мере достаточно ясным, чтобы понять, что машина стоит на заправке. Это подавало некоторую надежду позвать на помощь или сообщить о себе отцу тем или иным способом.

   - Мне необходимо в туалет, - сказала Кристина своему конвоиру.

   - Сходишь, когда мы выедем на трассу.

   - Но это неприлично! - пыталась она возразить, изображая скорее каприз, чем стеснительность, хотя на самом деле было как раз наоборот - одно дело было надеть на вечеринку открытое платье, и совсем другое - выставить напоказ то, что полагалось беречь и не обнажать.

   - Прилично? - засмеялся конвоир, выщерив мелкие желтоватые зубы. - А шляться по дороге в пьяном виде и бросаться под колеса авто - это было прилично?

   - Извините, я была сильно расстроена, - вспомнив о хороших манерах тутже поправилась Кристина: злить конвоира было не просто безрассудно, это было опасно.

   - Извиняю, - снова засмеялся конвоир, - но поделать уже ничего нельзя: фарш в обратную сторону прокрутить еще никому не удавалось. Ты влипла по самые уши, девочка, и по пути, на который ты вступила, тебе придется идти до конца.

   Кристина было содрогнулась, но затем вспомнила содержание подслушанного разговора и слегка приободрилась.

   "Не может быть, чтобы мне настолько не повезло, чтобы не выпало шанса сбежать", - вот что подумала она. Но вслух произнесла:

   - А если я начну кричать?

   - Заткну. Моментом заткну, а потом накачаю наркотой. Тебе охота быть в неадеквате?

   Кристина подумала. Дорогу, по которой они будут ехать, желательно было запоминать, чтобы потом знать, куда двигаться. Да и превратиться из нормальной девушки в потерявшее человеческий облик существо, готовое ради дозы на все что угодно, перспектива была так себе.

   - Ладно, поняла, - процедила она сквозь зубы. - А куда вы меня везете?

   - Далеко.

   - А почему не близко?

   - Тебе охота в подпольный публичный дом?

   - Нет, конечно, - вынуждена была согласиться Кристина. - а разве есть альтернатива?

   - Есть. Из уважения к твоему отцу мы можем продать тебя замуж. Или в работницы.

   - То есть в рабство.

   - Угу.

   - Кошмар! А откуда вы знаете моего отца?

   - Ниоткуда. Я просто вижу, что ты из хорошей семьи. И я ведь не ошибся, нет?

   Ответить Кристина не успела. Передняя левая дверца хлопнула, водитель, он же голос номер три, влез на свое место, и они продолжили движение.

   Через несколько километров, когда бензозаправка осталась далеко позади, Кристинин конвоир приказал остановить машину и они свернули на какую-то из проселочных дорог.