– Я умираю невинным в преступлениях, в которых меня обвиняют. Я прощаю виновникам моей смерти и прошу Бога, чтобы кровь, которую вы сейчас прольете, не упала бы никогда на Францию.

Лишь только Эджворт услыхал роковой удар падающего ножа, он сейчас же упал на колени. Он оставался в этом положении до тех пор, пока самый молодой из палачей – почти мальчик – схватил отрезанную голову и, обходя эшафот, чтобы показать ее толпе, капнул кровью из мертвой головы короля на шею коленопреклоненного священника.

Было десять часов десять минут утра 21 января 1793 г.

Более чем двухсотлетнее пророчество осуществилось.

Тонкая нить, на которой последнее время держалась корона Бурбонов, была подрезана ножом гильотины, и коронованная голова скатилась с эшафота, поглощенная бушующими волнами океана революции.

Среди многотысячной вооруженной толпы, наполнившей площадь, вероятно, не было ни одного человека, который бы знал, что в эту минуту сквозь дали веков своим пророческим взором на них глядит Нострадамус.

Идея бегства за границу внушена была Людовику стараниями Марии Антуанетты. В течение нескольких дней король не давал никакого ответа на предложение покинуть Францию. Наконец по настоянию королевы он дал свое согласие. Аристократические заговорщики во главе с маркизом Буйэ, зная слабохарактерность Людовика, потребовали письменного подтверждения его воли к бегству, что и было исполнено. Графу Ферзену было поручено заказать дорожную карету, внешне простую, но крепко построенную. Ферзен должен был также позаботиться о лошадях, которые довезут королевскую семью до ближайшей почтовой станции Бонди. Кроме того, ему была поручена забота о фиакре, в который сядет королевская семья, после того как она покинет Тюильрийский дворец. Местом встречи была назначена улица св. Никеза.

В 11 часов ночи 20 июня 1791 г. сонный семилетний наследник, переодетый девочкой, и дочь короля в сопровождении графини де Турзель сели в фиакр. Гувернантка уложила заспанного ребенка на дно кареты, покрыв его своей юбкой. Запряженная дорожная карета ждала королевскую семью вдали от дворца у ворот св. Мартина. Револьверы для трех членов королевской охраны были забыты и не были спрятаны под седлами лошадей, как было условлено. Охрана оказалась вооруженной только охотничьими ножами.

В половине двенадцатого ночи граф Валори явился к королеве, а Мутье и Малден – к королю. Королева и принцесса Елизавета казались спокойными и хорошо владели собой. В полночь король вошел в комнату королевы в сопровождении своей охраны – Малдена и Мутье. Наконец они покинули дворец. Мутье взял под руку королеву, а Малден – Елизавету. Граф де Валори следовал за королем. Чтобы не образовать группу, все шли отдельно на некотором расстоянии друг от друга. В это время ночи на дворе Тюильри всегда царило большое оживление, и можно было надеяться, что побег не будет замечен. Король, одетый в серый сюртук и в парике, шел впереди всех.

Во время побега король изображал слугу Дюрана на службе у баронессы Корфф (гувернантка Турзель). Королева, под именем мадам Боннэ, играла роль гувернантки двух девочек, записанных в фальшивом паспорте Амалией и Аглаей. Королева и г-жа Елизавета были одеты в белые летние платья и шляпы с широкими полями, скрывавшими лицо. Мария Антуанетта держала в руке тросточку. Двор Тюильри в этот час ночи освещался так сильно, что казалось, еще был день. Когда Людовик проходил через двор, пряжка его туфель оторвалась и покатилась. Граф Валори поднял ее.

Королева опоздала, так как очень испугалась, увидев вдруг перед собою экипаж Лафайета, приближавшийся галопом. Несколько лакеев с зажженными факелами окружали экипаж генерал-аншефа и бросали кругом столь яркий свет, что королева, убежденная, что ее узнали, в испуге вырвалась от своего проводника и бросилась в сторону. Мутье с трудом успокоил ее, указав, что Лафайет, наверное, был ослеплен близко от него отстоявшими факелами и никого не заметил. Королева наконец успокоилась. Де Валори немедленно поскакал в Бонди заказывать почтовых лошадей. Мутье сел верхом, чтобы сопровождать карету, а Малден поместился сзади. В таком расположении поезд отправился в путь, чтобы достичь дорожной кареты, ожидавшей путешественников у ворот св. Мартина. Королевская семья достигла станции Бонди без всякого инцидента, если не считать лопнувшей постромки от удара о тумбу, стоявшую на краю дороги.

Около 7 часов вечера 21 июня де Вал ори, скакавший впереди, въехал в город Сент-Менуэл, на улицах которого он заметил много солдат Национальной гвардии. Раздавался бой барабанов. Повсюду было заметно большое оживление. С просьбой о лошадях граф де Валори обратился к случайно проходившему мимо почтовому чиновнику Друэ, пять часов спустя арестовавшему короля. Друэ во время беседы с де Валори удовлетворился вопросом: «Что нового в Париже?».

Через четверть часа удары кнутовищ почтовых возниц уже издали возвестили о приезде короля и его семьи. Поезд Людовика, состоявший из двух экипажей, был запряжен одиннадцатью лошадьми. Друэ имел достаточно времени, чтобы внимательно осмотреть пассажиров, остававшихся сидеть в экипажах.

Четыре часа спустя – в 11 часов вечера – король и его семья подъехали к городу Варенн. Было условлено, что в известном месте около этого города граф де Режекур и маркиз де Буйэ будут ожидать короля со свежей упряжкой, но их в этом месте не оказалось. Они ждали в замке, на другом берегу реки, и никто из сопровождавших Людовика людей не знал об этом. Де Валори был вынужден заехать в город, чтобы найти лошадей. Вскоре он заметил, что жители Варенн выходят из своих домов с фонарями в руках и, встречаясь, шепчутся о чем то. Число снующих во все стороны людей постоянно увеличивалось. Вскоре улица приняла оживленный вид. Когда Валори возвратился к экипажу, Людовик крикнул ему: «Франсуа, нас предали! Только что прискакал курьер, запретивший именем нации почтовым кучерам ехать дальше и распорядившийся распрячь лошадей!».

Во время этого разговора послышались первые звуки барабанной дроби. Зазвонили в набат. На глазах у короля баррикадировался мост при помощи опрокинутых телег и сваленной в кучу тяжелой мебели. Отсутствие огнестрельного оружия у охраны короля делало положение безвыходным.

Курьер, запретивший продолжать путешествие, был знакомый по Сент-Менуэлю почтовый чиновник Друэ.

Члены охраны заставили кучеров двинуться в путь угрозами и обещанием денег. Экипаж через четыре минуты достиг ворот города, но они были уже заперты и охранялись солдатами. Пассажиры экипажа были ошеломлены пронзительными криками «стой!», раздавшимися вокруг них. Лошадей схватили под уздцы, и в мгновение ока экипаж был окружен вооруженной толпой, среди которой находились люди, державшие в руках факелы. Пассажиров спросили, кто они. Ответ гласил:

– Мадам Корфф с семейством.

Свет факелов направили прямо в лицо Людовику. От путешественников потребовали, чтобы они показали паспорта и покинули экипаж. Пассажиры отказались. Громким голосом путешественникам был отдан приказ сойти, в противном случае они будут убиты на месте. Окружавшая экипаж вооруженная толпа направила уже свои ружья на непослушных. Королевская семья была вынуждена прервать свое путешествие.

В то время как беспрерывно гудел набат, кругом стоял невообразимый шум от угрожающих криков возбужденной толпы.

Людовик, продолжая еще играть роль слуги путешествующей семьи Корфф, сел в самый отдаленный угол комнаты прокурора Сауса, куда их привели. В своем возбуждении он не заметил, что над ним висит его собственный портрет. В то время как глава путешествующей семьи г-жа Корфф, под именем которой скрывалась гувернантка, громко протестовала против задержки, все входившие в комнату бросали взгляд то на Людовика, то на висевший над ним портрет.

Скоро все единодушно признали в нем короля. Когда Людовик наконец счел нужным назвать себя, все французы, находившиеся с ним в одной комнате, бросились перед ним на колени, целуя ему руки. Тем не менее королю решительно заявили, что он дальше не поедет.