«Зарю» же изготовили в Сандерленде по заказу досточтимой Ост-Индской компании. Тоннаж – 1330 регистровых тонн, длина по ватерлинии – 226 футов, ширина бимса – 26 футов, что весьма неплохо для скорости, но при сильных порывах ветра на судне, наверное, бывало неуютно.
Спустили на воду в 1832 году, всего лишь за год до того, как компания потеряла китайскую монополию, и это невезение наложило отпечаток на последующую судьбу «Утренней зари».
Помимо прочего, в досье содержались серии процедурных отчетов о работе нескольких следственных комиссий. Первый капитан корабля, носивший гордую фамилию Свинн, в первом же плавании посадил «Утреннюю зарю» на банку в Даймонд-Харборе реки Хугли. Следствие выяснило, что в момент происшествия мистер Свинн находился под действием крепких напитков, и избавило его от капитанского бремени.
– Говорящая фамилия, – заметил я, а Шерри в ответ на мое остроумие закатила глаза и издала негромкий стон.
На этом череда злоключений не закончилась. В 1840 году во время перехода по Южной Атлантике несший «собаку» пожилой помощник капитана зазевался, «Заря» вышла против ветра, и мачт как не бывало. Фрегат беспомощно качался на волнах с такелажем у борта, пока ему не встретилось голландское судно, после чего остатки парусного вооружения срезали, «Зарю» отбуксировали в Столовую бухту, а суд обязал владельцев выплатить голландцам двенадцать тысяч фунтов в качестве вознаграждения за спасение на море.
В 1846 году половина команды сошла на один из диких берегов Новой Гвинеи, где каннибалы перебили их всех до единого. Погибли шестьдесят три человека.
Затем 23 сентября 1857 года «Заря» вышла из Бомбея, направляясь в Лондонский Пул через Сент-Мэри, мыс Доброй Надежды и остров Святой Елены.
– Гляньте на дату. – Я поставил палец на нужную строчку. – Об этом плавании говорится в письме Гудчайлда.
Шерри не ответила. Лишь кивнула. За последние несколько минут я узнал, что она читает быстрее моего: я одолевал три четверти текста, а она уже готова была перелистнуть страницу. Теперь же взгляд ее впивался в каждую строчку, бледные щеки зарозовелись, и мне пришлось придержать ее руку, когда она, кусая нижнюю губу, поторопила меня:
– Ну давайте поживее!
«Утренняя заря» так и не объявилась в Сент-Мэри. Фрегат исчез. Три месяца спустя его признали пропавшим в море со всем экипажем, и Регистр Ллойда велел страховщикам возместить убытки владельцам и грузоотправителям.
Декларация груза оказалась весьма впечатляющей для столь небольшого судна, ведь в Индии и Китае на борт «Зари» поместили следующее:
364 больших и 494 средних чайных ящика[6] – 72 тонны от имени господ Данбара и Грина;
101 большой и 618 средних чайных ящиков – 65 тонн от имени господ Симпсона, Уилли и Ливингстона;
577 тюков шелка – 82 тонны от имени господина Элдера и компании;
5 багажных мест – 4 тонны от имени сэра Роджера Гудчайлда, полковника;
16 багажных мест – 6 тонн от имени майора Джона Коттона;
10 багажных мест – 2 тонны от имени лорда Элтона;
26 ящиков различных специй – 2 тонны от имени господина Полсона и компании.
Онемевший, я поставил палец на четвертую строку судового манифеста, а Шерри снова кивнула, и глаза ее засияли сапфирами. Убытки были возмещены, и дело считали закрытым – до тех пор, пока четыре месяца спустя, в апреле 1858 года, в Англию не прибыл ост-индский корабль «Уолмерский замок» с пережившими крушение «Утренней зари».
Их было шестеро: первый помощник капитана Эндрю Барлоу, помощник боцмана, трое матросов верхней команды и двадцатидвухлетняя девушка – мисс Шарлотта Коттон, направлявшаяся домой в сопровождении отца, майора 40-го пехотного полка.
Эндрю Барлоу дал показания следственной комиссии. За сухим повествованием, скучными вопросами и осмотрительными ответами скрывалась волнующая и романтическая морская история, песнь о кораблекрушении и последующей битве за жизнь.
Я читал, и скудные обрывки собранных мною знаний занимали свои места.
Через четырнадцать дней после выхода из Бомбея «Утренняя заря» попала в налетевший с юго-востока неистовый шторм. Всю неделю нестихавшая буря влекла фрегат за собой, и я отчетливо представил эту картину: такой же безжалостный циклон сорвал однажды крышу с моей хибары в Черепашьем заливе.
«Утренняя заря» вновь лишилась рангоута – кроме нижней фок-мачты, нижней бизань-мачты и бушприта. Остальное унес ураган, а море разбушевалось так, что поставить аварийную грот-мачту или закрепить реи не было никакой возможности.
Поэтому, когда с подветренной стороны заметили землю, стало ясно, что у фрегата нет ни единого шанса избежать печальной участи. Словно сговорившись, ветер и течение увлекали «Зарю» прямо в пасть воронкообразного рифа, а штормовые волны разбивались о коралловую преграду с громыханием всего небесного воинства.
Корабль налетел на риф и застрял в коралловых клыках, но Эндрю Барлоу с помощью двенадцати членов команды сумел спустить на воду одну из шлюпок. С ними разбитый фрегат покинули четверо пассажиров, в том числе и мисс Шарлотта Коттон, а Барлоу, в котором самым неправдоподобным образом сочетались искусство мореплавателя и добрая удача, сумел провести шлюпку по бушующему морю за смертоносный риф, в более спокойные воды прибрежной лагуны.
Наконец они пристали к усеянному хлопьями морской пены берегу острова, где выжившие четыре дня ютились друг подле друга, пока не стих ураган.
Барлоу в одиночку вскарабкался на верхушку самой южной из трех островных возвышенностей. Описание дал четкое и ясное: речь однозначно шла о Дедах и Артиллерийском рифе. Так Джимми Норт и узнал, что искать: коралловый барьер, а за ним – остров с тремя вершинами.
Помощник капитана определил местоположение истрепанной ураганом и застрявшей в рифовых челюстях «Утренней зари». Волны наносили по корпусу один удар за другим, и на второй день фрегат начал разрушаться: на глазах у Барлоу – тот оставался на вершине, чтобы вести наблюдение за происходящим. Переднюю половину судна уволокло за риф, где она ушла под воду у зияющей пробоины в коралловой стене, а корма, оставшись на океанской стороне, была разбита в щепки.
Когда наконец ветер стих, а небеса прояснились, Эндрю Барлоу обнаружил, что из ста сорока девяти членов команды спасся лишь его крошечный отряд: остальные сгинули в бурном океане.
К западу у самого горизонта Барлоу разглядел узкую полосу земли: хотелось верить, что это Африканский континент. Помощник капитана вновь погрузил свой отряд в шлюпку, и та отправилась в плавание по прибрежной лагуне. Надежды оправдались: это и впрямь оказалась Африка – но, как всегда, враждебная и жестокая.
Семнадцать потерянных душ пустились в долгое и опасное путешествие на юг, а спустя три месяца лишь Барлоу, четверо моряков и мисс Шарлотта Коттон добрались до островного порта на Занзибарском архипелаге. Остальные путники пали жертвами лихорадки, дикарей, дикого зверья – и даже выжившие из-за голода превратились в ходячие скелеты, пожелтевшие от малярии и вконец измученные дизентерией из-за плохой воды.
Следствие всячески одобрило действия Эндрю Барлоу, а досточтимая компания наградила его за безупречную службу пятью сотнями фунтов стерлингов.
Дочитав, я поднял глаза на Шерри. Она внимательно посмотрела на меня, а потом произнесла:
– Вот это да!
Меня тоже тронули масштабы стародавней драмы.
– Все сходится, Шерри, – сказал я. – Вот оно, перед нами.
– Да, – кивнула она.
– Надо узнать, нет ли тут чертежей.
Отдел чертежей и эстампов находился на третьем этаже. Дежурная по залу принялась добросовестно разыскивать нужные нам материалы, и вскоре «Утренняя заря» явилась нам во всем своем великолепии.
Изящное трехмачтовое судно с длинным приземистым профилем. Ни крюйселя, ни прямой бизани на бегин-рее, вместо них – косой спанкер и полный комплект лиселей. На длинном полуюте достаточно места для нескольких пассажирских кают, а шлюпки закреплены на кормовой рубке.
