— О, — сказал он, его глаза заблестели, когда он подхватил ее на руки и направился в душ. — Я могу заставить тебя забыть.

* * *

Ее незнакомец был верен своим словам. Конечно, у него был пар, насадка для душа как в тропическом лесу и скользкий гель для душа по бокам, но его умные руки и рот заставляли ее забыть обо всем, кроме того, что она была обнажена с мужчиной, которого она хотела уложить в постель с принуждением и срочностью, которых она никогда раньше не чувствовала, срочность, которую он, казалось, не испытывал.

Когда он открыл краны и снял нижнее белье, она ахнула от его размера, но не от страха, а от предвкушения. Она не была девственницей. Она знала, как все работает и что обычно происходит, и, если быть до конца честной, ей всегда было интересно, каково это, заниматься любовью с мужчиной, настолько хорошо оснащенным. Но затем он зацепил пальцами края ее нижнего белья и спустил их вниз, и она представила, что минута или две прелюдии в виде намыливания кожи друг друга, и они будут заниматься любовью прямо здесь, в душе.

Очевидно, он не так уж и спешил.

Он снова поцеловал ее, долго и глубоко. Она вцепилась в его плечи, в то время как на них обрушился поток воды, его скользкие руки с ее мокрых волос переместились к её горлу, чтобы обхватить ее груди, прежде чем скользнуть вниз по бокам, прикосновение его длинных пальцев передало изгиб ее талии. Она никогда раньше не чувствовала и не видела так ясно мысленным взором. Каждый изгиб, который, казалось, находили его пальцы, каждый выступ кости исследовали их, казалось бы, двигались неторопливо, но целенаправленно на юг. Казалось, будто его пальцы составляют карту ее местности.

Она снова ахнула, на этот раз в его ищущий рот, когда одна рука обхватила ее холмик. Она почувствовала, как его губы улыбнулись вокруг ее губ, прежде чем его рот опустился к ее шее, чтобы поцеловать ее плечо, а затем поклониться ее груди, когда он опустился перед ней на колени, его губы прошлись по ее животу, его пальцы глубоко между ее бедер и пульсирующей плоти, которая лежала внутри.

О боже. Она вздрогнула, когда он раздвинул ее ноги, подставляя лицо брызгам, когда его пальцы открыли ее для него. Выставили ее напоказ перед ним. Она думала, что знает толк в сексе. Она думала, что это закончится через минуту. Но с таким же успехом она могла ничего не знать. Она снова почувствовала себя девственницей.

Она вообще ничего не знала, но...

Удовольствие.

Оно накатывало на нее волнами, когда его язык касался самой ее сердцевины, дразня ее за пределами существования, за пределами разума, поскольку все, что она знала, было ощущением. Его язык. Пар. Вода, каскадом льющаяся на нее, и его пальцы, дразнящие, кружащие вокруг ее ноющего центра.

Прямо сейчас не было ничего, кроме ощущений, и неумолимого продвижения к тому месту, куда ее никогда не подводил ни один мужчина. Место, в которое она никогда не верила, что мужчина может привести её туда без посторонней помощи. Этот мужчина овладевал ею до конца.

Она почувствовала, как его пальцы приблизились, пока не проникли в нее. Она почувствовала прикосновение его рта к ее кричащему комочку нервных окончаний, и она почувствовала приближение волны. Она прикусила губу, чтобы не закричать, но не было никакой возможности остановить волну, которая захлестнула ее, и крик, который пришел все равно, когда ее тело сжималось вокруг него.

* * *

Он подхватил ее, прежде чем ее колени подогнулись, и она упала. Она почувствовала его там, в своей сердцевине. Да, подумала она, потому что даже на пути вниз с высоты, к которой он её подвёл, она все еще хотела этого, хотела, чтобы он был глубоко внутри нее, больше всего на свете.

Но затем, как только она подумала, что все еще впереди, как только ее мышцы заработали, чтобы подтолкнуть его, он с проклятием отстранился и распахнул дверь душа. Она моргнула, когда он снял полотенце с вешалки и обернул его вокруг нее, поднимая ее на руки.

— Что случилось? — Спросила она, все еще дрожа после своего кайфа и возвращаясь к деве, которой она не была, боясь, что сделала что-то не так.

— Ничего, — сказал он, укладывая ее в центр большой широкой кровати, прежде чем выдвинуть ящик, — чего нельзя исправить.

Он оторвал верхнюю часть пакета из фольги и натянул на себя презерватив, и внезапно это обрело смысл, и она была рада, что один из них все еще думает.

— Итак, — сказал он с мрачным лицом, когда расположился между ее ног, — на чем мы остановились?

И девственница внутри нее стала распутной, когда она обхватила рукой его устрашающе твёрдую длину и почувствовала его силу и его потребность в своих пальцах, моментом разместив его, прямо у своего центра. 

— На этом.

Его глаза вспыхнули жаром, он одобрительно зарычал, и ее сердце пропустило удар, когда он взял ее руки и прижал их по обе стороны от ее головы, их пальцы переплелись, а затем одним длинным толчком он оказался внутри нее, и искры вспыхнули у нее перед глазами.

Это был секс, напомнила она себе, просто секс, потому что в тот момент казалось, что мир, каким она его знала, вращался вокруг этого момента и только этого момента. Затем он наклонился и поцеловал ее, так нежно и благоговейно, что она задалась вопросом, почувствовал ли он это тоже, ту крошечную искру связи, которая выходила за рамки физической, прежде чем он отпустил ее руки, поднялся выше и медленно вышел. Она почти захныкала от потери, желая удержать его внутри и удержать его там, но затем он вернулся, проникая глубже, если это было возможно, скольжение и удар плоти о плоть, принося с собой этот приливный поток ощущений, входящий и выходящий и нарастающий каждый раз, пока их тела не стали скользкими от прикосновений. Больше некуда было идти, негде было спрятаться, и следующая волна обрушилась на нее и снесла прочь.

Она цеплялась за него, когда он уходил вместе с ней, беспомощно барахтаясь в пенящемся прибое ее гибели, хватая ртом воздух, не зная, какой путь будет наверх.

Он прижался губами к ее лбу, прежде чем опуститься рядом с ней. 

— Спасибо, — услышала она, как он сказал между своими прерывистыми вдохами. Ей стало интересно, может ли он читать ее мысли, потому что это именно то, что хотела сказать она ему.

* * *

Он смотрел, как она спит в желто-сером свете, наблюдал за медленным подъемом ее груди и слушал тихий вздох, когда она выдыхала, все время удивляясь женщине, которая появилась именно тогда, когда он в ней нуждался. Женщина, которая заставила его забыть о потрясениях сегодняшнего дня так хорошо, что он чуть не забыл о защищённом сексе.

Когда это случалось раньше?

Никогда, никогда такого не было.

Он покачал головой. Сегодняшние откровения повлияли на него больше, чем он предполагал, если бы он мог забыть что-то настолько фундаментальное. Для этого не могло быть никакой другой причины. Помимо того, что она так яростно распалась, что он не хотел ждать, он хотел последовать за ней прямо тогда с ней.

Приподнявшись на локте, он лежал рядом с ней, наблюдая, как время от времени подрагивают ее веки. Ее волосы растрепались вокруг головы и разметались по подушке. Запутанные. Непослушные. Он прикоснулся пальцем к одной из прядей, почувствовал шелк её волос и поздравил себя с тем, что спустился по лестнице в тот подвальный бар.

Одна ночь с незнакомкой никогда не была так отчаянно необходима и так удивительно прекрасна.

Почти.

Он наклонился, прижался губами к ее губам. Ее веки дрогнули, и мгновенное удивление сменилось робкой улыбкой. 

— О, привет, — сказала она, и ее улыбка стала настороженной. — Мне пора уходить?

— Нет, — сказал он, притягивая ее в свои объятия. – Ты пока никуда не уходишь.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Было еще темно, когда зазвонил ее телефон, и только тусклый желтый уличный свет, проникающий с улицы далеко внизу, пробивался сквозь щели в занавесках. Дезориентированной и страдающей в незнакомых местах Торе потребовалось некоторое время, чтобы понять, где она, не говоря уже о том, чтобы встать с кровати и найти, где она оставила свою сумку. Сонно она схватила свой мобильный и украдкой взглянула через плечо. Позади нее Рашид лежал, растянувшись на животе, спал. Он выглядел великолепно, как дремлющий бог, каким-то образом даже умудряясь сделать кровать размера "супер-кинг-сайз" маленькой.