До конца тренировки тридцать минут. Началась показательная часть. Мы выстроились рядом с бортом (прямо как на расстрел), ожидая своей тяжкой участи.

Могу сказать, что в нашем потоке были действительно талантливые ребята. У многих был полный набор тройных прыжков, сложнейшие комбинации, чистейшее скольжение и необычные позиции во вращении. И действительно, я во многом им уступала, но моё неукротимое желание приносило свои плоды.

Набрав достаточной скорости, сделав глубокий вдох и выдох, я полностью собралась и исполнила прыжок. Длинная дуга, уверенный нажим, резкий толчок, неплохая группировка – всё это залог удачного прыжка. Однако, как вам уже известно, у моих историй не бывает счастливых концов. И эта история не стала исключением.

Помните, я в самом начале говорила, что любой спорт – это нескончаемая боль? И неважно чем именно она вызвана. На моём пути оказалось самое незначительное препятствие. Всего лишь дырка в ледовом покрытии, в которую я случайно попала лезвием на выезде. А после – обжигающая и нескончаемая боль. Я упала плашмя, прямо на лёгкие.

Из своего опыта могу сказать, что к боли всё-таки можно привыкнуть. Со временем она перестаёт быть такой яркой и осязаемой. Но у каждого спортсмена есть топ мест, на которые падать больнее всего. В моём случае это копчик, грудная клетка, запястья и колено, правое. Открою вам завесу тайны, выезд с любого элемента приходится на правую ногу. Поэтому колени – это самые больные места всех фигуристов. И боль после падения на эти места никогда не затупляется. Она всегда яркая, будто падаешь впервые.

Но вернёмся к моей трагедии. Воздуха в лёгких совсем не осталось. Любой лёгкое движение приносило яркую вспышку в грудной клетке. Я лишь беспрерывно кашляла, при этом пытаясь получить малую дозу кислорода.

Русаков подъехал ко мне быстрее Славянской, помог подняться и усесться за бортом. Пока Виктор Станиславович приводил меня в чувства, Ирина Владимировна буравила нас взглядом полным непонимания, с нотками иронии.

– Ты как, чемпионка? Дышать то можешь? – спросил меня Русаков. В этот момент к нам съехались остальные ребята, чтобы проверить моё состояние и наскрести льда. Но надолго отсрочить тренировочный процесс у них не получилось. Славянская в приказном порядке отправила каждого заниматься своим делом. Когда я смогла через боль кивнуть, Виктор Станиславович обратился к старшему тренеру. – Ира, что делать с ней будем? Думаю, она уже не встанет, выдохлась. Да и неконтролируемые слёзы потекли – это уже стадия каюк.

Честно, я хотела ему возразить, но не смогла. Во-первых – я физически не могла этого сделать, поскольку боль в рёбрах не позволяла мне этого. Во-вторых – он был прав. У меня действительно текли слёзы, которые я не могла остановить. Мой организм явно был не готов к нагрузкам в таком количестве, и всячески на это намекал.

– Слёзы – это, конечно, хорошо. Раны не смертельные, но в медпункт сходить стоит. Если не перелом, то синяки сто процентов останутся. – Она облокотилась на борт и тихо рассмеялась. Но я услышала в её смехе нотки сожаления, которое она обычно всячески скрывала. – Я только одного не понимаю. Как можно было за одну тренировку поставить идеальный прыжок, хотя другие на это тратят месяцы, выполнить его на приличном уровне, но упасть въехал в собственную дырку от толчка? А вся проблема в том, что пролёт был хреновый. Может для всех, его было бы достаточно, но для тебя этого мало. Отправь её на боковую, Витя. Я присмотрю за стадом.

Русаков протянул мне руку, предварительно защитив мои и свои лезвия от повреждений, и повёл в сторону нескончаемых кабинетов. Где-то там и располагался медпункт.

– Это талант, Ирина Владимировна, – крикнул он ей напоследок. – Только ты могла такое отчебучить, Мороз. А прыжок был хороший. Молодец.

***

Зайдя в кабинет, мы увидели двух девушек. Одна, что была в белом халате, сортировала коробки с медикаментами, а другая, с необычным внешним видом, распаковывала упаковку тейпов.

– Стасёк, у нас пострадавшие. Твой любимый случай – падение на грудную. Теперь она на твоей совести.

– Без проблем, конечно. Но такими темпами у вас одни инвалиды и останутся. Если будут подозрения на перелом, Виктор Станиславович, то вы сами её в больницу повезёте. – Она протянула мне руку и повела вглубь комнаты. – Больно было, бедолага?

– О, салага. – Обратился он к другой девушке. – Ты тут, какими судьбами, малиновая голова? К брату заглядывала, а он тебе тумаков навешал?

– Сдался он мне. Я его каждый день вижу, по горло хватает. Пришла тейпы клеить. Наши врачи не могут нормально прилепить. В «Даре» видимо только у Стаси руки из того места растут.

Станислава совсем недавно окончила медицинский институт и пришла в Академию. Точнее сказать – вернулась в Академию. До этого она достаточно долгое время занималась синхронным катанием в «Академии Сияющих». За этот месяц она успела привыкнуть к постоянному наплыву пострадавших. Поэтому её уже ничего не удивляет и не ставит в затруднительное положение.

– Стась, я тогда пойду, – сказал Русаков, помахав нам рукой. – А то Ирина Владимировна от меня живого места не оставит.

– Если такое случится, то я пошлю вам аптечку, не переживайте. А ты присаживайся, – Стася указала в сторону свободной кушетки. – Я сейчас с Дашей закончу и перейду к тебе. Если не можешь сидеть, то ложись – как раз отдохнёшь.

Даша всё это время возилась с упаковкой, пока в их свирепую войну не ввязалась медсестра. «Розовой головой» Виктор Станиславович назвал её не просто так. Концы и передние пряди волос у девушки были окрашены в ярко малиновый цвет. А на плече, немного скрываемом короткими волосами, я заметила татуировку. Хотя, возможно, мне показалось.

– Я могу вернуться на тренировку? – после осмотра уточнила я у медсестры. – Мне нужно доработать.

– Не думаю, – ответила Станислава. – Сегодня тебе нужен отдых. Иначе из-за перенапряжения организм откажется работать. Так что давай, прямым рейсом в комнату. И никаких «но». Даша тебя проводит. И не заставляй меня проверять твоё местонахождение.

***

– Хорошо грохнулась, – сказал Разнов. – Может что-нибудь сломала?

– Сплюнь, дурень! Она только приехала в Академию, – Король не смог удержаться и выписал Разнову подзатыльник. – Ей надо целой остаться, хотя бы до Нового года.

– Зачем ты вообще меня сюда притащил? Сидели бы у нас в зале, но нет, притащились сюда. Тебе нашего катка мало? Там уйма места для разминки.

В здание Академии, как вы поняли, находится не одна ледовая площадка. Всего их четыре. Одна из них принадлежит исключительно хоккейным командам, другая была отдана секции фигурного катания. Две оставшиеся были для общего пользования, отведённые под соревнования, хоккейные матчи и показательные выступления. Если же в какой-то момент времени они пустовали, то представители большого спорта могли откатывать там дополнительные часы. Но чаще всего там занимались именно постановкой показательных и шоу.

На каждых новогодних каникулах Академия проводила ледовые шоу. За символическую плату можно было поглазеть на будущих чемпионов и уже состоявшихся звёзд в естественной среде обитания, получить их автограф и сфотографироваться. Конечно, первогодки обычно не участвовали в таких выступлениях, чаще всего брали выпускников (у них уже была своя база фанатов), но бывали исключения.

– Я просто хотел посмотреть, – ответил Саша. Он продолжил разминку, пока Денис строил в своей голове коварные планы. – Не смотри на меня так. Иначе ещё один подзатыльник выпишу.

Денис не смог сдержать смех и ответил капитану:

– Это она из-за тебя рухнула! Точно тебе говорю, – не унимался тот. Саша лишь на секунду остановился, задумавшись, в чём была его вина, а после продолжил упражнение.

– И почему из-за меня?

– Потому что ты в ней дырку проглядел. Вот она и не удержалась. – Король уже собирался возразить товарищу, только тот не дал ему такой возможности. – Ты влюбился, Сань?