Издано при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям в рамках Федеральной целевой программы

«Культура России (2012–2018 годы)»

Составитель:

Ольга Юрьевна Голенкова

В оформлении обложки использован фрагмент картины И.Е. Репина «Торжественное заседание Государственного совета 7 мая 1901 года в честь столетнего юбилея со дня его учреждения».

Портрет участвовавшего в этом заседании А. А. Половцова размещен на лицевой обложке и выделен

© О. Ю. Голенкова, составление, вступ. статья, комментарии, указатели, подготовка текста, 2014

© АНО «Женский проект», 2014

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2014

Имя Александра Александровича Половцова стало известно широкому кругу исследователей благодаря публикации его дневника П. А. Зайончковским. В 1960-е гг. ученый проделал колоссальную работу по анализу этого источника за 10 лет (1883–1892 гг.)[1]. Материалы дневника использовались в фундаментальных исследованиях, в которых рассматривается указанный период отечественной истории[2].

Благодаря этим изданиям Половцов получил известность как одна из политических «акул» эпохи Александра III, деятельности же бывшего государственного секретаря в качестве обычного члена Государственного совета не уделялось особого внимания. Сложилось мнение, что все свои главные деяния Половцов совершил на посту государственного секретаря (1883–1892 гг.), а после утратил политическое влияние, стал больше времени уделять истории и искусству, часто болел и вообще достиг возраста, когда участие в закулисных интригах и активная государственная и общественная деятельность были ему не по силам. Отсюда делался вывод, что вся наиболее интересная информация содержится в дневниках именно за 1883–1892 гг. Подобный взгляд представляется не совсем верным. Без сомнения, время пребывания Половцова на посту государственного секретаря можно считать вершиной его карьеры как государственного деятеля. В 1883–1892 гг. он находился в эпицентре политической жизни империи: играл ведущую роль в обеспечении работы Государственного совета, имел доступ к императору. Но следует учитывать, что и в 1890-1900-е гг. Половцов продолжал внимательно следить за всем происходившим и тщательно фиксировать свои наблюдения и полученную информацию в дневнике. После отставки с должности государственного секретаря Половцов оставался одним из немногих членов Государственного совета, способных, как он сам признается в дневнике, «произносить речи» и «принимать участие в прениях»[3]. Половцов участвовал в работе Финансового комитета, в 1901–1905 гг. заседал в Департаменте законов. В 1905–1906 гг. он присутствовал на совещаниях по разработке учреждения Государственной думы и реорганизации Государственного совета. Широкое признание получила деятельность Половцова во главе Императорского русского исторического общества и издание им «Русского биографического словаря».

В Государственном архиве Российской Федерации фонд А. А. Половцова состоит из 74 единиц хранения и представлен разнообразными материалами (письма, записки, записные книжки, проекты речей). Самым обширным из них является его дневник с 1859 по 1909 год[4]. Журналы (так автор называл свои дневники) за 1883–1892 гг., как уже говорилось, были опубликованы П. А. Зайончковским, а за 1894–1908 гг. частично печатались в «Красном архиве».

В полной мере документальное наследие А. А. Половцова и его разнообразная деятельность остаются неисследованными. Вышло лишь несколько биографических статей[5], авторы которых пользовались преимущественно дневником, изданным П. А. Зайончковским. В 2008 г. в статье опять же биографического характера С. А. Никитин дал более подробную характеристику Половцову, но не привел каких-либо принципиально новых данных. По всей видимости, названный исследователь также анализировал преимущественно дневник 1883–1892 гг., поскольку в статье он ошибочно указал, что «дневник Половцова полностью расшифрован по подлиннику и издан заново»[6]. Есть работы, посвященные культурной деятельности Половцова [7]. Его деловая активность также не была подвергнута серьезному изучению. Интересно, что практически все авторы работ о Половцове находят его финансовые дела крайне неутешительными, но при этом оперируют одной и той же цитатой из мемуаров С.Ю. Витте[8].

Поэтому важной источниковедческой задачей становится анализ дневника Половцова с 1893 г., то есть с того места, на котором завершается издание П. А. Зайончковского, и до кончины автора в 1909 г. Журналы этого периода гораздо менее систематичны, чем за 1883–1892 гг. Нередко записи отрывочны, целыми месяцами Половцов ничего не фиксирует. Правда, иногда через некоторое время возвращается к пропущенным месяцам и делает заметки о происшедшем в форме воспоминаний. Часто записи за один и тот же год встречаются в нескольких тетрадях. Если же учесть, что опись фонда Половцова в ГА РФ не полностью соответствует его содержанию, а машинописные копии дневника частично датированы неверно, трудоемкость работы с этим источником становится очевидной. Например, если исследователя заинтересует информация за 1898 г., то он, просмотрев опись, решит воспользоваться делом № 50, тогда как на самом деле обширные записи за указанный год содержатся в деле № 44, крайние даты которого в соответствии с описью – 26 ноября 1892–1893 г. Подобный пример не единичен. Датировка некоторых разделов машинописных копий не соответствует действительности, поэтому есть вероятность использования историками информации, не относящейся к исследуемому ими периоду. Кроме того, часть дневника, вероятно, не сохранилась. Отсюда возникает еще одна задача – реконструировать дневник за 1893–1909 гг. как целостный документ с привлечением других материалов фонда Половцова (писем, речей, записок и др.).

Дневник Половцова эпохи Николая II – уникальный исторический источник, в котором содержится разнообразная информация: описываются политические интриги, приводятся меткие суждения об известных политических фигурах, даются яркие портреты представителей высшей бюрократии обоих – александровского и николаевского – царствований, фиксируются последние сплетни и слухи. Дневниковые записи выглядят взвешенными и продуманными. Это обстоятельство подтверждает предположение П. А. Зайончковского о том, что дневник, по-видимому, явился беловым вариантом сделанных ранее кратких заметок[9].

Очевидно, что Половцов пишет для потомков, возможно, даже с расчетом на публикацию. Так, например, в записи от 22 мая 1901 г. говорится: «Самые подробности смерти императрицы (Марии Александровны. – О. Г.) таковы, что я не могу не записать их, надеясь, что таким образом сохранится еще одно свидетельское о том показание» (Д. 53. Л. 5). Кроме того, автор делает уточнения о занимаемых должностях, родственных связях и иных деталях подобного рода, которые совершенно не обязательны в личном дневнике. Вот характерная с этой точки зрения запись: «Уезжаю из Петербурга вместе со старшим сыном; едем до станции Грязи, где я сворачиваю по Царицынской линии и еду до станции Поворино <…> где меня ожидает младший сын[10] – студент горного института» (1893 г. Д. 46. Л. 1). Маловероятно, чтобы уточнение статуса младшего сына автор дневника делал для себя. Даже своих родственников, в том числе внуков и детей, Половцов называет не уменьшительными именами, а официально – например, «графиня Бобринская»[11].