– Угу, – отозвалась Наташа, не отпуская полотно лавки.

– Тогда пошли.

Вова отнёс девушку к столу, усадил рядом с собой и налил ей малинового компота.

– Мой любимый, – пробормотала девица, обняв пальцами стакан.

Марта приняла эти слова на счёт Владимира.

– А ну-ка, отойдём, – поманила Вову наманикюренным пальцем.

Парень нехотя поднялся со стола с одной мыслью: лишь бы по селу не пошли сплетни о нём и Наталье. Уединившись с Мартой за домом, под навесом, приготовился слушать очередное признание в любви или извинения… Но не тут-то было. Марта пригрозила уголовной ответственностью, если Володя не согласится выполнить её просьбу.

– Ты с головой дружишь? – вспылил Володя, услышав идиотское предложение. – И нечего вешать на меня то, в чём я не виноват!

– А чем докажешь? – ухмылка Марты была настолько омерзительна, что Вова сорвался уходить, но она его остановила.

– Или делаешь по-моему, или я тебя посажу, – процедила сквозь зубы девушка, поймав Вову за руку. – За несовершеннолетних дают на полную катушку. И свидетелей – полный двор.

– Ребята на это не подпишутся.

– А Сашка? Ещё есть моя Лерочка… – приблизившись нос к носу, прошипела, как гремучая змея, – или так, или в тюрьму. Выбирай.

Володя оцепенел от наглости городской девицы. И как он мог влюбиться в неё? Как не замечал её истинную сущность: беспринципную, отвратительную, мерзопакостную, гадкую?

– Ты сейчас серьёзно? – охрипшим голосом спросил взмокший парень. – И зачем тебе это нужно?

– Затем, – сжимая руку Володи, Марта сопела, как свернувшийся в клубок ёж, которого внезапно потревожили. – Я не позволю, чтобы ты оставил нашего сына безотцовщиной.

– Послушай, – Вова выдернул руку и заговорил чуть тише, – ты же прекрасно знаешь, этот ребёнок не мой.

– Ещё как твой, – Марта продолжала ухмыляться. – Твой и больше ничей. Подумай, отсрочку получишь…

– Уж лучше в армию, – Володя развернулся и, сделав два шага, замер.

В этот момент его позвала бабушка.

– Володенька! – к забору подошла, опираясь на палку, восьмидесятилетняя старушка. – Внучек мой!

Этого ещё не хватало…

Отец с матерью не смогли отговорить больную женщину никуда не ехать. В последнее время старушка часто болеет, лежит и не может встать, но попрощаться с внуком посчитала своей прямой обязанностью, хотя Вова и приезжал навестить любимую бабушку на прошлой неделе.

– Володя! – старушка спешила открыть калитку, но трясущаяся обессиленная рука не могла совладать с тугой щеколдой.

На помощь поспешил Виктор Петрович. Отворив калитку, пропустил торопливую женщину вперёд, а сам, вместе с женой, вошёл следом. Слабые ноги бабушки еле передвигались, и Витя взял тёщу под руку.

– Здравствуйте, – не теряя драгоценного времени, Марта решила действовать сразу.

Виляя бёдрами, подошла к Володиным родственникам.

– Анна Олеговна, – обратилась к маме Вовы, – давайте, я Вам помогу.

Бесцеремонно выхватила из рук малознакомой женщины тряпичную сумку с лекарствами бабушки и ею же приготовленными пирожками.

– Здравствуй, Марта, – Анну немного смутила нахрапистость гостьи, но, не придав этому особого значения, женщина приятно улыбнулась и поспешила в дом.

Марта последовала за ней. Поцеловав бабулю, Владимир пожурил её в шутливой форме:

– Зачем ты приехала? Совсем себя не бережёшь, – взял её за вторую руку.

– Как же? Я ж обязана проводить внука как следует, – отмахивалась Ефросинья Ефимовна, направляясь прямой наводкой в сад, где сидела молодёжь. – Хочу последний денёчек с тобой провести, с детьми… Ой, костром запахло! – унюхала запах дыма. – Жалко, дед не дожил до этого дня…

Переставляя обессиленные ноги, Ефросинья прослезилась и крепче сжала пальцы внука.

– До Генкиных проводов дожить бы… Кстати, а где он?

– Гуляет где-то, – тихо ответил Вова, подводя бабулю к столу.

– Ефросинья Ефимовна, как поживаете? – хором спросили ребята, увидев знакомую старушку. – Садитесь! Нальём Вам штрафную!

– Ой, я только за, – усмехнулась бабушка, присаживаясь рядом с Юрой. – А это кто за девочка? – заметив незнакомку в коротких шортиках, Фрося осуждающе покачала головой. – И та, вторая, полуголая ходит. А ты чьих будешь?

– Не обращайте внимание, – Юра налил в стакан самогонки и поставил перед старушкой. – Сейчас мода такая.

– А-а, мо-ода… Вот в наше время девки носили длинные юбки, и не дай Боже́ коленки оголить. Батька так прутом отходит, что встать не сможешь, а сейчас…

– Давайте выпьем за здоровье Володи, – предложил Юра, подняв наполненный стакан, – чтобы служилось легко…

Пока Юра говорил громкую речь, Фрося осматривала присутствующих с неподдельным интересом. Задержав любопытный взгляд на самой молодой гостье, задала тот же вопрос:

– А эта девочка чья?

Наташа сидела тихо, сжимая пальцы под столом и скромно опустив глаза.

– Это Натаха, бабушка, – Юре не терпелось ополоснуть горло горючей водой. – Выпьем за Вову.

– А-а, узнаю-узнаю. Фёдора Новикова, да? – пытливо спросила Ефросинья, опирая правую руку на палку. – Тот, что на пилораме доски стругает?

– Да, бабуль, да, – Вова чувствовал неловкость перед отцом. Он видел, как папа смотрел на девчонку и был недоволен её присутствием.

Виктор Петрович занял свободный табурет, с краю стола, и закурил, поглядывая на Петра, суетившегося у костра.

– А где Марта? – Лера до сих пор стояла у лавки и волновалась за подругу. Скоро придёт электричка, и пора бы уходить.

– Марта? – только сейчас Владимир понял – его бывшей нет рядом, как и мамы.

Через секунду окно кухни распахнулось, и в проёме появилось растерявшееся лицо матери.

– Витя, – дрожащим голосом позвала мужа. – Витенька, подойди сюда, пожалуйста.

Положив ладонь на угол стола, Виктор поднялся, и тут… новая оказия – Наташа резко выпрямила спину и откинулась назад, задрав ноги.

– А-ха-ха-ха! – у Степана изо рта выпала папироска.

Виктор Петрович моментально отвернул глаза от постыдной сцены: подол платья задрался по самое не хочу, обнажив белые трусики Натальи.

– Витенька, – из-за густой кроны молодой яблони не было видно, почему молодёжь так задорно рассмеялась, и Анна позвала мужа ещё громче и настойчивее, – я жду. Побыстрей, пожалуйста.

Повернувшись спиной к столу, Виктор поспешил на зов, пытаясь всеми силами выкинуть из головы то, что он только что нечаянно успел увидеть.

– Матерь Божья! – всплеснула руками старушка, глядя на лежащую на спине девочку, – не ушиблась?

– Вставай ты уже, – Юра перекинул одну ногу через лавку и протянул руку помощи. – Я же говорил, ей нельзя опохмеляться…

Поднял Наташу и усадил за стол.

– Кто ж знал, что она такая слабенькая? – Степан хохотал, держась за живот. – Я думал, ей полегче станет!

– Вы что? – Владимир зашипел на друзей, прищурив глаза. – Самогона ей подсунули?

– Да там было-то два глотка! – смех Стёпы стал похож на ночной храп.

– Он ей ещё и курнуть дал! – подключился Пётр. – Даже не закашлялась!

– Вы в своём уме?! – забыв о бабушке, Вова обругал друзей нехорошими словами. – Дебилы! Она бы сейчас оклемалась и пошла домой! Да вы уроды просто!

– Володенька… – бабушка никогда не слышала нелицеприятных слов от повзрослевшего внука. – Так разговаривать некрасиво.

Володя резко замолчал, почувствовав неловкость перед бабулей. На колу мочало, начинай сначала. Подставили приятели лучшего друга. Молодцы, что ещё сказать? Сейчас отец вернётся, дождётся, когда все разойдутся, и начнёт читать мораль. Он это любит – хлебом не корми. Попрощался с родителями на приятной ноте, оставил после себя незабываемые впечатления о празднике и… Да что уж теперь. Что сделано, то сделано.

Володя смотрел на жизнерадостных ребят, спокойную Валерию, удивлённую бабушку, вновь опьяневшую Наташу и горько сожалел о скором отъезде и сердечной тяге к этой миловидной малолетке. Он пребывал в смешанных чувствах, был несколько потерян, жалел, радовался внутри себя, мечтал, скорбел и непрерывно улыбался.