В конце концов, Гуго был предводителем драконов.

Опустившись рядом с ним на колени, Мира бережно подобрала бумажную фигурку. Из разрыва в крыле струилась золотистая пыльца — будто жизненные силы покидали волшебное создание. По щекам Миры побежали слезы. Держа раненого Гуго в ладони, она не сразу заметила, как приблизился Повелитель Метели.

— Все кончено, — сказал он. — Спасибо, Мира. Ты сделала меня сильнее.

Миру душил плач. Бросив на нее полный презрения взгляд, Повелитель Метели поднял обломок посоха. Ледяные фигурки драконов начали трескаться одна за другой. Из трещин в воздух взмывали слабые золотые огоньки — драконьи души. Они притягивались к обломку посоха и исчезали в его ледяных узорах.

Один лишь Гуго по-прежнему лежал в руках Миры, и по его бумажным крыльям расползались мокрые пятна — следы от ее слез.

Когда все души драконов были поглощены, Повелитель Метели вытянул обломок посоха. Второй обломок, который лежал рядом с Мирой, встрепенулся и сам по себе устремился вперед. Между частями посоха тут же образовалась связь — похожая на морозно-голубые нити, она притягивала обломки друг к другу, и во все стороны разливалась магическая сила.

Посох почти соединился.

И в этот момент Мира протянула руку и схватила второй обломок, рывком потянув его на себя.

Обычному человеку было не по силам разорвать магическую связь между двумя частями Горе-древа, но Мира и не была обычным человеком. В ее жилах текла кровь древних чародеев. И пускай она ничего не смыслила в магии, она была достаточно упряма — и достаточно умна.

Она продолжала тянуть обломок посоха на себя, не сводя глаз с Повелителя Метели, и в этих глазах светилась решимость.

— Ты говоришь, что все кончено, — процедила она.

Повелитель Метели, отстранившись, потянул посох на себя, помогая себе магическими импульсами. Рука Миры, сжимавшая обломок, покрылась ледяной корочкой, но она будто не замечала этого, продолжая прожигать Повелителя Метели взглядом.

— Ты воспользовался моей болью. Сначала ты лишил меня права горевать по маме, а после решил отнять друзей.

Повелитель Метели стиснул заостренные зубы. Его лапы начали соскальзывать с обломка посоха, и он впустил в него когти, не желая уступать.

— Ты прав: это я сделала тебя сильнее. А значит, именно я положу этому конец!

Как только она сказала это, нити, удерживающие два обломка посоха вместе, разорвались. Магический взрыв отбросил Миру и Повелителя Метели в разные стороны. Мира тут же взвилась на ноги и, продолжая сжимать в одной руке раненого Гуго, второй стала замахиваться на Повелителя Метели обломком посоха.

— Да будет тебе известно, моя мама была лучшей!

Она стукнула посохом рядом с Повелителем Метели, и в воздух взметнулись снежные хлопья. Повелитель Метели сжался.

— И пускай ее больше нет рядом, я никогда, никогда не забуду ее истории, ее заботу и ее любовь!

Повелитель Метели стиснул обеими лапами свое лицо, но было слишком поздно — он начал медленно сдуваться, будто продырявленный воздушный шар. Приободренная этим, Мира усилила натиск.

— Эта гора всегда была домом нашей семьи, и тебе здесь не место! — закричала она так громко, что с ели посыпался снег. — Мы будем жить здесь, как захотим, и чувствовать, что захотим! А ты превратишься в жалкое создание, до которого никому нет дела, и будешь прятаться в ледяных пещерах до конца своих дней!

Мира отшвырнула обломок прочь. Повелитель Метели было пополз в его сторону, но Мира ухватила его свободной рукой и встряхнула, отчего синие уши Повелителя Метели обвисли, а уголки рта опустились в испуганном выражении.

— Я не боюсь тебя, — проговорила Мира. — И мне плевать, что я не знаю ни одного заклинания.

Повелитель Метели съежился сильнее. Одежды повисли на нем мешком, а шляпа, не успев уменьшиться, наползла на глаза. Мира отпустила Повелителя Метели и наставила на него ладонь. Ее синие глаза засветились, а края куртки взметнулись, подхваченные порывами взявшегося из ниоткуда ветра.

— Гуго и драконы верили в меня. А значит, у меня все получится!

Синие лучи забили в землю рядом с Повелителем Метели, отчего в воздух вздымались снежные облака. Он вскочил на ноги и, прижимая к себе обломок посоха, бросился наутек, с каждым шагом становясь все меньше, меньше и меньше… В конце концов Повелитель Метели скрылся в лесной чаще, и Мира потеряла его из виду.

Выбившись из сил, она опустилась на снег и подняла повыше ладонь, на которой лежал без сознания последний бумажный дракон.

— Прости, Гуго, — прошептала Мира. — Я не смогла спасти твоих друзей.

Она осмотрела двор. Казалось, здесь произошла ненастоящая, игрушечная битва — снег усыпали клочки разноцветной бумаги и остатки ледяных фигурок. Утерев слезы, Мира поднялась и зашагала к дому. Обломок посоха все еще покоился в ее руке.

Этот фрагмент можно читать под музыку: Gareth Coker — Ori and the Blind Forest Main Theme Definitive Edition

Она шагнула за порог, в тепло гостиной. В камине трещали дрова, а на стене уютно перемигивались огоньки гирлянды. Дом был пуст, и казалось, что вместе с бумажными драконами из него ушла жизнь.

Небрежно отряхнув обувь, Мира прямо в ботинках отправилась на чердак. Ненадолго выпустив Гуго из рук, она придвинула к окну стол, чтобы было больше света, принесла со второго этажа стул, а затем сходила за пеналом — прямоугольным кейсом, в котором она обычно хранила остро заточенные карандаши для своих рисунков и набор бесполезных, но милых мелочей.

Среди них нашелся и пластырь. Мире он очень нравился: ярко-желтый, похожий на маленькое карманное солнце. Рассмотрев пластырь на свету, Мира перенесла Гуго на стол и бережно, стараясь не навредить зачарованной бумаге еще больше, заклеила разорванное крыло.

Бумажная фигурка оставалась безжизненной. Будто игрушка.

Вздохнув, Мира оставила ее стоять на столе.

А затем перед глазами Чайльда заскользили другие воспоминания. Он увидел, как на стенах чердака появились гирлянды. Как он постепенно обрастал удивительными вещами, которые Мира собирала для вдохновения и забавы ради. Он услышал, как дом наполнился шумом голосов и смехом — это приезжали на гору друзья Миры, а затем ее возлюбленный, ее дети…

Ее семья.

Все это время фигурка Гуго покоилась на столе, и изредка Мира ласково брала ее в руки, подолгу держала в ладонях, будто надеялась, что живое тепло сумеет пробудить старого друга.

Однажды на столе у окна появилась печатная машинка. Чайльд видел, как Мира то и дело садилась за нее. Вот ей двадцать. Вот тридцать — и вместе с ней за столом сидит маленькая девочка, бабушка Чайльда. Вот ей сорок пять — она все с тем же энтузиазмом покачивается на стуле и вдохновленно рассказывает мужу о своих новых книжных задумках. Вот на клавиши печатной машинки ложатся морщинистые пальцы — прабабушка Мира состарилась и передвигается теперь с помощью тросточки, что не мешает ей оставаться все такой же шустрой и смешливой. Ее мужа уже нет рядом, и потому за работой она изредка поднимает голову, чтобы взглянуть на его фотографию.

И вот наконец Чайльд видит, как ее рука ложится на нижнюю часть печатной машинки. Чайльду всегда казалось, что это просто подставка, чтобы было удобнее печатать. Но пальцы прабабушки Миры, тонкие, но сохранившие прежнюю ловкость, легко подцепляют крышку.

В печатной машинке открывается потайное отделение.

— Пора нам прощаться, — сев за стол, тихим, едва различимым голосом обратилась Мира к Гуго. — Повелитель Метели не побежден, а потому на какое-то время после моей смерти этот дом опустеет — мы ведь не хотим случайно вернуть ему силы?

Она рассмеялась.

— Не волнуйся, старый друг. Это не навсегда. Вот увидишь, через некоторое время этот дом наполнится голосами. Здесь снова будут собираться люди, и рано или поздно они найдут способ победить Повелителя Метели навсегда. Может, тогда ты проснешься…

Мира ласково погладила залепленное пластырем крыло.