Отто закрыл лицо руками, и Аято, приблизившись, обхватил его за плечи. Люмин вздрогнула. Она не имела ни малейшего понятия, что замыслили Аято с Аякой, но их план определенно граничил с сумасшествием. Клинок подрагивал в руках.

Неужели Отто можно остановить словами?

— Отпусти ее, — сказал Аято. Мягко. С такой теплотой, будто обращался не к врагу, а к кровному брату. — Ты причиняешь ей боль. Позволь ей стать свободной.

Плечи Отто опустились. Все замерли в тягостном ожидании, и Люмин слышала лишь, как за дверьми в Тэнсюкаку бьется зарождающийся шторм.

— Ты прав, Аято, — сказал наконец Отто.

Аяка не сдержала облегченного выдоха.

Но тут рука Отто взметнулась.

— Милорд! — испуганно прокричал Тома.

Похоже, Аято ждал подобного исхода. Он успел отшатнуться, и кинжал скользнул мимо, лишь взрезав мягкую ткань кимоно. Аяка потянула брата назад.

— Ты прав во всем, Аято, — сказал Отто, и фиолетовые прожилки, которые, казалось, наконец скрылись под его пиджаком, заструились вверх, полностью охватив его бледное лицо. — Но ты забыл. Это вы причинили ей боль. Это вы лишили ее свободы. Это вы убили ее.

Во все стороны от Отто прокатилась ударная волна. Она отбросила Аято и Аяку, опрокинула Бэй Доу на Итто, заставила Паймон отлететь к стене, где ее в последний момент успела подхватить Кокоми. Люмин повалилась на пол. В растянутой лодыжке пульсировала боль, но Люмин, оперевшись на меч, все равно попробовала подняться.

Натиск волны стал сильнее. Люмин вжало в пол.

— Видишь Кольцо Изнанки? — ухватив ее за руку, прокричал Сяо.

У Люмин не сразу получилось подать голос. Волна давила, и ее темное влияние путало мысли, превращало тело в непослушную куклу.

— Н-нет.

— Надо найти его.

— Сяо!

Он бросил попытки подняться, ухватился за раненое плечо. Под бинтами пульсировала фиолетовая энергия. Через крепко стиснутые зубы Сяо процедил:

— Что еще?

— Аято и Аяка все правильно поняли! Отто… Он пытается…

Она не успела договорить. Прямо из центра зала в потолок Тэнсюкаку ударил упругий темный поток. Энергия Пиро, энергия Электро, демонические силы — все смешалось в этом безумном луче, и под натиском такой колоссальной мощи многовековая крыша дворца не выдержала.

Потолок обрушился.

Люмин со вскриком заслонилась руками, словно этот слабый жест мог предотвратить неизбежное.

Мир поглотил хаос.

Треск. Грохот. Люмин ничего не слышала в этом захлестнувшем Тэнсюкаку безумии — ни криков друзей, ни собственных отчаянных возгласов. Стены и пол дрожали, сверху сыпался град камней, а над головой вспыхивали взрывы — это в темном луче, бившем в охваченное штормом небо, соединялись энергии Пиро и Электро. Ослепленная, оглушенная, Люмин вообще не понимала, почему до сих пор жива.

А потом увидела в завесе поднявшейся пыли Тому. Выпрямившись в полный рост, он стоял, раскинув руки, и над его головой пылал огненный щит.

Люмин ни разу не видела, чтобы он создавал щит таких размеров. Пламенный купол укрыл весь тронный зал, оберегая каждого присутствующего, но цена, которую приходилось платить за это Томе, была непомерно высока. По вискам стекали капли пота и крови — похоже, перед тем, как Тома раскинул щит, один из обломков крыши черканул его по лбу. Руки дрожали от напряжения. Глаз Бога сиял ярко, прорываясь через стену пыли, но его поверхность покрылась мелкими трещинами.

Люмин видела его глаза, угасающие с каждой секундой, и в груди разгорался страх.

— Тома! — прокричала она.

В пыли появилось перепачканное, искаженное яростью лицо Бэй Доу.

— Сгруппируйтесь! — хрипло велела она. — Быстрее!

Дальше все происходило стремительно, но Люмин казалось, что время издевательски замедлило свой бег. Каждое мгновение растягивалось, обращаясь в вечность.

Аято и Аяка помогли друг другу встать. Изысканная одежда, которую брат с сестрой отыскали в недрах дворца, пришла в негодность. Аяка потерла рукой глаза, пытаясь очистить их от пыли.

Кэйа вытащил Дилюка — того придавило доской прежде, чем Тома выставил щит. Изодранный рукав Дилюка пропитался кровью, и он, тяжело навалившись на плечо Кэйи, дышал с хрипом, но все-таки был жив.

Аякс, откашливаясь, попробовал осмотреться в поисках лука, но в суматохе тот оказался погребен под завалами, и отыскать его под градом из остатков крыши было невозможно.

Кадзуха поднялся, опираясь на клинок, покачнулся, но устоял. Бледный Итто, ухватив его за локоть, буквально дотащил его до Бэй Доу. Второй рукой он зажимал на боку неглубокую рану, оставленную росчерком каменного осколка.

Прижимая к себе Паймон, пробралась через завалы Кокоми. Теперь, когда ее лицо покрылось сетью ссадин и царапин, никто не признал бы в ней Божественную Жрицу. Паймон испуганным взглядом отыскала Люмин.

«Неужели… Мы проиграли?» — вопрошали ее расширенные глаза.

Люмин боялась ответить на этот взгляд. Она боялась посмотреть на Тому, потому что знала, что тот почти уже превратился в бесплотного призрака. А Отто… И то, что он натворил…

— Шевелись! — прикрикнул Сяо, и его резкий возглас вывел Люмин из ступора.

Она ухватилась за протянутую им ладонь, вскрикнула, когда перенесла вес на больную лодыжку, но устояла. Сяо буквально взвалил ее на плечи, потащил вперед, тяжело дыша, одной рукой сжимая ее ослабевшую ладонь, а другой впившись в древко Нефритового Коршуна. Вместе они добрались до остальных. Люмин опустилась на пол, и Сяо навалился на копье, пытаясь внимательным взглядом выцепить из завесы пыли силуэт врага.

— Отто, гребаный ты мудак, — процедила Бэй Доу.

Призвав клинок, она уперла его в пол. Из ее груди вырвался яростный вскрик:

— Тома, отпускай!

Его руки дрожали, но Тома упрямо держал щит. Кажется, он уже утратил связь с реальностью и даже не понимал, что говорят ему остальные.

— Давай же!

— Ты сделал достаточно!

— Я прикрою, давай! Если соединим наши щиты, возникнут новые взрывы!

Тома покачнулся. Пламенный купол покрылся трещинами, и вместе с ним трескался и Глаз Бога на поясе Томы. «Вы никогда не видели, что происходит с человеком, который продолжает использовать свои силы, хотя он давно уже на пределе? — вспомнила Люмин слова Сяо, сказанные после битвы в чайном доме. — Его организм начинает сдавать. В случае носителя Глаза Бога он начинает растворяться в собственной стихии».

Глаз Бога трескался не от перенапряжения — от невыносимого жара, который исходил сейчас от Томы.

— Милорд… — Его глаза наполнились слезами. — Аяка…

— Не смей! — прокричала Аяка.

Прежде, чем кто-либо успел ее остановить, она метнулась вперед и повалила Тому на пол. Ледяная завеса столкнулась с пламенным жаром. Огненный купол над головами треснул, и Бэй Доу, мгновенно спохватившись, растянула новый щит, об который разбивались последние каменные обломки.

Все затихло быстро. Тома продержался почти до самого конца.

Убедившись, что им ничего больше не угрожает, Бэй Доу осторожно убрала щит. Откашливаясь, Люмин выпрямилась, устремилась вперед, к облаку пара, окутавшему силуэты Томы и Аяки, но ее опередил Аято.

Он метнулся вперед так быстро, словно на полпути обратился потоком воды. Его глаза пылали неистовым огнем, и по лицу было ясно — если его сестра и его лучший друг не уцелели, Аято собственными руками растерзает Отто, обагрив его кровью руины бывшего дворца.

Он ворвался в облако горячего пара. Люмин вбежала следом, остановилась как вкопанная. Медленно разжала руку, и клинок застучал по камням.

Тома и Аяка лежали рядом. Руки Томы были по локоть обожжены, одежда покрылась копотью и пеплом. На лице и ладонях Аяки остались красные пятна — следы ожогов. Под их телами распустился морозный цветок. Последняя отчаянная попытка Аяки охладить Тому, разгоряченного страхом за любимых друзей.

— Аято… — прошептала Люмин.

Он сидел перед ними, судорожно дыша, и на один страшный, очень долгий миг Люмин показалось, что эта секунда никогда не закончится.