Итто прицелился и, дождавшись, когда вода успокоится, запустил свой камень — последний плоский снаряд, который ему удалось отыскать.

Кадзуха улыбнулся. Аято, отвернувшись, тоже.

Перед тем, как пойти на дно, камень Итто дважды отскочил от поверхности. Может, не так успешно и не так легко, как у других, но у него получилось. Вопреки всему.

*

Люмин отыскала Сяо вдали от остальных. Сидя на утесе, он вслушивался в мелодию, которую пытался подобрать для своей новой песни Венти, и подставлял лицо соленому ветру.

Паймон осталась с Венти — помогала советом и рассказывала о последних встречах с Эи, и Люмин чувствовала себя непривычно без ее постоянного присутствия.

— Кажется, ты искренне рад появлению Аято, — заметила она. — Наконец можно предоставить рассуждения кому-то другому и снова сбегать от людей.

Уголок губ Сяо дернулся, и он похлопал рядом с собой, приглашая Люмин сесть. Она опустилась на траву, влажноватую после ночного дождя. Некоторое время они с Сяо сидели молча, вглядываясь в горизонт, где вдали виднелись силуэты Драконьего хребта и очертания Нефритового дворца Нин Гуан.

— Так близко и так далеко, — удивленно произнесла Люмин.

— Мм, — откликнулся Сяо.

— Скучаешь по Ли Юэ?

Люмин рассчитывала услышать поспешное «да» или легкую насмешку, но Сяо промолчал. Неожиданно. Она повернула голову и перехватила его взгляд — задумчивый, но лишенный привычной тяжести.

— С тех пор, как мы покинули Ли Юэ, я почти не ощущаю бремени кармического долга, — сказал он наконец.

— Ну, здесь, в Инадзуме, все немного иначе.

— Не думаю, что дело в Инадзуме.

— А в чем тогда?

Желтые глаза Сяо смотрели неотрывно, и Люмин различала в них какой-то непривычный блеск. Это не удивляло и не беспокоило ее. В глубине души она давно понимала, что с момента отплытия в Инадзуму их с Сяо незримая связь изменилась. Она не только стала крепче — она шагнула за рамки всего, что ограничивало их в Ли Юэ, и теперь распускалась подобно весенним цветам сакуры.

Сяо протянул руку и вытащил из волос Люмин застрявший в них листик отоги.

— В чем тогда дело, Сяо?

Он вдруг улыбнулся.

— Это ты мне скажи, в чем дело.

— Хм… Магия из другого мира. Вам, простым смертным, не понять.

— А я бессмертный. Можешь попытаться.

Люмин рассмеялась.

— Тебе не понравятся мои объяснения.

— С чего ты взяла?

Она поднялась и, поддавшись доносившейся до утеса чарующей мелодии Венти, потянула Сяо за собой. Он выпрямился, изумленно следуя за ней, и Люмин, сжав его ладонь, повела его на берег, туда, где на прозрачной водной глади золотилось солнце.

Сяо шагал за ней. Он не понимал, куда она тянет его и что за странное сияние таят ее глаза, но она улыбалась так задорно и тепло, что в тот момент он последовал бы за ней хоть за край Тейвата.

Они установились у кромки воды, и нежные ноты неизвестной песни смешались с шумом прибоя. Люмин осторожно подняла руку Сяо, сплела его пальцы со своими, приблизилась — он слышал ее взволнованное дыхание и отчего-то сам начинал волноваться, хотя им обоим ничего не угрожало.

Напротив, в тот момент ему казалось, что ни одна опасная сила этого мира над ними не властна.

И это напомнило ему о тех, кто позволил себе роскошь подобной иллюзии и жестоко за нее поплатился. Босациус и Индариас. Когда-то они тоже думали, что судьба не способна их переломить. А теперь Индариас была мертва, а Босациус…

— Что ты делаешь? — напряженно спросил Сяо.

Люмин почувствовала перемену в его настроении, но не отпустила его руки — наоборот, чуть сильнее стиснула пальцы.

— Доверься мне, — попросила она.

Сяо вздохнул. Прикрыл глаза, вслушиваясь в шепот морского прибоя. Проникновенная музыка, доносившаяся издалека, упрашивала его поддаться мимолетному порыву. Поверить и одним глазком посмотреть, что будет дальше.

Ты можешь не верить совету старого Адепта, Сяо, но я все равно его дам. Если ты хочешь быть рядом с кем-то, будь. Если ты хочешь сказать кому-то, как ты его ценишь, скажи. Пока у тебя есть шанс.

Сяо склонил голову. В тот день, сидя на крыше в гавани Ли Юэ, он оттолкнул Чжун Ли. Он сказал, что Чжун Ли ему не отец, чтобы раздавать подобные советы.

Но ведь это была ложь. Чжун Ли спас Сяо от Самигины. Он дал ему новое имя, новую жизнь и даже новых друзей. Чжун Ли был единственным отцом, которого знал Сяо, и как хороший сын он мог хотя бы раз поверить его совету.

Его рука расслабилась, и он позволил Люмин увлечь себя в танец. Вряд ли это можно было так назвать — ни Сяо, ни Люмин не умели танцевать. Но они оба поддались течению музыки и кружили вдоль кромки моря, а птицы над головой рассекали залитое солнцем небо, отбрасывая на песок причудливые тени.

Сяо остановился, взял лицо Люмин в свои ладони, прижался лбом к ее разгоряченному лбу. Он ощущал ее дыхание, он слышал стук ее сердца — точно птица, вспугнутая первыми каплями дождя.

«Я не должен этого делать».

Он знал, что должен прекратить. Он поступал неправильно. Он не имел права прикасаться к ней, зная, что может случайно отравить ее своим кармическим бременем.

Но она потянулась к нему и мягко, словно молча спрашивая разрешение, коснулась своими губами его губ.

Сяо отскочил, ошарашенный, чувствуя, как его с головы до ног пронизывает жаркая волна. Люмин смущенно прикрыла рот рукой. Ее щеки вспыхнули, и она уже начала отворачиваться, но Сяо импульсивно схватил ее за запястье и притянул к себе.

«Остановись, идиот».

Он все время думал о том, что должен прекратить. Пока не стало слишком поздно, пока еще есть шанс уйти, оборвать эту неправильную смертную связь, спасти от тьмы душу девушки, которая стала для него светом. Он думал об этом в тот день, стоя на берегу и сжимая ее в объятиях, он думал об этом в час решающей битвы, он думал об этом многим после, когда воспоминания об этом поцелуе оказались заточены в холодный камень.

Он думал, что не должен ее целовать. Не должен привязываться к ней, потому что однажды это обречет одного из них на гибель.

Он знал, чем заканчиваются такие истории.

Но он ничего не мог с собой поделать. По лицу сбегали слезы, а он снова и снова касался ее мягких губ, пахнущих ветром и морем. Над головой проносились птицы, и хрустальная музыка разливалась по побережью подобно прибою, растворяя в себе страхи и тревоги ушедших дней.

Комментарий к Часть 14. Солнечный день в стране вечности

Спасибо за прочтение!

Бонусные арты:

https://www.pinterest.ru/pin/701928291934561081/

https://www.pinterest.ru/pin/701928291934452384/

https://www.pinterest.ru/pin/701928291934239592/

Ну что, расскажите, какие впечатления от фестиваля Иродори?

Хронологически события фанфика развиваются после событий патча 2.6 и фестиваля Иродори. В связи с этим в текст предыдущих глав были внесены следующие изменения:

1. Глава 5. Добавлена мысль Люмин: «Аято рассказывал, что Скарамучча скрылся на корабле незадолго до фестиваля Иродори, — припомнила Люмин. — Неужели он ввел в заблуждение и Чайльда, и Аято?» (в ответ на слова Тартальи о том, что Скарамучча заманил его на Пестрый остров)

2. Глава 6. Изменена реплика Итто. Старая реплика: «Итак, последняя наша встреча с Люмин закончилась тем, что меня и моего друга Такую отправили в тюрьму». Новая: «Итак, недавно меня и моего друга Такую отправили в тюрьму».

3. Глава 7. Исправлена реплика Венти. Старая реплика: «Мы не можем попросить о помощи эту вашу Мико?» Новая реплика: «Мы не можем попросить о помощи Яэ Мико?»

4. Глава 10. Добавлена реплика Паймон: «Да и Аято говорил, что он покинул Инадзуму. Так почему он вернулся и погружает в сон всю страну?» (в качестве возражения на теорию Люмин о том, что Скарамучча замешан в сонных чарах)

Пока мы обсуждали с вами Разлом, мне пришла в голову мысль создать телеграм-канал и делиться там своими наблюдениями, теориями и разборами сюжетки Геншина. Что думаете?)