Похвастаться действительно было нечем. Небольшая комнатка с совершенно непримечательным ремонтом в виде светлых обоев, серых плотных штор, держащих комнату в полумраке, одинокий шкаф, полуторная кровать и письменный столик, используемый мной в качестве будуара. Но Гера прав. Мне было здесь достаточно уютно.

Правда теперь на этот уют посягала татуированная шпала, разлегшаяся посреди моей кровати. Задравшаяся футболка Геры демонстративно обнажала косые мышцы живота. Мой взгляд сначала задержался на вызывающе темной дорожке волос, идущей прямо под ремень джинсов, а потом и на четких линиях татуировок, стремящейся туда же. Тело мигом пробило трепетом, а я шумно сглотнула, ощущая ноющую пустоту внизу живота, такую же, что предательски настигла меня сразу после пробуждения.

— Какие планы на сегодня? — поинтересовался Гера, перевернувшись набок, и удобно подмял под себя часть моего покрывала, подпирая рукой голову.

— У меня спать, — Рассерженно втянув носом воздух, я поморщилась и резко со всей силы дернула плед к себе, скрываясь под ним.

— Ну, спи-спи. — Глухо хмыкнул голос извне. — Я тоже полежу. Уж очень рано пришлось встать сегодня.

У моих ног началась какая-то возня, по площади кровати словно потоптались слоны, а потом что-то приземлилось прямо возле моего лица. Я осторожно высунулась из-под покрывала, сразу же натыкаясь взглядом на узоры татуированных рук перед свои носом. Гера уже удобно расположился на подушках и, подперев спиной изголовье кровати, вальяжно вытянул ноги вперед.

— И ты просто собираешься вот так нагло лежать? — хмуро уставилась на расслабленный профиль Геры с умиротворенно прикрытыми глазами.

Хотя зачем я спрашивала. Ответ я и так знала. Мне уже становилось просто интересно, что еще может вычудить этот парень со странным именем Герасим.

— У меня есть пара свободных часов как раз, чтобы восполнить потраченную энергию на ранний подъем и беспонтовое ожидание тебя под подъездом, — он удобнее разместился на подушках и так сладко зевнул, что я с трудом удержалась, чтобы не сделать то же самое. — Но если мешаю, то могу уйти без проблем, — Все так же лежа с прикрытыми глазами, Гера лукаво приподнял уголки губ. — Мне уйти?

Дико захотелось ляпнуть что-нибудь едкое и колючее в его адрес, но все во рту слиплось, словно я разжевала горсть ирисок. Смогла лишь громко фыркнуть, закутаться по уши в плед и отвернуться от него буркнув:

— Да мне вообще все равно.

Хочет испытывать терпение — пожалуйста. Посмотрим у кого его больше. Пусть хоть весь день сидит здесь. И пусть тепло, исходившее от него, все сильнее расползалось по моему телу, и пусть запах его парфюма теперь точно стал настоящим, плотно окутывая мне сознание. Плевать, что желание приблизиться к татуированным крепким рукам настойчиво накатывало к низу живота, превращая меня в один наэлектризованный комок нервов. Главное — не дать картинкам из моего сна стать реальностью. Или да? Или нет? Или…

«Боже…» — крепко зажмурившись, напряженно вслушивалась в то, что происходило за моей спиной. Две, три, пять изводящих минут.

И я сдалась первая…

Гера

Меня разбудил четкий удар в самую чувствительно нежную часть моего тела. Ото сна и следа не осталось. Из глаз едва не повылетали искры, а губы пришлось сжать с силой, чтобы погасить рвущийся наружу стон. Тело, повинуясь инстинктам, захотело сжаться калачиком, но попытка сдвинуться хоть на миллиметр далась с трудом. Что-то или кто-то точно ограничивал меня в движении. А именно чья-то нога, закинутая мне на бедро с упирающейся коленкой мне точно в пах и теплая рука, перекинутая поперек моей груди. Собрав охреневшее от боли сознание по крупицам, я распахнул глаза.

Дневной свет почти не проникал в комнату через все еще плотно закрытые шторы, держа пространство в полумраке. Я все еще находился в Машиной комнате и все еще в ее кровати. Ранний подъем все-таки не прошел для меня бесследно. Стоило только на пару минут притвориться спящим, даже не понял, как уснул. Помню, что выжидающе прислушивался к происходящему у себя под боком, а дальше меня настиг провал. И, видимо, не меня одного, потому что точно упустил момент, как на моем плече теперь сладко сопела она.

Маша.

Чуть подрагивающие во сне темные ресницы, сложенные губки бантиком, темно-русые волосы тяжёлым каскадом рассыпаны по подушке и плечу: сама невинность, которая пару часов назад то и дело, что фыркала и раздраженно закатывала глаза. А теперь в сладкой дреме использовала мое плечо в качестве своей подушки.

Даже утихающий дискомфорт в паху не мог отвлечь меня от желания протянуть руку и коснуться податливых губ. Но я лишь вдохнул ее аромат, едва ощутимо касаясь кончиком носа макушки.

Не хотелось двигаться. Я забил даже на то, что буквально каждая мышца тела казалась свинцовой. Моя рука, на которой дремала Маша, уже онемела до боли, но царящий полумрак и тепло миниатюрного тело, прижатого к моим ребрам, действовали как самое четкое обезболивающее.

«Ведь можешь не быть колючкой», — я невольно усмехнулся, глянув на умиротворённо сопящее личико.

Дай Маша мне настоящий, не напускной отпор, то я бы уже не мозолил глаза. Не ловил бы эту девочку, когда она так старательно изображала побеги от меня. Не лежал сейчас посреди ее кровати, вслушиваясь в ровные вдохи и выдохи у своего плеча. Я всего лишь подхватил сценарий этого спектакля, который она сама же и начала. Правда актриса из нее выходила никакая. Говорила о равнодушии, а у самой в глазах играла буря.

Но сколько ни отрицай, она бессознательно точно тянулась ко мне. Уж слишком крепко ее рука и нога обвивали мое тело. И пусть у меня отвалятся все конечности, но и с места не сдвинусь, пока могу нежиться в ровном дыхании и тепле, исходящим от соблазнительной фигурки у своей груди. Но твою ж дивизию… Умиротворяющую тишину нарушил звук упавшей смски мне на телефон.

Маша тут же вздрогнула, но все еще расслабленно прижималась ко мне.

— Мне кажется, или я опять просыпаюсь в одной постели с тобой в твоих же объятиях? — Моей шеи тут же коснулся горячий шепот.

— Не кажется, — сипло произнес я, пряча улыбку в копне спутанных прядей.

И естественно получил демонстративный фырк в ответ. Ей-богу, даже ежики не так часто фыркают, как Маша.

Ее ладонь, лежащая на моей груди, прощупала ткань футболки. Тоненькие пальчики неминуемо пустили теплый ток по коже, вызывая желание лишь крепко сжать Машу в своих руках. Ведь еще одно движение, и мы снова будем играть в догонялки.

— Хоть не голый в этот раз. — Последовал глубокий вдох и попытка отстраниться.

— А это как раз легко исправить.

Под тихий девичий возглас я одним движением осторожно подмял Машу под себя, легко перевернув ее на спину. Разметавшиеся по подушке волосы и сползший в сторону ворот футболки открыли моему голодному взору тонкую шею.

Острое желание бешено рвануло по венам, не оставляя выбора. Приблизившись к Маше вплотную, я коснулся почти невесомым поцелуем той самой изящной родинке на ключице. Да, черт подери! Я хотел это сделать с того самого момента, как эта мадам бросила меня одного в клубе.

Даже если я получил бы промеж глаз или ног — по хрен. Теплый аромат ее кожи, заполнивший напрочь мои легкие, мгновенно выбил из меня все инстинкты самосохранения. Я все еще помнил все возбуждающие линии Машиного тела, помнил, как твердели ее соски под моим языком. Знал, как стонет эта девочка в моих руках. Черт! Как же сильно я скучал.

Не отрываясь от бархатной кожи, прошелся губами вверх по шее к подбородку, с затаившимся сердцем ожидая реакции Маши. Она лишь приложила свои ладони к моей груди, но так неуверенно, будто бы решая: оттолкнуть или притянуть. Но через секунду не осталось никаких сомнений, когда ее тонкие пальчики сжали в кулак ткань моей футболки, а дыхание перешло в режим неровным вдохов и выдохов. До таких мягких, манящих губ остались какие-то ничтожные миллиметры.