— Я не так это говорила, Гарри, не так! — закричала Гермиона.

— Так почему же ты все еще здесь, почему не уйдешь? — спросил я у Рона.

— Хоть убей, не знаю, — ответил Рон.

А затем немного подумал и заорал

— Может, и уйду! Ты же слышал, что они говорили о моей сестре? Но тебе на это чихать с высокой елки, верно? Подумаешь, Запретный лес! Гарри Видавшему-Вещи-Похуже Поттеру плевать, что с ней там происходит. Ну а мне не плевать ни на гигантских пауков, ни на умалишенных… А как насчет остальной моей семьи? «Уизли вовсе не нужно, чтобы покалечили еще одного их ребенка» — это ты слышал?

— Да, и что дальше?

— Рон, — вставая между ними, сказала Гермиона, — это же не значит, что произошло что-то еще. Подумай. Билл уже весь в шрамах, многие наверняка видели, как Джорджу оторвало ухо, ты, как считается, лежишь при смерти, я уверена, что разговор был только об этом.

— Ах, ты уверена? Ну отлично, тогда и я за них волноваться не буду. Вам двоим хорошо, вы своих родителей надежно попрятали…

— Мои родители мертвы! — заорал я в ответ.

— А мои, может быть, в одном шаге от этого! — завизжал Рон.

— Протего! — крикнула Гермиона, и невидимый щит отделил ее со мной от Рона.

— Вот и здорово, — подумалось мне, — а ведь еще чуть-чуть и пришлось бы его валить или делать из него инвалида.

Рон тоже остановился. А потом взглянул на Гермиону:

— Что ты будешь делать?

— О чем ты?

— Ты остаешься — или как?

— Я… — страдальчески произнесла Гермиона. — Да… да, остаюсь. Рон, мы обещали пойти с Гарри, обещали помочь…

— Я понял. Ты выбираешь его.

— Нет, Рон… прошу тебя… не уходи, не уходи!

Но, Рон уже выскочил в темноту. Гермиона отменила заклинание щита и выскочила за ним. Я слушал, как она рыдает, выкликая среди деревьев его имя. Через несколько минут Гермиона вернулась с мокрыми, липнувшими к лицу волосами.

— Он уу-ушел! Аппарировал!

Она рухнула в кресло, сжалась в комок и заплакала. И, что мне было делать? Единственное, что пришло мне в голову, так это аппарировать с ней на руках обратно на Гриммо и, уже там влить в нее граммов двести вискаря. Потому, что другого способа снимать стресс я, увы, не знаю.

И уже после того, как она проспалась и успокоилась, я решил с ней поговорить. И расставить точки над «i» и «ё». На, что я надеялся, частично открывшись ей? Ну, на то, что она хотя бы просветит меня и я более-менее начну понимать, во что же я вляпался. А то информации-то так и не было. Так, кое-какие урывки, не дающие возможность составить относительно полную картину происходящего.

Гермиона, — начал я, — послушай меня внимательно, пожалуйста. Дело в том, что кое в чем Рон был прав. У меня действительно нет никакого плана. Нет никаких знаний о том, что мне делать. И, даже, если Дамблдор и говорил мне о чем-то, то я просто ничего не помню. Мои воспоминания началась с погони. Когда мы от кого-то сматывались вместе с Хагридом на летающем мотоцикле.

— Но, как же так, Гарри? — удивилась Гермиона, — И почему ты раньше никому ничего не рассказал?

— Да, потому, что не знал, что мне делать и кому я могу доверять. А, почему я рассказываю это тебе? Потому, что ты, вроде как доказала, что тебе можно доверять. Пока, во всяком случае. Прости, если обидел.

Я на секунду прервался, чтобы дух перевести. И продолжил.

— И, если ты согласишься мне сейчас рассказать о том, что творилось с нами в предыдущие годы, то я, наконец, смогу хоть что-то понять. А также определить куда мне двигаться дальше. Или, все-таки нам, а, Гермиона?

Гермиона согласилась, что нам и мы продолжили разговор. А когда она мне рассказала об их жизни и приключениях в школе, то я схватился за голову. Блядь, да из пацана смертника готовили.

Опять же, не подумайте, что я очень умный, но… посудите сами. Все ведь один к одному складывалось. Тем более, что и про Старца горы, Хасана ас Саббаха, я был в курсе. И про методы подготовки шахидов и прочих камикадзе наслышан. Да и политические детективы почитывал, в свое время. А если еще учесть, что Гарри был живым хоркруксом, то тут, как говорится, его гибель во имя и на благо, это то, что доктор прописал.

И еще, я понял, что сам бы Гарри до этого не додумался бы. Не понял бы, что он хоркрукс. Пока его бы мордой не натыкали. Потому, что не было у него соответствующих знаний. Да и желания чему либо учиться, тоже не было. Вот, квиддич, это да. Это серьезно. А все остальное полная хрень. Я сам-то понял это когда медальон при себе поносил, какое-то время. Дело в том, что он, прежде всего, воздействовал на эмоции. Усиливая, в первую очередь зависть, жадность и злость. Ну и прочий негатив. А связь или единение с Волди у меня возникало, когда он пребывал в гневе. И еще во сне, когда ослабевала природная защита разума.

А уж после рассказа Гермионы, я убедился в этом окончательно. Когда узнал, что Волди оставил в младенце Поттере, частицу то ли самого себя, то ли своей силы. То есть не мог Поттер быть никем иным, кроме как живым хоркруксом. Кстати, она много чего знала про Поттера. Видимо, у Гарри от нее вообще не было секретов. Впрочем не это важно было в этот момент.

А важным было то, что я не мог понять конечной цели дамблдоровского плана. Получалось, следующее. Я должен был испытывая тяготы и лишения и преодолевая невзгоды и опасности, отыскать меч Годрика, хоркруксы и уничтожить их. Ну, или не мечом, а как-нибудь по другому. А потом-то что? Решающая схватка с Волдиком? Ладно. Допустим все так и произойдет. Схватка с личём может закончится либо моей победой, либо — его. Допустим, победил Волдик. Тогда должен появиться некто, в сияющих доспехах и завалить Волдика. А если победил я, по какой-то непонятной для меня причине, но как-то победил, то тогда что? Тоже два варианта. Либо Поттеру вручат пирожок с полки и наградят медалькой, а дальше отодвинут в сторону. Чтобы под ногами не путался. Либо… хороший герой — мертвый герой.

Но если верно последнее последнее утверждение, про мертвого героя, то должен быть контролёр или куратор, который не даст мне погибнуть и подведет к решающей схватке. Но кроме Гермионы рядом со мной никого не было. Либо, был кто-то невидимый. Но это уже был бред. А сама Гермиона на куратора не тянула. Да и поклялась она мне. Самым дорогим, что есть в ее жизни, что она, как говорится, не при делах.

В общем, получалась полная хрень. А могло быть и так, что Дамби просто было скучно. Лет-то он прожил немало. Вот и забавлялся.

Впрочем, мне это было не очень интересно. Я, прежде всего, хотел жить. И, по возможности, долго и счастливо. Раз уж представился такой шанс. И первым вопросом, который возникал в данном случае, был вопрос. Как избавить себя от частички волдемортовской души?

И вот, что я придумал. Например, меня можно было бы искусственно умертвить и тут же реанимировать. Был в таком случае шанс, что осколок чужой души отвалится. Или пообщаться с некромантом. Думаю, что хуже не стало бы.

А еще можно было, например, добраться до этой самой Международной Магической Конференции, главой которой какое-то время числился Дамблдор, и пусть бы они там думали себе, что в данном случае предпринять. Как разобраться с Волдемортом. Европа-то Гриндевальда пережила, так неужто на Волди управа бы не нашлась? Или к русским бы обратились, если бы сами ничего не придумали.