Явно противодействовали Волдеморту только Дамблдор и созданный им «Орден Феникса». Но, видимо, недостаточно эффективно. Потому, что Лорд и его сторонники вот-вот должны были окончательно захватить власть. Однако, наступил Хэллоуин восемьдесят первого, Лорд сунулся к Поттерам, самоубился об Гарри и все пошло прахом.

Кстати, о том, что Неназываемый называл себя Волдеморт, я узнал от Кричера. Также он рассказал мне про Регулуса, младшего брата Сириуса и об обстоятельствах его смерти. И показал медальон из-за которого погиб Регулус. А еще Кричер пожаловался, что так и не смог его уничтожить. Также он рассказал, что магия излучаемая медальоном и магия излучаемая мной имеют… ну, какой-то общий параметр, что ли. Мы с Кричером и мадам Вальбургой подумали и решили пока его надежно спрятать. Уничтожить то его можно было быстро, за две минуты. Причем немагическим способом. Достаточно было, например, пробраться в сталеплавильный цех и забросить его в печь. Во время выплавки стали. И все. Был медальон и нет медальона.

Но вот чем медальон был так важен Волди? Почему он так хитро его спрятал? Почему Регулус так сильно хотел его уничтожить? И что это за общий магический параметр? Не из-за этого ли с Поттером поступили так… как поступили? Нужно было сначала понять, что это за хрень такая.

В общем, поразмышляв, мы решили, что лучше пока продолжить собирать информацию. И, еще. Мне нужно потихоньку начать, что называется, «показывать зубы». А то если будешь сидеть на попе ровно, то и досидеться можно. Разложат на жертвенном алтаре, зарежут как барана и мявкнуть не успеешь.

Первый шаг, по этому пути, был сделан мною в Министерстве. И я говорю не о суде. Когда я вышел из зала и направился в сопровождении Артура Уизли на выход, то увидел Фаджа. Он разговаривал с каким-то мужчиной. Тот, услышав наши шаги, обернулся и уставился на меня в упор.

— Так, так, так… Патронус, Поттер, — произнес собеседник Фаджа. — Министр только что поведал мне о вашем счастливом избавлении, — манерно растягивая слова, проговорил этот… павлин, пожалуй, — поражает ваша способность выбираться из очень тесных ловушек… змеиная, я бы сказал.

— Это не было счастливым избавлением для меня, мистер, не помню как вас там. Это было несчастливое стечение обстоятельств для ТЕХ, кто пытался доставить МНЕ неприятности. Сначала, в восемьдесят первом, это был Волдеморт, а сейчас это оказался министр Фадж. При всем к нему уважении.

И мы отправились дальше. Позже я узнал, что «павлина» зовут Люциус Малфой и он был, в свое время, казначеем и главным финансистом «Пожирателей смерти». Это мне Артур рассказал. А еще я обратил внимание, что когда я произнес Волдеморт, то все трое вздрогнули.

— Да, уж, — подумалось мне тогда, — запугал он их всех. Чуть ли не до мокрых штанов.

А вечером у нас с Гермионой состоялся разговор. Как рассказал мне Кричер, грязнокровая мисс частенько грустит и даже иногда плачет, когда никто не видит. Мне, откровенно говоря, было вообще непонятно, какого черта в доме происходит. Почему Сириус ведет себя как гость, а рыжая Молли, жена Артура, распоряжается как у себя дома? Ну, дал Сириус, как говорится, «добро», для ордена Феникса, а рыжая семейка-то что тут делает? И причем тут Гермиона? Она, что сирота как и я и ей негде больше жить? Поэтому, нужно было разобраться и определиться. С тем как себя с ней вести.

В общем, когда у остальных обитателей дома закончился ужин и они стали расходиться по комнатам, Кричер тихонечко умыкнул Гермиону и доставил ее ко мне.

— Ну, здравствуй, Гермиона, — начал я разговор, — поговорим? Ты, не против?

— Гарри! — возмущенно воскликнула девушка.

А дальше на меня обрушился град претензий и упреков. Закончилось все вопросом: «За, что ты так со мной, Гарри?» и океаном слез. Так, что пришлось ее успокаивать. А когда она успокоилась я задал ей встречный вопрос.

— Знаешь, я мог бы спросить тебя о том же, но сейчас мы поговорим о другом. Лучше скажи, как давно и зачем ты здесь?

— Ну… — Гермиона задумалась, — на третий день наших каникул к нам пришел мистер Уизли и забрал меня сюда. Он сказал, что профессор Дамблдор хочет чтобы я была здесь. Я, когда ехала, то думала, что ты тоже будешь тут. Но тебя привезли только через месяц.

— Хорошо, а вернуться домой у тебя мысли не возникло. Ну, когда ты поняла, что меня здесь нет и неизвестно когда буду? Скажи, у тебя что, НАСТОЛЬКО плохие отношения с родителями? Ты не подумала о том, что они могут по тебе скучать? Да и ты по ним?

— Нет, Гарри, у нас хорошие отношения. И, да, я почему-то не подумала.

— А сам Дамблдор как-нибудь объяснил зачем ты ему тут нужна?

— Эээ… нет. — Гермиона уставилась на меня удивленно и даже с некоторым ужасом.

— И тут возникают закономерные вопросы. А была ли доставка тебя на Гриммо ЕГО инициативой? Не было ли это инициативой самого Артура или Молли? Не применялся ли при этом какой-нибудь Конфундус? И зачем ты понадобилась Уизли? Не включили ли они тебя в состав своей «большой дружной семьи»? А, что? Сама прикинь. Тебя сведут с Рончиком, меня — на Джинни подженят. Как тебе перспективка?

Пока Гермиона «переваривала» услышанное от меня, я думал, что нам с ней делать.

— Ладно, собирайся. Отвезу тебя домой. Побудешь там до конца каникул. И еще, у меня есть пара мыслей. Во-первых мы тебя обезопасим парочкой артефактов. И, во-вторых, если Дамблдор запретил нам писать друг другу, то… .

Кричер собрал ее вещи и усыпил всех в доме, чтобы ни у кого не возникли глупые вопросы. Мы выскочили из дому, добежали до вокзала Кингс-Кросс. Он оказался совсем недалеко. Там взяли такси и поехали. А по дороге мы остановились и я купил нам пару сотовых телефонов Nokia 101. Деньгами меня к тому времени Кричер обеспечил. И, каждый вечер мы потом с ней созванивались.

В общем, ее первыми словами, когда мы встретились, первого сентября на платформе 9 и ¾, были слова: «Спасибо, Гарри». Почему, кстати, ее не хватились остальные? А Кричеру, спасибо. Чего-то он там нашаманил и все про нее забыли. Ну, пока были там на Гриммо. Кроме меня, конечно.

— Знаешь, — шептала она мне на ухо, когда мы стояли обнявшись и не обращая ни на кого внимания, — родители так обрадовались. А я сама вдруг сама поняла насколько сильно по ним соскучилась.

А потом Гермиона и Рон отправились в вагон старост, их в этом году назначили старостами от пятого курса, на инструктаж. Ну, а мы с Джинни и Невиллом Лонгботтомом, еще одним моим однокурсником, отправились искать свободное купе. Так я познакомился с Луной Лавгуд. Ну, что можно о ней сказать? Вид у нее был слегка неземной или, даже, потусторонний. Светлые спутанные волосы, доходили ей до пояса. Глаза немного навыкате, все время придававшие ей удивленный вид. Волшебную палочку она засунула не куда-нибудь, а за левое ухо, на шее у нее висело ожерелье из пробок от сливочного пива, журнал, который она читала, был повернут вверх тормашками.

Забегая вперед, хочу сказать, что с Луной мы потом подружились. Она, конечно, могла вынести мозги за тридцать секунд, но девочкой была доброй и отзывчивой. А когда я узнал, что над ней, на ее факультете, потихоньку издеваются и подворовывают ее вещи, то — взбесился. И вызвал Кричера. Кричер выслушал меня и улыбнулся. Знаете, улыбка домовика или гоблина это то еще зрелище. Зубы-то, что у тех, что у этих треугольные, как у акулы. Так, что нужно иметь крепкие нервы чтобы при этом не… испугаться, скажем так. В общем, вещи были возвращены, а некоторые ее соученицы и девочки курсом постарше, щеголяли некоторое время на своих лбах надписями, типа: «Я воровка», «Я издеваюсь над слабыми» и так далее.