— О’Ди, — ответила я.

Казалось, он на мгновение замешкался, прежде чем сказал:

— Я только что разговаривал по телефону с полицией. Они все еще не нашли парней. И твою гитару.

Разочарование захлестнуло, когда до меня дошло, что я могу никогда и не вернуть свой любимый Taylor. При этой мысли у меня перехватило в горле.

— Скайлар?

Я прочистила горло, пытаясь подавить рыдание, которое вырывалось наружу.

— Да, я тебя слышала.

О’Ди был так тих, что я подумала, что он повесил трубку. Я уже собиралась сделать то же самое, когда он сказал:

— Полиция пришлет художника по эскизам.

Я почувствовала некоторое облегчение от того, что полиция не сдается.

— Хорошо. Когда?

— Художник будет через час. Ее зовут Шелли.

То, как скоро послали специалиста, заставило меня еще больше надеяться, что этих маленьких уродов смогут поймать.

— Поняла.

— Позвони, если…

— Что-нибудь понадобиться, — сухо закончила я. — Я знаю.

— Верно.

О’Ди повесил трубку, не попрощавшись.

— Засранец, — пробормотала я, швыряя телефон на пол, подальше от себя.

Было трудно вернуться к книге, ожидая прибытия художника-портретиста. Шелли, миниатюрная брюнетка с большими голубыми глазами, вскоре появилась у моей двери. Я не знала, кого ожидать от художника-полицейского, но уж точно не эту девушку: волосы коротко подстрижены, по всему правому уху красовался пирсинг, губа проколота, а правая рука полностью покрыта разноцветными татуировками.

Несмотря на внешность экстраверта, Шелли казалась застенчивой, немного нервной, и мне стало интересно, узнала ли она меня. Все время, пока описывала парней, я волновалась, что Шелли расскажет кому-нибудь, что рисовала для Скайлар Финч. Как только она ушла, я позвонила О'Ди.

— Что случилось? — ответил он озабоченно.

На мгновение это сбило меня с толку.

— Ты всегда так отвечаешь на звонки?

Я практически чувствовала его волнение.

— Скайлар?

— Шелли… Мне кажется, она узнала меня. Что, если…

— Часть ее работы — строгая конфиденциальность. Она не хочет — нет, не может — сказать ни слова.

— Хорошо. Ты уверен?

— Как думаешь, ты когда-нибудь будешь готова к тому, что мир найдет тебя?

Нет.

— Мне нужно время. По крайней мере, ты обещал мне это.

— И это обещание я намерен сдержать. — И повесил трубку.

— Ух!

Я встряхнула телефон, отчаянно сдерживаясь, чтобы не швырнуть его через всю комнату. Этому парню очень нужно научиться вежливо заканчивать разговор.

ГЛАВА 13

Мягкий звук наполнил квартиру, и я закрыла глаза, чтобы не видеть, как О'Ди мастерски играет на своем Taylor. Этот мужчина отвлекал меня от музыки.

А музыка была достойной.

Когда он закончил, я открыла глаза, не в силах сдержать удивления в голосе.

— Это действительно хорошо.

Он бросил на меня самодовольный взгляд.

— Да, это шокирует.

— Согласна… это шокирует, — призналась я.

Я сидела, прислонившись к креслу, а О'Ди занял свое обычное место на диване.

Мы работали над альбомом уже третью неделю. Сначала между нами было некоторое напряжение, но по мере того, как мы писали песни, все прочее таяло, включая и наше раздражение друг на друга. Мы работали допоздна, потом О'Ди готовил ужин, а я напевала ему тексты, которые он принимал или нет.

Казалось, мы существуем в какой-то уединенной части планеты, где есть только музыка и творчество. Я не могла описать это состояние, но по мере того, как проходили дни, и я изливала свое сердце в музыку, ощущала облегчение в груди. По ночам, когда он уходил, я чувствовала меланхолию, которую не хотела анализировать.

Вместе мы собирали песни по кусочкам, но все мелодии исходили от меня, О'Ди только кое-где подправлял их.

Сегодня первый раз он прямо сказал:

— Нет, ничего из этого не работает, давай попробуем так.

И «так» было лучше. Намного лучше. Я даже не могла скрыть, какое впечатление произвела на меня мелодия, хотя это раздуло еще больше его и без того раздутое самолюбие.

— Хочешь попробовать с текстом?

Я взяла свои записи.

— Давай попробуем.

О'Ди заиграл вступительные аккорды, и я запела.

На углу стоит девушка,

Продавая любовь за еду.

Любую любовь,

Кроме настоящей.

За ней наблюдает парень,

С пистолетом у виска.

И под воздействием иглы

Нажимает на курок.

Ты говоришь,

Тебя нашли, и ты можешь видеть.

Включает ли это потерянное забытое

Тобой и мной?

О'Ди перестал играть.

— Ну, как?

— Я уже говорила тебе, что замечательно. Я больше не буду тешить твое самолюбие.

Что-то блеснуло в глазах О'Ди, что-то почти кокетливое, но он опустил взгляд на ноты, скрываясь от меня. Тем не менее, легкая улыбка играла на губах.

Я не могла не усмехнуться. Он явно хотел сказать что-нибудь непристойное в ответ. Я бы поставила на это свою Taylor, если бы она у меня был. Если я что и узнала об О'Ди, пока мы работали вместе, так это что у него действительно было чувство юмора.

— Я знаю, что ты хочешь это сказать.

О'Ди бросил на меня озорной взгляд, и я проигнорировала трепетание в животе.

— Можем ли мы быть профессионалами, прошу?

— Это не я подумала что-то пошлое на то, что сказала.

— Я этого не делал.

Он бросил на меня невозмутимый взгляд.

— О'Ди, я знаю, что ты очень хорош в запугивании. Никому не позволено знать, что ты думаешь. И мне жаль тебя разочаровывать, но я начинаю понимать твои жесты.

— Ты же понимаешь, что это я позволяю тебе понимать, — сказал он высокомерно.

— Я многое понимаю. Кое-кто должен мне доверять, — поддразнила я.

С раздраженным видом О'Ди указал на блокнот в моей руке.

— Тебе нужно закончить текст.

— Это все, что сейчас у меня есть. — Я откинулась на спинку кресла, стоящего у меня за спиной. — Я же говорила тебе… Иногда это приходит, иногда нет.

Отложив гитару, О'Ди потянулся за моим блокнотом. Вместо того, чтобы как всегда вырвать листок с текстом, я протянула ему весь блокнот. Наши глаза встретились, когда он взял его, и у меня перехватило дыхание.

О'Ди опустил свои густые ресницы, скрывая от меня выражение глаз, пока читал текст.

— Это о людях, которых ты встречала на улице?

— Да. Мэнди и Хэм. Когда я познакомилась с ними, Мэнди рассказала мне историю их жизни. Как бойфренд ее мамы надругался над ней, мама все знала, но обвиняла ее во всем и била. А потом в шестнадцать лет Мэнди убежала из дома. Ей пришлось заниматься проституцией, чтобы выжить, и она так низко пала, что была готова покончить с собой. Но Хэм, героиновый наркоман, подружился с ней и предложил свою защиту. Это было так грустно, почти невыносимо после моих собственных бед. Мэнди не любит Хэма, но заботится о нем, и это лучше, чем то, чем она занималась. Но это ведь все равно одна из форм проституции. Еще печальней… что Хэм так не считает. Он просто любит ее.

— Черт, — пробормотал О'Ди, возвращая мне блокнот. — Как можно допустить, чтобы такое случилось с твоей семьей?

— Ее мать стерва, вот и все.

— Я могу придумать более сильное слово.

Я мрачно кивнула.

— Мэнди выбрала единственный вариант, который, по ее мнению, оставался для нее возможным. Может быть, она видит это не так, как ты.

— О, да, — горько сказала я. — Она все прекрасно понимает. И знаешь, что еще хуже? Я была зла на нее за то, что она не смогла выжить в одиночку. Потому что я думала, что это делаю я. Думала, что просто я такая умная. — Я с отвращением покачала головой. — Просто наивный ребенок.