Эммануэль сделал ещё пару шагов по направлению к двери, но её насмешливый и не предвещающий ничего хорошего тон заставил его замереть.

— Мне всегда было интересно, правдивы ли слухи… — Она была настоящим мастером провокаций. — А на мужчин у вас тоже встаёт?

Он резко развернулся, сокращая расстояние между ними до нескольких миллиметров. Кипя от злости, он просто смотрел ей в глаза, а затем впился в её губы, жадно целуя и кусая их.

Отстранившись от неё спустя некоторое время, Эммануэль с наигранной пренебрежительностью вытер рот рукавом пиджака. Он всем своим видом пытался показать ей, как ему противен этот поцелуй. Но какого чёрта у неё такие мягкие соблазнительные губы?!

Марин не сводила с него удивлённого взгляда. Впервые за сегодняшнюю их встречу она растерялась, потеряв контроль над выражением своего лица, и не знала, как себя вести. Она облизнула губы, и мужчина вновь захотел ощутить их вкус. Он вновь прильнул к ним, на этот раз целуя медленнее и нежнее, и она не смогла сдержать стон. И это стало для него последней каплей. Возбуждение стало практически невыносимым.

Он отстранился от неё, но лишь для того, чтобы, взявшись за ворот её блузки, дёрнуть его вниз. Тонкая ткань порвалась, открывая его взору её грудь в красном кружевном бюстгальтере. “Надо же, какая женственность… Неожиданно, мадам Ле Пен!”

— Вы куда-то спешите, месье Макрон? — Марин вновь вернула своему лицу насмешливое выражение. — И во всём ли вы такой быстрый? Значит, на многое мне можно не рассчитывать?

— Закройте рот, мадам Ле Пен! — процедил он сквозь зубы. Вот как она это делала?! Эту женщину хотелось трахнуть и задушить одновременно! — Или это сделаю я!

— Вы мне угрожаете, мес… — Остальные её слова растворились у него во рту, когда Эммануэль вновь припал к её губам.

Прервав поцелуй спустя некоторое время, он глубоко вздохнул, набирая в грудь побольше воздуха. Марин смотрела на него с нескрываемым любопытством, полностью уверенная в том, что он сейчас испугается своих действий и просто уйдёт. Но любопытство сменилось удивлением, когда она почувствовала его ладони на своих бёдрах, поднимающиеся выше и перемещающиеся на внутреннюю сторону. Из-под задравшейся неприлично высоко юбки он мог видеть её красные, в тон бюстгальтеру, трусики. Эммануэль провёл пальцами по кружевной ткани, слегка надавливая, и ощутил приятную влажность. Настала его очередь самодовольно усмехнуться.

Но Марин не дала ему вдоволь насладиться своим превосходством, ловко справившись с ремнём на его брюках и расстегнув ширинку. Она нетерпеливо стянула их вниз вместе с нижним бельём. Эммануэль смутился, краснея под её оценивающим взглядом. Он глухо застонал, когда она провела ладонью по всей длине его члена, пальцами размазывая по головке выступающие капли смазки и слегка царапая её ногтями.

Мужчина подхватил её под ягодицы, вынуждая обвить ногами его поясницу. Брюки, находившиеся на уровне колен, очень сковывали движения, поэтому он смог донести её только до ближайшего стола. Он быстро избавился от своей одежды, а потом то же самое проделал и с её. Резко притянув её к себе за бёдра, он развёл их в стороны и вошёл в неё быстро и сразу на всю длину. Марин застонала и теснее прижалась к нему, подставляя шею под его поцелуи. Не дав ей привыкнуть к новым ощущениям внутри себя, он начал грубо и быстро двигаться в ней. Она стонала так возбуждающе, так по-блядски пошло, и он окончательно потерял контроль над собой.

Он трахал её, а губы блуждали по шее, в полубезумстве оставляя на её коже засосы. Со своей женой Эммануэль никогда не позволял себе подобного. А рядом с этой женщиной его глаза горели откровенной похотью, а действия были совершенно бесконтрольны. И ему это чертовски нравилось! Она реагировала на каждое его движение, на каждое его прикосновение к своему телу, на каждый поцелуй — стонала, выгибалась навстречу, плотнее прижималась к его бёдрам. Её пальцы скользили по его спине, а ногти оставляли глубокие болезненные царапины на коже. Эммануэль стиснул зубы, отчётливо понимая, с каким наслаждением она причиняла ему боль.

Он был сверху, но её действия не давали ему забыть, кто сейчас на самом деле правит парадом. Но он был не против. Даже иллюзия власти над такой женщиной, как Марин Ле Пен, будоражила кровь и возбуждала.

После ещё нескольких особенно глубоких толчков, она вскрикнула, содрогнувшись всем телом, и устало откинулась на поверхность стола. Эммануэль почувствовал, как её мышцы плотно сжались вокруг его члена, и понял, что и сам уже находится на грани. Он хотел выйти из неё, чтобы самостоятельно прийти к финишу, но она остановила его.

— Нет, закончи. — Марин притянула его ближе к себе, и её тихий шёпот обжег его кожу. Она слабо улыбнулась, поймав на себе его недоуменный взгляд.

Он толкнулся в неё ещё несколько раз и, глухо застонав, кончил. Всё ещё находясь в ней, он рухнул на неё и уткнулся носом в шею. Марин почувствовала наполненность и теплоту внутри, ощущая, как его сперма медленно стекает по внутренней стороне бедра. Отдохнув и восстановив дыхание, Эммануэль покинул её тело, поднимаясь и помогая встать ей. Он чуть приобнял её за талию и заглянул в глаза — зелёные, ведьминские. Сейчас она казалось ему очень нежной, хрупкой, невероятно красивой и желанной.

— Ты просто обязан проиграть на следующих выборах, мальчик мой… — Её хриплый смех был насквозь пропитан похотью и сексом. — Не думаю, что в состоянии эйфории ты будешь также хорош, как в гневе.

— Стерва! — Мужчина провёл ладонью по её щеке. От её нежности не осталось и следа. Перед ним была прежняя Марин Ле Пен. Но её привлекательность и красота никуда не исчезли.

На её губах появилась привычная усмешка, и он поспешил стереть её поцелуем. Сейчас Эммануэлю было так хорошо, что он был готов простить Марин и её саркастические выпады в свой адрес, и её сегодняшнюю победу.