Полоска гальки под скалами была слишком узкой для каноэ, но Ренн больше не могла откладывать. Она рассчитывала, что щитки с прорезями для защиты глаз от яркого света послужат неплохой маскировкой. Надо было плыть дальше, иначе какой-нибудь назойливый охотник заинтересуется, что делает на Дальнем Севере девчонка из Леса.

Рип и Рек пролетели мимо, распугивая моевок. Они громко каркали, и Ренн это не нравилось – их крики только усиливали жутковатые ощущения от странных земель.

Надо было сделать то, от чего ее просто воротило. Она села на корточки под отвесной скалой, смешала на плоском камне порошок из лишайника с сухой бузиной, потом насыпала все это в туес из бересты и развела морской водой, после чего втерла получившуюся черную краску в длинные рыжие волосы. От ветра мокрая голова замерзла, и Ренн, хоть и была в теплой одежде из шкуры северного оленя, невольно содрогнулась.

Теперь надо было скрыть татуировку племени Ворона – три сине-черные полоски на щеках. Она смешала в раковине моллюска древесный уголь с оленьим жиром и замазала щеки так, будто горюет по умершему.

Дальше – пришитые к парке перья птицы ее племени. Ренн не смогла их сорвать и просто пришила поверх перья морского орла. И наконец нарисовала на тыльной стороне ладоней четырехпалые метки племени Морских Орлов.

– Вот так, – срывающимся голосом сказала она. – Теперь ты не Ренн из племени Ворона, а Реу из племени Морского Орла.

Она выбрала это племя, потому что Морские Орлы ладили со всеми, но это не помогло. Никогда прежде Ренн не маскировалась так тщательно. И вот теперь она предала свое племя и проявила неуважение к чужому, а изменив имя, пошла еще дальше. Твое имя – это ты в звуке. Изменив имя, меняешь судьбу.

Но что еще ей оставалось? Она знала: Торак пойдет за ней, и должна была сделать все, чтобы он ее не нашел.

На мелководье вынырнул тюлень, тот самый, который предупредил ее об опасности: мудрые карие глаза и кустистые усы, как у недовольного старика. Он внимательно посмотрел на Ренн и нырнул обратно, взмахнув задними ластами. Ему не понравилось то, что он увидел.

Ренн свистнула, подзывая Рипа и Рек. Вороны слетели со скалы, но у самой земли сменили курс и с криками «Рап! Рап! Чужак!» полетели прочь.

– Это я! Я не чужак! – закричала Ренн.

Но было поздно, вороны ее не узнали.

Траурные метки засохли на щеках. Ренн стало тошно. Ее душа-имя отделилась от нее. Чтобы как-то успокоиться, Ренн повязала голову лентой-повязкой Торака. Возможно, он даже не догадывался, что она ее украла, а ей нужно было взять с собой хоть частичку его.

Вода лизала башмаки, это Мать-Море выдыхала и посылала прилив.

«Ты не можешь здесь оставаться».

Вставая, Ренн увидела в воде свое отражение. На нее смотрела бледная девушка с длинными черными волосами. Ренн не узнала себя.

Она превратилась в свою мать – Сешру, колдунью Гадюку.

– Ты – не твоя мать, – сказал Дарк.

– Но в моих костях – ее суть. Может, поэтому все и происходит.

– Ты этого не знаешь.

– Я видела гадюку в рябине. Гадюки не ползают по деревьям.

Дарк сдул сланцевую пыль с фигурки сосновой куницы, которую вырезал во время разговора.

– Когда я родился, моя мать причислила меня к племени Лебедя. Мне не нравилось быть Лебедем. Они меня бросили. Но я – это я, мне этого не изменить. Я могу изменить лишь то, что я делаю.

– Твоя мать не была Пожирательницей Душ. Она не убивала людей.

Дарк посмотрел на нее сквозь челку белых и тонких, как паутина, волос.

– Это из-за нее ты уже два лета не колдовала? Все еще боишься стать такой, как она?

– Мне не обязательно заниматься колдовством…

– Ты ошибаешься. – Голос Дарка прозвучал так сурово, что Ренн даже вздрогнула. – Те, кто болеет, нуждаются в излечении. Людям нужна твоя помощь в поисках добычи. Как будут выживать племена, если мы откажемся от колдовства?

– Что-то внутри меня хочет причинить вред Тораку. Я должна узнать, что это, и остановить его.

– В этом тебе поможет колдовство.

– Чтобы понять, куда идти, мне не нужны обряды и заклинания, я вижу знаки повсюду!

– Будь осторожна, Ренн. Колдовство – сила, подобная реке, если его сдерживать, оно становится опасным.

Возможно, он был прав. Но спустя несколько дней Ренн приснился сон, который заставил ее уйти.

Она стояла в ледяной пещере и держала в руках сердце Торака…

Ренн тяжело навалилась на весло и тут же проснулась, как от толчка. Надо было поскорее найти место для стоянки, если тянуть, можно запросто свалиться за борт.

В последний раз она была здесь зимой, тогда Море затянуло льдом, а над белой от снега землей без конца завывал ветер. Теперь же она ничего не узнавала. Даже плыть вдоль берега было тяжело, а все эти каменистые острова торчали из воды, словно осколки кремня, которые рассыпал Всемирный Дух, пока затачивал топор. Без Северной Звезды Ренн ориентировалась по солнцу, а когда не видела солнца – по чахлым и съежившимся от ветра кустам.

Сила и злость ветра – вот что оставалось неизменным. Здесь ему не мешал Лес, он срывался с гор и нападал на пустоши, где карликовые ивы и березы клонились к земле и даже валуны и камни, казалось, предпочитали жаться друг к другу.

Солнце стало припекать сильнее, и вскоре Ренн почувствовала, что вспотела. Когда солнце уйдет, она замерзнет, один охотник из племени Песца как-то сказал ей, что убивает не холод, а влага.

Ренн плыла мимо шумных от морских птиц скал, в воздухе нещадно воняло пометом, а места для стоянки так и не было. В следующей бухте на берегу гнила серая туша кита. Здесь воняло так, что Ренн чуть не вырвало, но она все равно сомневалась, пока из-за туши не выглянул почуявший ее огромный белый медведь.

Тучи скрыли солнце, пошел снег. На Дальнем Севере погода меняется внезапно – весна, лето, осень и зима успевают сменять друг друга в один день.

Наконец Ренн подплыла к черному, усыпанному льдинами берегу. На гряде за линией прилива она увидела три валуна, которые могли послужить неплохим укрытием.

Гряда оказалась выше, чем казалась с моря. Уже стоя возле нее и глядя наверх, Ренн поняла, что валунов стало четыре.

Она заметила движение и отступила назад.

Тайный Народ живет на реках и среди скал. Выглядят его представители как обычные люди, но только до того мгновения, пока не поворачиваются спиной, а спины у них пустые, словно стволы прогнивших деревьев. Тайный Народ не любит, когда кто-то его замечает, и лучше его не злить, устраивая стоянку поблизости от скал, где он обитает.

Ренн приложила кулак к сердцу и поклонилась:

– Простите меня, я уйду.

Появился пятый валун. Нет, не валун, а существо, каких она никогда прежде не видела. Большое, как бизон, с очень косматой шерстью, мрачную коричневую морду обрамляли опущенные вниз и загнутые кверху рога, полинявшая на горбатых плечах шерсть свисала до самых на удивление мелких копыт.

Дарк рассказывал Ренн о мускусных быках.

– Если будешь держаться подальше, – говорил он, – они, скорее всего, не нападут. Но нрав у них вредный, так что иногда они все-таки нападают и безо всяких причин. Собирать с кустов клочья их шерсти – это хорошо, но не вздумай на них охотиться, они принадлежат Тайному Народу.

Ренн отступила и сказала, обращаясь к обитателям скал:

– Я не охочусь за вашей добычей.

Мускусный бык фыркнул и, опустив голову, топнул ногой.

Ренн подняла руку:

– Смотрите, я иду к своему каноэ.

Появился второй мускусный бык. Потом еще три. Они стояли, выстроившись в ряд, и смотрели на девушку сквозь клубы дыхания.

Ренн, тяжело ступая, перебиралась через горы бурых водорослей. Мускусный бык легко, как олень, спрыгнул с гряды и пошел в ее сторону.

– Простите меня! – крикнула Ренн, забравшись в каноэ, и опустила весло в воду.

Быки злобно смотрели ей вслед, пока она не исчезла из виду.

Снег перешел в дождь со снежной крупой. Дождь жалил лицо и забирался в рукавицы из шерсти северного оленя. Ренн уже отчаялась найти место для стоянки и тут наконец выплыла к лысому острову с небольшим мерцающим озером посередине.