А потом по машине рубанули из автомата, по передку прошлась цепочка выстрелов, что-то сильно ударило в дверцу и в полковника полетели осколки стекла.

И опять тело сработало само, почти без участия сознания. Старостин выскочил из машины, прыгнул к багажнику, потом перебежал к стене дома, умудрившись на ходу перезарядить магазин, споткнулся о брошенный автомат, подхватил его и побежал к подъезду.

Дома он стразу закрыл обе двери на все замки, надрываясь, перетащил к ним шкаф, подпер его поставленным в распор стулом. Игнорируя изумленные взгляды жены и младшей дочери, набрал номер дежурного по управлению, но после восьми гудков бросил трубку и позвонил в райотдел. Там тоже молчали.

– Толя, что случилось? – выдавила, наконец, из себя жена.

Старостин опустил телефон, посмотрел на своих женщин и коротко приказал:

– Закройте все шторы, сейчас же! К окнам не подходить. Ясно?

Женщины молчали.

Полковник проверил трофей – АКМС, в магазине два десятка патронов. Вспомнил о своем арсенале: гладкоствольном дробовике «Моссберг» и карабине «Марлин» – дорогой изящной игрушке, купленной пару лет назад.

Верно, в тир полковник давно не ходил, но вот на охоту выезжал частенько, да и с друзьями в поле бывал не раз и там стрелял много.

Старостин открыл сейф, достал карабин, зарядил его и уже более спокойно сказал:

– Лена, Оля, закройте шторы, сидите в комнате. В городе что-то случилось.

– Что? Толя, что там? – почти простонала супруга, никогда не видевшая мужа в таком состоянии и впечатленная его приготовлениями.

За окном кто-то заорал, в ответ отстучала длинная очередь. Старостин вновь набрал номер дежурной части и подошел к жене.

– Похоже, налет.

…Старт операции в раннее утро имел много достоинств, но и страдал некоторыми недостатками. Улицы пусты, магазины, торговые центры, больницы закрыты. При таком раскладе захват большого числа заложников представлял проблему. Да, аэропорт, автовокзал, железнодорожные вокзалы дали сотни пленников, но этого было мало.

Так что главной целью групп захвата стали жилые дома в разных районах города. Где-то выбирали новостройки, там больше обеспеченных жильцов. Где-то шли в типовые панельные пятиэтажки, там больше женщин и детей. Где-то проверяли все подряд, не глядя на уровень жилья и удобство доступа. С этого момента операция перешла в стадию открытого штурма. Ибо оказать активное организованное сопротивление не могла ни одна государственная военизированная организация. А жители являли собой просто толпу. Добычу. Образно говоря, стая волков, перебив сторожевых псов, на полном ходу врезалась в стадо баранов и овец.

Кое-где им открывали двери жильцы из числа тех, кто переселился со Средней Азии и Закавказья в Россию в последние десять-пятнадцать лет. В этом случае все было легко и весело. Вышибалась входная дверь квартиры, внутрь входили две пары, а ещё одна страховала на лестничной площадке. Боевиков встречали заспанные растрепанные женщины, зевающие мужчины, неготовые не то что к активному сопротивлению, а даже к осознанию происходящего. Иногда мужчин убивали сразу, иногда забирали. Женщин и детей брали всегда. Стариков – только если те были способны идти сами.

После захвата разрешалось уделить внимание добыче – молодым женщинам и юным девушкам. Их насиловали прямо на месте, утоляя сексуальный голод. Одновременно грабили квартиры, забирая только деньги и драгоценности. Ничего иного брать не разрешали.

В других домах подрывали замки и выламывали входные двери, подбирали код по потертым кнопкам. Влезали в окна первых этажей, где не было решеток. Самые хитрые разбивали припаркованные во дворах машины и полусонные владельцы, сквозь зубы матеря всех подряд, выскакивали на улицу и падали под ударами прикладов. Потом повторялся сценарий осмотра квартир. Кричали и стонали женщины, хрипели избитые и расстрелянные мужчины, плакали дети и старики.

То, что испытала Россия во время немецкой оккупации, повторялось восемьдесят лет спустя. Только вместо германцев пришли другие враги. Такие же безжалостные, но более изощренные. Они знали, что стали калифами на час. Ну пусть на несколько дней. Поэтому не щадили никого. И хотели пролить как можно больше русской крови.

Только немногие мужчины вставали на защиту семей. Большинство застывали в страхе и поднимали руки. Женщины оказались более отчаянными, спасая детей, но они тоже гибли. Единицы успевали вытащить спрятанное в сейфах оружие и сделать несколько выстрелов. В этом случае боевики закидывали квартиры гранатами, а потом простреливали комнаты вдоль и поперек.

И каждая семья погибала в одиночку. Отдельно от соседей. Никто не приходил на помощь другому. Не успевали понять, что происходит, а кто успевал – боялся. Но ведь не все дома были атакованы. И вот соседи смотрели из окон на штурм, стоя на подгибающихся от страха ногах и цепенея от ужаса. Они ждали, когда придут к ним, как бараны ждут очереди на бойне. Мычат, блеют и ждут.

Нет, в нескольких местах самые храбрые и отчаянные стреляли из окон по боевикам, а те немедленно отвечали, подавляя огнем и забрасывая такие окна выстрелами подствольников и гранатами.

Стараниями боевиков в некоторых домах занялись пожары. Но тушить их было некому. Так что вскоре в разных концах города в небо поднялись столбы черного дыма.

Поднятые в небо беспилотники давали хорошую картинку. Их дополняли камеры, установленные на машинах боевиков. Все это потоком шло в центр, частично просматривалось и анализировалось. Самое интересное отсматривал Тимур и его помощники. Они же корректировали действия отрядов и групп, перенаправляя отдельные команды для усиления или замыкания кольца вокруг района. Этот поток информации шел параллельно с данными городской сети камер наружного наблюдения. Суммарные сведения давали возможность точно, а главное быстро оценить ситуацию и среагировать на любое внезапное изменение обстановки.

Вроде бы сбоев и ошибок террористы не допускали. Но Тимур все равно настороженно следил за происходящим и постоянно напоминал подчиненным о повышенном внимании и бдительности, не допуская даже небольшого расслабления и пренебрежения к местному населению.

– В городе хренова туча уцелевших вояк, полицаев и прочих служак. Черт его знает, что они будут делать, когда все поймут. Так что контроль максимальный и предельное внимание! Никакой самодеятельности. В первую очередь предостеречь Мирзоева, Гулиева, Азбекова и Хазрата. Пусть придержат своих, особенно работяг.

Работягами Тимур называл боевиков из числа гастарбайтеров. Тех, кого соблазнили высоким гонораром за участие в операции и отличной возможностью погулять в захваченном городе. Впрочем, среди них были и те, кто не особо охотно взял в руки оружие. Эти приехали реально работать, а не воевать. Но и отказаться они не могли, предать единоверцев и земляков и противопоставить себя остальным было просто невозможно.

Тимур верно рассчитал, что, вкусив крови и увидев добычу, многие из таких «недобровольных добровольцев» дальше будут действовать более активно и уже ни в чем не уступят остальным. Кстати, именно новообращенных воителей Тимур приказал отправлять на самые сложные задания. Даже если они понесут потери, уцелевшие станут воевать злее и безжалостнее.

– Что периметр? – обратился Тимур к помощнику.

– Спокойно. В двух местах жители выехали из города по проселочным дорогам. Их не трогали. Но нескольких, шедших пешком, завалили.

Тимур кивнул, решение верное. Пусть беглецы разносят панику и сеют слухи. Это полезно.

– Как наполняемость загонов?

– Первые партии пошли, отбор и сортировка на месте.

– Очень хорошо.

Координатор проследил за картинкой на центральном мониторе, где из двух автобусов выгоняли заложников, пинками и прикладами гнали к стройке. Стадо баранов пришло на бойню.

– Центр и ближние улицы мы держим хорошо. Но с окраин мало информации. Только с беспилотников. Пора активнее заходить в частный сектор.