- Как тебя зовут, крошка? - спросил он.

- Сюзи Тоипкинз, сэр, - отвечала она, глядя на него большими преследующими голубыми глазами.

В ее невинном, умоляющем голоске было что-то, пробудившее в сердце старого миллионера странное чувство. Впрочем, это мог быть результат несварения желудка.

- У тебя есть отец? - спросил он.

- Ах, нет, сэр, только я одна поддерживаю свою маму.

- Разве твоя мать так бедна?

- О, да, сэр.

- Как зовут твою мать?

- Сюзанной, сэр. Как и меня.

- Скажи мне, дитя, - сказал богач, хватая ее руку в страшном волнении, - у твоей матери бородавка на носу и от нее вечно пахнет луком?

- Да, сэр.

Миллионер на мгновение закрыл лицо руками и затем сказал дрожащим голосом:

- Дитя мое, твоя мать и я некогда знали друг друга. У тебя ее голос, ее волосы и ее глаза. Если бы не недоразумение, то может быть... Впрочем, это все уже прошло и никогда уже не вернется!

Человек расстегнул пальто и вынул из кармана пиджака сверток.

- Возьми это, - сказал он. - У меня их больше, чем нужно. Тебе и твоей матери этого хватит на год.

Маленькая девочка схватила сверток и радостно побежала домой.

- Посмотри, мама! - вскричала она. - Мне дал это один джентльмен. Он сказал, что этого хватит нам на целый год.

Бледная женщина вскрыла сверток дрожащими руками.

То был прелестный новый отрывной календарь.

ЛЕГКАЯ СМЕСЬ

Некий хаустонский житель, любитель рысистого спорта, женился несколько месяцев тому назад. Он является также гордым собственником прелестной кобылы-двухлетки, которая прошла 5 с половиной стадий в 1.09 минут и от которой он ждет еще большей резвости в следующем сезоне. Он назвал кобылу по имени своей жены, и обе они дороги его сердцу. Представитель "Техасской Почты", завернувший к нему вчера, нашел его очень разговорчивым.

- Да, - сказал он, - я счастливейший человек в Техасе. Бесси и я живем теперь одной семьей и устраиваемся довольно недурно. Эта моя кобылка еще покажет чудеса! Бесси так же интересуется ею, как и я. Вы знаете, я назвал ее по жене. Она чистокровная. Говорю вам, глаза радуются, когда видишь, как Бесси трусит ко мне навстречу...

- Вы имеете в виду кобылу?

- нет, жену. Она собирается держать пари на двенадцать дюжин лайковых перчаток за Бесси следующий раз. У меня только одно возражение против нее. Она держит голову набок, и заплетает ноги на ходу, и вечно рвет чулки.

- Ваша ж... жена?

- Нет, что с вами такое? Кобыла. Мне очень приятно, когда мои друзья справляются о Бесси. Она становится всеобщей любимицей. Мне такого труда стоило добыть ее. Я готов окружить ее царственным уходом...

- Вашу кобылу?

- Нет, жену. Мы с Бесси отправились на днях объездить кобылу. Бесси очарование. У нее одно плечо выше чуть-чуть другого и небольшое затвердение в одной из ног, но зато как развита грудь! А что вы скажете о ее крупе?

- Я... я... я, право, не имел чести встречаться с вашей супругой, но я не сомневаюсь...

- О чем вы толкуете? Я имею в виду кобылу. Бега состоятся как раз в годовщину нашей свадьбы. Это будет настоящее празднество! Вы знаете, мы ровно год, как женаты. Я считаю, что Бесси скоро покажет себя! Мы ждем одного новенького, которым мы все заранее очень интересуемся. Вы, право же, должны заглянуть к нам и присутствовать при этом событии!

- Я... я... право, это будет неделикатно... вы должны извинить меня! Я ни при чем таком ни разу не присутствовал. Я... я...

- О, бега, это - такое невинное зрелище! Прекрасный вид спорта! Ну, пока всего. Мне нужно выйти и проветрить Бесси немного.

ВЕРНЫЙ СПОСОБ

Редактор сидел в своем роскошно меблированном святилище, склонившись над грудой рукописей и опираясь на руку высоким челом. До сдачи полос в машину оставалось не более часа, а надо еще было написать передовую по вопросу о революции в Венесуэле.

Бледный одухотворенный юноша приблизился, держа в руке свернутую в трубку рукопись, перевязанную розовой ленточкой.

- Вот небольшая вещица, - сказал юноша, - которую я набросал в минуты досуга.

Редактор развернул рукопись и взглянул на бесконечные строчки стихов. Затем он вынул из кармана бумажку в двадцать долларов и протянул ее поэту. Послышался глухой стук падения и в ответ на звонок редактора вбежали курьеры и вынесли из кабинета безжизненное тело поэта.

- Третий за сегодня, - пробормотал великий публицист, кладя обратно в карман кредитный билет. - Действует лучше пули и дубины, и судья всегда выносит приговор: смерть от разрыва сердца.