– Тут, кстати, я с Андреем солидарен, – сказал Вершинин.

– И я, – отозвалась Алла Марр.

Руки подняли Медведев и Мирская:

– И мы.

– Да, для нас всех это будет лучшим исходом, господа, – сделал вывод капитан Сопкин. – В таком случае нам стоит подумать над тем, как передать на Землю сигнал бедствия в обход защитных систем «Марка-10».

Решение нашлось быстро, предложил его инженер Корнеев.

– Нам нужно выйти в открытый космос и вручную перенаправить энергию с батарей на ЧСДВ.

Уже успокоившийся Балычев переспросил:

– ЧСДВ? Я думал, мы должны пустить всю энергию на радиопередачу.

Корнеев пояснил.

– Мы в двух световых годах от планеты.

– Не понимаю, это тут причём?

– Что такое световой год? Почему люди стали измерять расстояния между звёздами именно в этой величине?

Балычев развел руками. Чувство было таким, словно он вновь на экзамене и его вот-вот вышвырнут из училища. Тем не менее он робко ответил:

– Расстояние в световой год – это такое расстояние, которое свет преодолевает за один год.

– Именно поэтому мы не можем послать сигнал обычными способами. Радиосигнал – это волна, и добираться до земли она будет несколько лет. Даже если мы используем лазерную передачу, это займет те же два года, поскольку скорость лазерного пучка равна скорости света.

– Но как мы тогда…

– Я же говорю, ЧСДВ – частичная система дальней связи.

– Частичная? А что, целой системы на борту нет?

Денис улыбнулся, вместе с ним улыбнулись и пилоты. Капитан, очевидно, понял идею Корнеева и пояснил для всех остальных членов экипажа:

– Частичная – не значит не целая. Это от слова «частица». Принцип этой системы связи несколько иной. Основана она на феномене квантовой запутанности. Не хочу углубляться в дебри квантовой физики, но если простыми словами – у нас есть прибор и возможность повлиять на элементарную частицу в нём. Точно такой прибор есть на Земле, а в нём такая же частица – скажем, частица-близнец нашей частицы.

– И что нам это даёт? – удивился Балычев. – Наш прибор тут, а их прибор там.

– Андрей, ну ты и деревня! – похлопал по плечу оператора Корнеев. – В том и состоит уникальность квантовой запутанности. Все, что происходит с нашей частицей, происходит и с её близнецом на Земле в реальном времени, только со знаком минус. Наш прибор имеет несколько сотен таких частиц и способен зашифровать информацию. Прибор же на Земле улавливает изменение спинов и дешифрует послание.

– То есть у нас хорошие новости… – неуверенно протянул Балычев, косясь на Корнеева.

– То есть у нас есть возможность связаться с Землей и получить ответ незамедлительно.

– Отлично, Денис! – похвалил идею Сопкин. – Вот ты и займешься реализацией этого плана. Что нужно от нас?

– От вас, капитан, нужен текст послания. Небольшой, но ёмкий. Такой, чтобы там поняли, в какой мы жо… – Сопкин укоризненно посмотрел на молодого электрика, – …беде. Вам нужно дать понять им, что мы реально в беде и нам нужны коды доступа к «Осирису-3». Техническая документация к кораблю, алгоритмы спасательных работ, системные команды для его ИИ. В общем, всё, что поможет нам в общении со звездолётом.

Капитан подумал и кивнул.

– Будет тебе ёмкое послание. Что ещё?

– Ещё мне нужен помощник там, за бортом, помощник тут, на корабле, и два скафандра.

***

Премьер-министр Никотин пребывал в прекрасном расположении духа. Лёжа в пассажирском кресле своего комфортабельного суборбитального самолёта, он наслаждался закатным солнцем и потягивал какой-то сладкий коктейль. День выдался не из легких, но зато оказался довольно продуктивным. Ему удалось-таки выбить деньги из международного космического агентства на спасательную миссию к «Осирису-3». Сейчас Никотин возвращался в Москву. Впереди его ждал длительный перелёт и срочное заседание правительства, на котором будет необходимо утрясти все организационные моменты.

Уже месяц как было известно, что «Осирис-3» цел и никуда не делся. Реджи Синаку, руководителю проекта, каким-то образом удалось перенастроить радиотелескоп возле Плутона и вычислить точные координаты пропавшего корабля. Как пояснил Реджи, им крупно повезло с текущей орбитой Плутона. Кроме того, к «Осирису-3» со дня на день должен был прибыть рудовоз, который правительству пришлось выкупить вместе с грузом у одной крупной корпорации восемь месяцев назад. Сам Никотин был против такого вмешательства гражданских лиц в полувоенный засекреченный проект, но Реджи Синак настоял на своём. Одно дело – телескоп, говорил он, а другое – визуальный контакт и осмотр. Как уж он убедил тогда советника президента по науке, осталось загадкой, но итогом его трудов стало то, что в процесс вмешался президент и, не сильно вникая в суть дела, дал добро на покупку рудовоза. «Марк-10» с дорогостоящим и опасным грузом на борту был послан на разведку к пропавшему кораблю, возле которого регулярно происходят гравитационные аномалии. Абсурд!

Как выяснилось, рудовоз был послан зря. Сейчас в его участии в спасательной миссии необходимости уже не было – всё, что нужно знать об «Осирисе-3», Синак узнал при помощи новейшего телескопа.

Размышляя о том, как объяснить экипажу «Марка-10» их вынужденный бессмысленный восьмимесячный полёт, Никотин позволил себе добавить в коктейль алкоголя. Придётся соврать, решил Никотин. Если сказать, что в их миссии уже особо никто и не нуждается, ребята не поймут. Вердикт оформился в голове премьера уже на третьем глотке: соврать и заплатить.

В кабинку постучали.

– Да, что у вас?

Дверь тихо отворилась, и в кабину заглянул личный помощник премьер-министра.

– Господин Никотин, до вас опять пытается дозвониться Реджи Синак.

– Скажи ему, что я завтра буду у него. Сегодня я уже выжат и не хочу ничего решать.

– Дмитрий Анатольевич, боюсь, он настаивает.

У Никотина округлились глаза. Разве у Реджи имеются полномочия, чтобы настаивать на беседе со вторым лицом государства?

– Просто дай отбой, пусть пришлёт всю информацию мне на инфоспейс. Перезвоню сам, как только ознакомлюсь.

– Сэр, кажется, он уже связался с…

В этот момент у премьер-министра во внутреннем кармане завибрировал голофон. «Как же я скучаю по встроенным системам связи», – подумал Никотин, хлопая себя по карманам. К его великому сожалению, люди, находящиеся у власти, не имели права на импланты, приходилось пользоваться допотопными голофонами.

Отыскав наконец во внутреннем кармане пиджака прибор, Никотин оторопел: на связь пытался выйти президент. Бросив косой взгляд на время, Никотин ответил на звонок. Перед ним тут же повисли в воздухе две фигурки – одним был президент России, а вторым не кто иной, как Реджи Синак – руководитель проекта «Осирис». Происходило нечто странное. Что Реджи делает в резиденции президента?

Первым заговорил глава государства:

– Дмитрий Анатольевич, я сейчас на Восточном. Со мной тут Реджи Синак. Мы до вас дозвониться не можем. Вы где?

– В пути.

– А куда вы путь держите?

– На космодром, – солгал Никотин, хотя и понимал, что президенту ничего не стоит проверить его слова. Он уже понял, где находятся президент и Реджи Синак, и решил переобуться прямо в воздухе. – Лечу на Восточный.

У премьера пересохло в горле, и он закашлялся.

– Ты выпей, выпей, Дима, – подмигнул президент, кивая на коктейль за спиной Никотина. – У Реджи для тебя очень плохие новости, так что сто граммов тебе не помешают.

– Что за новости? – не понял Никотин.

– ЧП на рудовозе. Они нам письмецо прислали. А содержание этого письма каким-то образом попало в руки журналистов, – президент выразительно посмотрел на Реджи. Тот под этим взглядом сжался вдвое и стал похожим на уличного попрошайку. – В общем, о том, что у нас пропал безумно дорогой звездолёт, теперь знает весь мир. А ещё все знают, что вы послали туда корабль с необученным экипажем, который тоже застрял и не имеет возможности вернуться на Землю.