В библиотеке по утреннему времени было отчего-то шумно, как в школьном классе.
– А у нас и есть открытый урок, – объяснила библиотекарша, когда он спросил. – У Гали, в читальном зале! Вы давеча замечание сделали, что работа не ведётся! Как же не ведётся! У нас то и дело мероприятия! Вот сегодня ребята с нашим писателем встречаются, Юрием Григорьевичем Мурашовым-Белкиным! Два седьмых класса из двенадцатой школы и из сто сорок восьмой!
Плохо дело, подумал Хабаров, совсем плохо. Полна библиотека детей, да ещё и писатель с ними!..
– И представители гороно, – добавила Светлана Ивановна, видимо, гордясь представителями. – Открытый урок на тему «Знатные люди нашего края».
– Вы бы воздержались пока от открытых уроков, – сказал Хабаров, и она уставилась на него. – Нет, правда! Человек вот прямо на этом месте недавно погиб, да и фонды до конца мы не ревизовали!.. Не ко времени совсем.
– Как?! – поразилась Светлана Ивановна и нацепила очки. – Господи ты боже мой, я и не подумала!..
– Давно урок идёт?
– Да уж минут… – Она зашарила за манжетой на левой руке, ничего там не нашла и оглянулась на настенные часы. – В девять начали, стало быть… сколько?
– А что, Светланочка Ивановна, – Хабаров потёр руки и хитро улыбнулся, – схожу-ка я за тортиком, а?.. Всё равно мы пока за дело приняться не можем! А так чайку с тортиком попьём, когда вы ребят проводите.
Светлана Ивановна махнула рукой – делайте что хотите!
…Как это она не догадалась урок отменить? Проверяльщик московский догадался, а она нет!.. И ведь верно, не время сейчас для открытых уроков, ох не время!..
Хабаров скорым шагом человека, которому недосуг, пошёл по ухабистому узкому тротуару. Одноэтажные домики весело выглядывали из-за штакетников, молодая и тоже весёлая трава лезла из чёрной земли, и кусты стояли на солнышке, не шевелясь, словно окутанные прозрачной дымкой – Хабаров мог поклясться, что слышал, как лопаются почки. Должно быть, в мае, попозже, когда распустится сирень и зацветут яблони, здесь будет совсем по-дачному – тихо, тепло, зелено, лишь изредка пролетят мальчишки на велосипедах и прогрохочет бочка с молоком.
Алексей Хабаров был немного сентиментален и знал это за собой.
В булочной, выбирая среди квадратных, круглых, розовых, шоколадных, песочных, слоёных, глазурованных, фруктовых, бисквитных тортов, он провёл довольно много времени.
– Вот этот возьмите, – обстреляв его глазами, посоветовала продавщица в малиновом фартуке и такой же наколке на иссиня-чёрных волосах. Глаза у неё были подведены так густо, что хлопья сажи лежали на щеках. – Вы для кого берёте? Для своей девушки?
– Для девушек, – поправил Хабаров, по-свойски улыбаясь. – У меня их несколько.
Разочарование продавщицы было таким явным, что он добавил доверительно:
– На работу беру!
Продавщица воспрянула духом. Нет, она, конечно, знает, что все мужики кобелюки и сволочи, у неё самой такой же, но этот!.. Она похлопала на него ресницами, осыпав ещё немного крупных чёрных хлопьев на щёки. В школе проходили: у всякого, мол, правила есть исключения!.. Этот как раз исключение, сразу видно – порядочный. А улыбается как, на щеке ямочка, м-м-м, так бы и укусила! И фигуристый, ни пуза, ни отвисшей задницы. И глаза весёлые. Или… невесёлые?
– Правда, возьмите йогуртовый! Свежий, утром только привезли. И низкокалорийный! Вашим девушкам понравится!
Хабаров еще раз окинул взглядом тортовое разнообразие и ткнул в самый кремовый, самый розовый, самый завитушистый.
– Вот тот возьму, как он называется?
– «Сказка», – сказала продавщица, доставая из-за стекла коробку. – В нём крема много, бисквита. Съела кусок, и сразу плюс два кило!..
– Вот чего я никогда не понимал, – сообщил Хабаров, – так это низкокалорийных тортов! Тут уж или торт, или худеть! Торт едят не для того, чтобы похудеть, а?.. Для того, чтобы похудеть, едят кабачки. Или я не прав?
– Вы, мужчины, всегда правы, – засмеялась продавщица. – Вам не объяснишь! А если и торта хочется, и худеть хочется, как быть?
Хабаров не знал ответа на этот вопрос.
С коробкой в руках он пошёл не прямо к библиотеке имени Новикова-Прибоя, а стороной, обходя небольшую соборную площадь с колокольней. Возле ограды толпились нищие и убогие, их было довольно много, как всегда в среднерусских городах. Во дворе под белой стеной стояли машина – как пить дать здешнего батюшки – и два мотоцикла, заваленные на подножки. Мотоциклы увешаны цацками, бирюльками, хвостами, разрисованы рожами – в основном волки и драконы, всё как положено.
Хабаров остановился возле заскорузлого дедка с жёлтой бородищей и стал копаться в карманах, выуживая мелочь. Большая собака, лежавшая рядом, подняла замученную морду и с надеждой посмотрела на Хабарова.
– Как звать? – Мелочь всё никак не находилась.
– Дядь Сашей звать, дядь Сашей, – забормотал старик и стал в такт кланяться. – Дядь Саша, дядь Саша…
– А его как? – Алексей кивнул на собаку.
– Да никак, кому он нужен, звать его!.. Прибился, не прогнать его! Заради Христа со мной просит, так и пусть просит, а то ведь гоню, не уходит, да и не мешает никому, лежит себе и лежит, не лает, не кусает, а прогоню, куда он пойдёт, я и то гоню-гоню, не идёт…
Хабаров ссыпал в стариковскую ладонь мелочь, которой оказалось довольно много. Тотчас со стороны собора подкатил бойкий желтоглазый инвалид на коляске и стал требовательно совать Хабарову сдёрнутую с головы кепку, и неопрятная краснолицая баба подбежала и заголосила:
– Подай на хлебушек, мил человек, а я за тебя помолюся, попрошу Господа, Господь меня послушает, а ты подай, подай!..
От бабы несло перегаром.
Хабаров ничего не дал, да и мелочи больше не было. Попрошайки утянулись за ограду, нисколько не огорчённые, видно, они и без него зарабатывали прилично.
– Дядь Саш, что за богомольцы на мотоциклетках приезжают? – Алексей погладил собаку по голове. Она вся напряглась и замерла.
– Да кто их разберёт, сейчас в церкву народ валом валит, просит душа-то, плачет без Господа, истомилась, видать, у народа душа без веры…
– Часто они приезжают?
– Так я за ними смотреть не поставлен, милый! – развеселился старик. – Когда приезжают, когда нет, кто разберёт, много их тут всяких.
– И вчера были?
– Вчерась не были. Вчерась какие-то на джипах заехали, много! И батюшка долго не выходил, может, вразумлял их, я сам не видал, не слыхал.
Хабаров ещё немного поизучал мотоциклы с рожами.
…Вчера в это самое время в него стреляли как раз с мотоциклов. Нужно дать задание Дашке проверить эти два – кому принадлежат, когда куплены, как давно в Тамбове катаются.
На библиотечном крыльце он уронил горшок с геранью, громко посокрушался и открыл стеклянную дверь. На этот раз в «абонементе» было тихо, Светлана Ивановна на месте отсутствовала.
– Девушки, – позвал Хабаров, – вы где?..
И прислушался.
На зов выскочила, разумеется, Галя.
– Что вы так долго, мы прямо заждались! – И покраснела, как маков цвет. – Нет, вы не подумайте, просто Юрий Григорьевич познакомиться хотел, и Настя приехала, а она до десятого не собиралась…
Тут Галя окончательно выбилась из сил, покраснела пуще прежнего, круто повернулась и исчезла.
Алексей Ильич вздохнул. Дамский угодник из него был никудышный, хотя женщинам он нравился и знал, что нравится, и умел, когда нужно, этим пользоваться.
Библиотекари сидели в закутке, отделённом перегородкой. Перегородка была оклеена картинками из календаря за 2006 год.
– Алексей Ильич, проходите, проходите! Мы только чай собираемся пить!
– А я вот тортик принёс, как обещал!
– Товарищ из Москвы, – представила его Светлана Ивановна и значительно посмотрела на остальных. – Министерство культуры прислало после наших… событий. Юрий Григорьевич, наш знаменитый земляк, писатель.
– Мурашов-Белкин. – Приподнявшись со стула, писатель потряс Хабарову руку. – Как там наше министерство? Администрируете потихоньку? Руководите культуркой?
