– Огонь!

Лиля взяла пустую кружку, потянула с пола свою сумку и вышла следом за Олегом. Она вдруг очень устала. Прямой эфир, с ним не шутят.

Загорелась красная лампочка, там, в студии, очкастый парень начал читать новости.

В коридоре толпился народ, и все что-то говорили и разом замолчали, увидев Лилю.

– Здрасте, я Роман Литвиненко, директор. Я вас слушал! Преображенцев, зайдешь потом ко мне, да? Ну, вас, Лиля, можно в штат принимать и зарплату выписывать – как ведущей! Преображенцев, ты меня понял, зайдешь! Очень хорошо у вас получилось, как будто всю жизнь вместе работали! Прямо слаженно так! Я даже не ожидал.

– Я сама не ожидала, – сказала Лиля. – Вы меня извините. Я знаю, что так не полагается, но мне очень захотелось в эфир!

Люди в коридоре придвинулись поближе, чтобы не пропустить ни одного слова, а Преображенцев куда-то делся.

– И именно с Олегом! Я же его слышала, как только прилетела. Мы с Аленой!.. А ее нет? Так что спасибо ему большое, я к нему напросилась, и он меня не выгнал.

Директор радиостанции покивал коротко стриженной башкой, принимая ее объяснения, и было совершенно очевидно, что Преображенцеву влетит по первое число!

– Ну, пойдемте ко мне, пойдемте! Поговорим, кофейку дернем! Где Алена Долинская, она же здесь была?..

Он повернулся к сотрудникам:

– И чего вы все здесь стоите?! Дел ни у кого нет? Если нет, давайте по домам!

– Можно я вас сфотографирую? Вот здесь, на фоне логотипа? Мы всех гостей снимаем.

– Успеешь еще!

Парень с фотоаппаратом прицелился и отступил на шаг.

– А там, в студии, ваши фотографии, да?.. – обрадовалась Лиля. – Замечательные, правда!

– Там Сухонина фотографии, – не отрываясь от объектива, пробормотал парень. – Мои тоже есть, но я не такая… знаменитость. Я все больше в студии снимаю, и грантов мне не дают. Чуть-чуть левее подвиньтесь!

– Гоша, давай быстрее, а?

Лиля подвинулась левее.

– Ром, теперь вместе с тобой!

– Да ладно!..

– Давай вставай, не ломайся!

– Это Георгий Шахов, – пояснил смущенный директор и обнял Лилю за талию. – Наш фотограф. Родился и вырос на Чукотке, между прочим!

Лиле показалось, что этого самого Георгия она тоже откуда-то знает! Не иначе в Москве встречались. Тут ей вдруг стало смешно.

Директор радиостанции «Пурга», похожий на матроса с парохода-угольщика, сдержанно сопит совсем рядом, и его тяжелая лапища лежит у Лили на талии, и пахнет от него табаком и бензином, и нет и не может быть на свете никакой Москвы!..

Георгий Шахов несколько раз щелкнул, глянул в окошечко своей камеры, удовлетворенно кивнул, и директор с явным облегчением опустил лапу и подался от Лили в сторону.

– Ну, пойдемте, пойдемте! Настя, сообрази нам кофейку! Или, может, чаю?.. Что вы все тут стоите?! На самом деле заняться нечем?! Я всем сейчас работу найду!..

Хлопнула дверь, и вбежала Алена Долинская.

– Ну, с первым эфиром на Чукотке тебя! – издалека закричала она. – Я не поняла, ты диджей, что ли, профессиональный?! Ребята, в мою программу нужно пару синхронов собрать, я там все разметила. Сделаете?.. Я-то думала – так просто, партийный функционер, девочка-припевочка! А ты молодец!

Алена хвалила ее с таким удовольствием, как будто Лиля была не большим московским начальством и «засланным казачком», а студенткой-первокурсницей, которая могла запросто сорвать эфир, но совершенно неожиданно не сорвала, и все теперь удивляются ее способностям и дарованиям.

Да и разговор про «девочку-припевочку» при всем честном народе был абсолютно недопустим.

… Хотя что они понимают в профессиональной этике? Тут кругом Ледовитый океан и лежбища моржей!

Сделав от раздражения специальное «московское» лицо, Лиля строго сказала, что готова поговорить, и следом за Романом вошла в тесный до невозможности кабинетик, единственным окном смотревший в пургу, уселась, правильно сложила ноги и выпрямила спину. За ней вломилась Алена, заняв сразу очень много места, с какими-то папками, которые тоже заняли много места, и некоторое время директор бестолково перекладывал их, потому что они мешали видеть Лилю и вообще грозили вот-вот обвалиться.

– Вы как? – продолжая канитель с папками, ненатурально бодрым голосом спросил директор-матрос. – Закрывать нас приехали?

Лиля пожала плечами. Сказать правду – сама не знаю, зачем приехала, сослали, вот и приехала! – она не могла. Соврать – ну-с, посмотрим, чем вы тут занимаетесь, показывайте, показывайте, а мы там, в Москве, решим, что с вами делать! – почему-то было стыдно и немыслимо. Особенно после эфира с Олегом Преображенцевым.

– О закрытии радиостанции, – начала она официальным тоном, – мне ничего не известно. А я приехала просто, чтобы познакомиться с вашей работой.

– Ага, – согласился ничего не понявший директор. – Ну, значит, мы вас познакомим! Собственно, как работают ведущие, вы уже видели. Вечером в эфир пойдет Долинская, – Алена энергично покивала, – может, вы с ней тоже… хотите?..

Лиля посмотрела на него. Н-да. Вовсе он не матрос с парохода-угольщика! Он пытается определить, чем именно она станет заниматься на его территории полгода, он же не знает, что она решила улететь первым же самолетом, и определить пока не может. Впрочем, она и сама не может!..

– Всякие документы мы для вас собрали. – Он опять переложил папки и накрыл поехавшую стопку большой ладонью, чтоб не упала. – Радиостанция существует с две тысячи первого года, давно! Вот здесь договоры на информационное спонсорство, а здесь, наоборот, на рекламу. Вы финансовые отчеты за все одиннадцать лет будете смотреть?

Нет, никакой он не матрос!

– Буду, – сказала Лиля неизвестно зачем. – И еще планы мероприятий, которые вы освещаете. Есть такие?

Не-матрос переглянулся с Аленой.

– Конечно, есть! – Та схватила еще какую-то папку и потрясла ею. – Они все в основном бывают весной и летом. «Беренгия», это фестиваль так называется, тут про него все написано, посмотришь. Ну, «Корфест», это тоже в марте, когда корюшка идет. «Надежда» – гонка на собачьих упряжках, это, конечно, по снегу! Такой класс, я несколько раз ходила!

– На собаках? – осторожно спросила Лиля.

Алена засмеялась:

– На кошках далеко не уедешь! Я, конечно, не каюр, но по прямой могу проехать и упряжку удержать. Но это так, баловство! А вот настоящие каюры как упряжку ведут! Это надо видеть. Рома, нужно будет обязательно организовать!.. Когда в этом году гонка стартует?

– На Чукотке собаки уникальные, – подхватил директор радиостанции. – И упряжка – транспорт самый надежный. По припаю на чем пойдешь? В трещину угодить только так!

– Припай – это береговой морской лед, – объяснила Алена.

– А хороший вожак трещину чует и всегда обойдет! Мне отец рассказывал, в восьмидесятых годах один вожак на всю Чукотку славился. Компасом его звали. Он четырнадцать лет на суше и на льду отработал и ни разу не ошибся.

– Подождите, – попросила столичная жительница. – Кто четырнадцать лет отработал?!

– Вожак, – удивился директор радиостанции. – Пес. Очень умный и работоспособный. Чукотская порода вообще феноменально работоспособная!

Разговор с начальниками радио «Пурга» получался какой-то странный, кособокий. Как будто Лилия Молчанова прилетела на Чукотку исключительно ради баловства, и эти занятые люди на ходу придумывают, чем бы занять ее, бездельницу.

Вот гонками на собачьих упряжках, может?.. А еще в кинотеатре «Полярный» в пятницу, кажется, будет какой-то фильм… Его придерживают до пятницы, как раньше водку в ресторане.

А Кирилл в Москве ничего этого не знает и не догадывается даже, как трудно ей здесь приходится! Или не хочет ни знать, ни догадываться?

Они разговаривали довольно долго и бестолково, и, кажется, под конец хозяева совсем запутались: зачем она прилетела, чего от них требуется, как им устроить все наилучшим образом? От бестолковости беседы Лиля сильно устала, она всегда уставала, когда приходилось заниматься бессмыслицей, а может, смена часовых поясов давала себя знать.