Кэмерон пошёл за Роханом, когда тот направился к выходу, но что-то поймало его взгляд. Посреди озера солнечного света от изогнутых окон, в кресле-качалке сидел мужчина. Повернувшись спиной к самой большой зоне общей комнаты, он качался вперёд-назад и бормотал себе под нос, явно отключившись от остальных пациентов. В нём что-то было, и Кэмерон подошёл ближе, чтобы рассмотреть его получше.

Мужчину так ярко освещало солнце, что Кэмерон видел, как сквозь лучи парят пылинки. Это практически придавало человеку эффект ангельского нимба. Этот вид вызывал мысли о том, как святые иногда утверждали, что слышат голоса Бога и ангелов, которые говорят с ними — как многих из них отправили бы в такое место, как Ривербенд, если бы это происходило сейчас? Эта мысль ошеломила Кэма. Его мать была католичкой, но он никогда не был религиозным. Странно, что он думает такое о незнакомце в психиатрической больнице.

Как только смог увидеть мужчину в профиль, Кэмерон замер и уставился на него. Он был намного моложе, чем Кэмерон подумал первоначально — его тело было скрыто огромным одеялом — возможно, даже младше самого Кэмерона, и он был потрясающим. У него была смуглая кожа, то ли от солнца, то ли от смешанной национальности, и солнце отражалось в его карих глазах, заставляя их ярко блестеть. Его голова была побрита, так что Кэмерон не мог сказать, какого цвета его волосы, но появляющаяся щетина казалась тёмной.

Заворожённый, Кэмерон подошёл ближе, пока едва ли не смог услышать, что парень шепчет. Всё повторялось и повторялось, пронзая тело Кэма и обвивая его сердце: «Ты можешь быть сумасшедшим, но только внутри…»

Что это значило и почему казалось таким разрушительным? Практически, будто ребёнок говорил губами мужчины; напуганный, одинокий, травмированный ребёнок.

«Ты можешь быть сумасшедшим, но только внутри…»

Кэмерон пискнул, когда тяжёлая рука хлопнула его по спине, затем осторожно сжала его шею, чтобы увести его от бормочущего пациента. Позволяя Рохану толкнуть себя к выходу, Кэмерон не мог не бросить нескольких мимолётных взглядов. Рохан остановился прямо перед дверью и отпустил Кэма, тяжело вздыхая.

— Какая у него история? — слова сорвались с губ Кэма раньше, чем у него даже появилось время их обдумать.

— У него? — спросил Рохан, снова вздыхая. — Это Джона. Он особый случай.

— Это как?

— Он приходит добровольно. Он сдаётся два раза в год, как по часам, когда его симптомы становятся очень плохими. У него отчасти есть связь с этим местом — здесь умерла его мать — так что за много лет он сделал много пожертвований. Из-за этого любое начальство всегда принимает его, без вопросов.

— Хочешь сказать, ему на самом деле не нужно здесь быть? — в замешательстве спросил Кэмерон.

Когда Рохан встретился с ним взглядом, выражение его лица было сдержанным, но Кэмерон видел, что оно скрывает множество эмоций. Рохану был дорог этот Джона.

— О нет, Джона Рэдли очень больной человек. Временами он может казаться совершенно нормальным, так что тебе следует всегда это помнить. В его досье так много акронимов (прим. вид аббревиатуры), что можно его можно использовать для проверки зрения. По большей части, доктора здесь даже не могут полностью согласиться на том, что с ним.

— Чёрт, он такой молодой.

Рохан печально кивнул.

— Ему двадцать три. Он мало говорит о себе, и врачи тоже помалкивают. Судя по тем кусочкам, что я знаю, я могу сказать, что до сих пор у него была довольно трагичная жизнь. Не удивительно, что он такой, какой есть.

— Но он достаточно адекватный, чтобы сдаться?

— У него проявляются эпизодические симптомы, которые ухудшаются в конкретные времена года, погружая его в психоз. Но да, он достаточно хорошо знает признаки, чтобы заметить их до того, как полностью оторвётся от реальности.

— Боже, — выдохнул Кэмерон, не в силах подумать, каково знать, что ты сходишь с ума, наблюдать за этим. Это было немыслимо. — Он когда-нибудь разговаривает, пока он здесь?

— Конечно. Это как колебания в течение года, во время эпизода симптомы приходят волнами. Иногда он полностью в сознании, иногда наполовину, а иногда… — Рохан беспомощно указал жестом на раскачивающуюся фигуру.

— Он тебе нравится, — сказал Кэмерон.

Здоровяк кивнул без колебаний.

— Я давно знаю Джои. Он хороший малый. Мне действительно хотелось бы сделать больше, чтобы помочь ему.

Кэмерон отвёл взгляд от грусти в глазах Рохана, вместо этого глядя на промышленный ковёр с ворсом.

— Может быть, доктора выяснят, как его исправить.

— Я надеюсь на это, парень, — Рохан похлопал его по спине и снова пошёл вперёд.

У Кэмерона сложилось отдалённое впечатление, что у него не было особых надежд в отношении Джона. Бедный парень — они оба, на самом деле.

— Что дальше? — спросил Кэмерон.

— Ланч, — сказал Рохан. — У нас наверху есть маленькая столовая, но по большей части ею пользуется только персонал. Обычно мы накрываем ланч для постояльцев здесь, или в их комнатах. А после ланча у тебя приёмное собеседование с доктором Шелдоном.

Кэмерон резко поднял взгляд.

— Что у меня?

— Приёмное собеседование. Все его проходят, когда приходят сюда в первый раз.

— Я не пациент.

— Официально нет, но с назначенными судом консультациями ты вроде как пациент, так что доктор хочет познакомиться с тобой и установить основы лечения. Не расстраивайся, даже обычные сотрудники получают психологическую оценку, прежде чем мы разрешаем им взаимодействовать с пациентами напрямую.

— Оу, — Кэмерон сглотнул вспышку паники от мысли, что какой-то мозгоправ будет копаться в его сером веществе. Он полагал, что у него нет выбора. — Что ж, тогда как насчёт ланча?

***

Ланч был на удивление хорош. Это была сытная курица по-охотничьи с вегетарианским вариантом. Однако, она кисла в желудке Кэмерона, пока его вели по восточному коридору к кабинету доктора Шелдона. Рохан остановился перед дверью с модной табличкой с именем доктора и с сочувствием улыбнулся Кэмерону.

— Я знаю, ты нервничаешь. Все нервничают на собеседовании. Может, постарайся смотреть на это как на возможность, какую-то бесплатную помощь в попытках взять свою жизнь под контроль. Не помешает, так ведь?

— Наверное, — машинально ответил Кэмерон, но он не был убеждён.

Рохан постучал в дверь костяшками пальцев, затем помахал Кэмерону и ушёл.

— Встретимся снова здесь, через час. Удачи! — крикнул он через плечо.

Услышав приглушённое «входите», Кэмерон сглотнул свою нервозность, открыл дверь и зашёл. Кабинет ничем не был похож на то, что он представлял. Он никогда раньше не был на терапии, так что имел только голливудские представления. Он отчасти ожидал огромную кожаную кушетку или что-то такое рядом с креслом, в котором будет сидеть дедушка с аскотским галстуком и вязаным жилетом. Ничего из этого не было даже близко.

Кабинет был маленьким и напоминал любой старый кабинет — с массивным столом прямо посередине, с креслом на колёсиках с одной стороны и двумя стульями с другой, книжными шкафами, аквариумом и всем в таком духе. Единственной странностью был генератор шума в углу рядом с дверью, для уединения, по предположению Кэмерона.

Доктор Шелдон, который стоял за столом, потянулся, чтобы пожать руку Кэму. На вид ему было под пятьдесят, у него были густые, тёмные волнистые волосы, пронизанные сединой. Он на самом деле был привлекательным, для парня в возрасте. На нём были свободные брюки и голубая рубашка с подходящим галстуком. Симпатично, но средне. Доброжелательно. Безобидно.

— Мистер Фокс, полагаю? — произнёс доктор Шелдон.

— Да. Кэмерон, пожалуйста.

— Идеально. Я доктор Шелдон, но можете свободно звать меня Блейз. Как вам удобно.

— Хорошо, — Кэмерон переминался с ноги на ногу, суетясь, неуверенный, что должен делать. У других людей тоже складывалось такое ощущение при походе на терапию, будто их судят в ту же минуту, как они заходят? Это было действительно так, либо только у него в голове?