Джона вернул на лицо улыбку и приготовился слушать. Мелодия была успокаивающей в таком плане, который он не совсем мог осознать, будто тёплое одеяло музыки прилетело укрыть его в своих складках.

Кэмерон сделал глубокий вдох и снова начал петь. Джона испытал ту же внезапную реакцию. Он лишился способности думать, дышать. Он не мог сосредоточиться ни на чём, кроме спокойного лица Кэма, глаза которого были закрыты, пока он пел песню.

Не смей выглядывать в окно, дорогой, всё в огне, война за нашей дверью не прекращается.

Держись за эту колыбельную, даже когда исчезнет музыка.

А вот эта песня просто опустошила Джона. При первом упоминании огня она вцепилась в него как одно из его видений, только он остался в себе. Это задело первобытную струну глубоко внутри него, перерезая какие-то связи и отпуская всю его боль. Всё его тело замерло в какой-то полукататонии. Он едва дышал, пока слёзы свободно текли по его лицу.

Песня затронула что-то, чего он никогда не смел желать, о чём даже не смел думать — чтобы что-то или кто-то появился и просто… всё исправил. Всё наладил. Это была фантазия, сказка, но она всё равно пробила его осторожно выстроенную защиту и выпустила все эти надежды и мечты.

Кэмерон закончил песню, медленно возвращаясь в реальный мир после того, как потерялся в музыке. Сквозь своё ослабленное состояние, Джона увидел точный момент, когда Кэмерон понял, что что-то не так. Он небрежно взглянул на Джона, и от его лица отхлынула вся краска. Он вскочил с кровати, и гитара упала на матрас с металлическим, негармоничным звуком.

— Боже, Джона, мне так жаль. Не могу поверить, что я снова это сделал. Какой я дурак!

Кэмерон казался таким расстроенным, что Джона хотелось его успокоить. Он открыл рот в попытке заговорить, но ничего связного не вышло. Кэмерон ходил из стороны в сторону, проводя дрожащими пальцами по своим взъерошенным светлым волосам, пока не привёл их в ещё больший беспорядок, чем обычно.

— Боже, я такой тупой. Я должен просто оставить тебя в покое. Я продолжаю тебя ломать!

Это наконец вырвало Джона из тумана. Он внезапно понял, что Кэмерон выбрал эти песни не без причины. Он посылал сообщение. Может, он что-то чувствовал к Джона, или, может быть, просто питал слабость к сумасшедшим и по-своему пытался сказать Джона, что собирается помочь ему всё наладить.

Хоть слёзы продолжали катиться по его щекам, он встал и обошёл кровать с другой стороны, пока не прервал шаги Кэма. Он схватил мужчину за руки, чтобы остановить его нервные движения. Они были почти одного роста, так что Джона пригнулся и слегка наклонил голову, чтобы посмотреть Кэму прямо в глаза. Его сердце сжималось и дрожало, когда он смотрел на штормовые тучи, растущие в этих глазах.

Он переместил руки на лицо Кэма.

— Эй, ты не сделал ничего плохого. Ты никогда не сможешь сломать меня. Ты на это не способен. Ты сама доброта, — прежде чем успел передумать, Джона притянул к себе это лицо и прижался к губам Кэма своими. Его тело будто ждало этого всю жизнь, будто он возвращался домой после долгого путешествия.

На этот раз Кэмерон замер, издавая хриплый писк удивления. За этим быстро последовал тихий стон. Это был знак согласия? Решив принять это так, Джона продвинулся вперёд, дразня губы Кэма своими, пока они не раскрылись и не позволили ему проскользнуть внутрь языком. Тело Кэма заметно расслабилось и — наконец, чёрт побери — его руки обвили талию Джона. Джона чувствовал, как изящные мышцы дрожат от нужды.

Кэмерон прервал поцелуй, чтобы выдохнуть в шею Джона, и Джона смутился от своего сорвавшегося вздоха разочарования.

— Мы не должны этого делать, — произнёс Кэмерон между прерывистыми вздохами.

Конечно, он был прав. Это был верх неприличия, но Джона просто не мог заставить себя беспокоиться. Он был под кайфом от ощущения… похоти?.. любви?... просто от ощущения.

— Н-не надо. Не делай этого пока, пожалуйста. Мы оба знаем, что это неправильно, но…

Кэмерон перебил его, захватывая его губы в яростном поцелуе. Пока этот мужчина пытался высосать его мозги через язык, у Джона сложилось сильное ощущение, что Кэмерон изголодался по любви так же, как и он. Они хватались и цеплялись друг за друга, желая начать срывать одежду, но зная, что здесь не могут ничего такого начать. В самой глубине своего сознания, Джона знал, что Кэмерон из-за этого потеряет намного больше, но не мог заставить себя отстраниться.

Пока кто-то позади них не откашлялся.

Кэмерон вздрогнул и развернулся, в то время как Джона виновато отскочил назад. Рохан стоял в дверном проёме, с обманчиво небрежным видом, прислоняясь массивной фигурой к железной раме. Джона видел это по его глазам; он шипел от злости — и не на Кэмерона, а на него. Рохан изо всех сил старался прожечь дыру прямо сквозь Джона.

— У тебя выходной, новичок. Проваливай, — сказал он, не отводя взгляда от Джона.

Повернувшись обратно к Джона, Кэмерон бросил на него последний неясный взгляд, полный отчаянной тоски. Они оба знали, что между ними что-то есть, но зарождающееся пламя потушили раньше, чем ему выдался шанс разгореться. С призрачной улыбкой, Кэмерон развернулся и с опаской прошёл мимо Рохана, исчезая в коридоре.

Тихими, размеренными движениями, Рохан зашёл в комнату. Он мягко закрыл дверь, но в голове Джона гулкий стук прозвучал громко, так что он подпрыгнул, когда раздалось эхо. Прислонившись спиной к двери, Рохан скрестил руки на груди и смерил взглядом Джона.

— Ты и я, нам нужно поговорить.

***

Будто по какому-то молчаливому согласию, Рохан вывел Джона из комнаты и повёл по лабиринту коридоров жилого блока в прихожую. Джона надеялся, что это потому, что Рохан не больше него хочет, чтобы их разговор подслушали.

Часть снега растаяла, проходил краткий тёплый циклон. Это означало разнообразие в виде хорошей погоды, так что Рохан повёл Джона по той же тропе, по которой они гуляли с Кэмероном. Было тяжело поверить, что это было ненамеренно. Медбрат хотел напомнить Джона, каково было показать своё сумасшествие перед Кэмом?

— Полагаю, ты не готов притворяться, что никогда этого не видел.

Рохан резко остановился и посмотрел на него с таким недоверием, что Джона пришлось стиснуть зубы, чтобы не выпалить ещё какую-нибудь глупость. Обычно спокойный гигант выставил руки перед собой, будто ему нужно было мгновение, чтобы придумать, что сказать.

В конце концов, он прерывисто выдохнул.

— Прости, что приходится вмешивать сюда мисс Онорию, упокой Господь её душу, но… Жонас Анджелито Рэдли-Мелендез, какого вездесущего чёрта ты, по-твоему, делаешь?

— Моя мама никогда не использовала такие слова, — пробормотал Джона, прежде чем успел себя остановить. Рохану явно не было весело, а с этим мужчиной никто не хотел шутить. — Прости. Конечно, ты прав. Я знаю.

— Ты создаёшь риск для моей программы, Джои. И, возможно, для свободы этого парня.

— Он взрослый человек… — очередной смертельный взгляд перебил его посреди фразы. — Прости, я знаю.

— И если доктора узнают об этом, что ж, я даже не знаю, что будет. Они могут тебя выгнать, Джо.

— Думаешь, выгонят?

— Я не знаю! Никто никогда раньше такого не делал. Это за гранью.

— Я знаю.

— Нельзя заводить отношения с сотрудником. Особенно с испытуемым!

— Я знаю, — сказал Джона, достигая точки усталости. Как могло нечто такое обыденное, как гипотетические правила, встать на пути того, что росло между ним и Кэмероном? — Но это… Это не касается, ну знаешь, секса или чего-то такого. Я что-то чувствую рядом с ним. В смысле, я хочу что-то ему рассказывать, потому что думаю, что он поймёт. Он не испугается.

Рохан прекратил свои раздражённые движения, опустил руки и наклонил голову, глядя на Джона.