– Тебе, кажется, приснился кошмар, – прошептал рыцарь. – Я просто тебя разбудил. Ничего лишнего.

– Угу… – Анью медленно вдохнула, принюхиваясь.

Запах пожара, что она ощущала во сне, был более чем настоящим. Ветер, дующий с гор, принёс терпкий аромат чего-то горелого. Анью вдохнула глубже, пытаясь разобрать оттенки. Среди едкого запаха жженой смолы можно было различить едва уловимый смрад чего-то гнилого и горьковатый запах горелой плоти.

– Лес горит… – Анью обернулась. В тусклом свете зарождающегося дня можно было различить клубы беловатого дыма, поднимающиеся над деревьями.

– Быть не может, – ответил рыцарь. – Следопыты следят за этими сопками. Они бы потушили.

– Там кто-то живёт?! Ты же сказал, что горы необитаемы и поэтому нет порталов!

– У следопытов нет города или посёлка. Там небольшой аванпост. Их немного. Десятка три, если не ошибаюсь. Немного силлинов и люди. Они заботятся об этих лесах. Многие из этих деревьев весьма древние – пережили ещё Второе Вторжение. Если пожар и начался, его быстро потушат.

Они быстро собрали лагерь, даже не позавтракав, и двинулись дальше. Ощущение разгулявшейся стихии будоражило кровь, мурашками прокатывалось по рукам и оседало вибрацией под рёбрами в области источника.

Аньюриэль уже успела понять, что реальность не всегда соответствует радужным ожиданиям Ланселя. Стоило им чуть глубже зайти в лес, как стало понятно, что следопыты не справляются. Тяжелый дым полз над землёй, заставляя рыцаря закашливаться. Пришлось создать завихрения воздуха вокруг них, чтобы человек не задохнулся. Вдалеке слышался треск пламени. Осень в Берне, если верить рыцарю, была засушливой, так что огонь распространялся быстро, с наслаждением вгрызаясь в смолистые стволы вековых деревьев. Ветер разносил алые язычки, помогая им перекидываться с одного дерева на другое. Мимо пробегали перепуганные животные, с криками пролетали птицы. Всё живое пыталось спастись от огня. В этой части леса пока было относительно безопасно, но она чувствовала, как свирепствует стихия дальше. Огонь был порождён живым существом и напитан ненавистью.

Анью торопливо шагала вперёд, прислушиваясь к треску пожара. Лансель старался поспевать за ней.

– Лес не сам загорелся, – пришла к выводу чародейка. – Пламя изначально было создано магией. Но не магией силлина или человека. Точно не феникс. Что-то словно знакомое, но не могу понять что именно.

В кустах неподалёку послышался кашель. Анью на мгновение остановилась, вслушиваясь, а затем развернулась на звук. Рыцарь шагал следом, стараясь не отставать, чтобы не оказаться вне воздушного купола, не пропускающего дым и не дающего им угореть в полыхающем лесу. Судя по тяжелому дыханию позади, Лансель был не в восторге от жара.

Девушку Анью нашла быстро. Молодая силлин, немногим старше неё, уже лежала на земле без чувств. Анью плеснула несчастной в лицо водой из фляги, приводя в чувства. Девушка закашлялась и открыла глаза.

– Помоги… – прохрипела следопыт, неожиданно сильно вцепившись пальцами в её мантию. – Пожалуйста, помоги…

Внутри что-то ёкнуло. По телу прокатилась волна жара. Анью аккуратно убрала влажные волосы с лица девушки, делясь с ней при этом магией.

– Не волнуйся, – чародейка улыбнулась. – Всё будет хорошо. Лансель, помоги ей, а я разберусь с пожаром.

– Уверена? – рыцарь обеспокоенно смотрел на неё. – Я кое-что смыслю в колдовстве, хоть и не маг. Это слишком большой кусок леса. Ты одна просто выгоришь.

– Она попросила о помощи, – твёрдо ответила Аньюриэль. – Я не могу отказать. Я закрепила заклинание на тебе. Вы двое в безопасности. Забирай её и уходи из леса, скоро здесь станет жарко.

Она шагнула за периметр вихря. На пару мгновений ветер взметнул пряди волос, а затем по коже прокатилась волна тепла. Огонь уже подбирался к этой части леса, озаряя её оранжевым светом. С горящих ветвей падали огненные капельки смолы. С грохотом рухнуло дерево, взметнув в воздух вихрь искр. Анью шагала дальше, раскрывая магический источник, отпуская магию, вливая её в пламя. Стихия, наполненная ненавистью, не желала подчиняться, стремясь поглотить и саму чародейку. Она ощущала это жгучее желание уничтожать, крушить, рвать, обращать пеплом. Гнев, что жил под сердцем, отзывался на это, распаляя её изнутри. Пламя льнуло к ней, чувствуя источник родной силы. Оно словно уговаривало стать с ним единым целым, огненной лавиной пройтись по землям, оставив после себя лишь пепел.

– Нет, – Аньюриэль покачало головой. – Я не желаю этого.

Пламя яростно зашипело в ответ, обдавая её брызгами искр. Чародейка стояла посреди пожарища. Вокруг, куда ни кинь взгляд, всё было объято пламенем. Аньюриэль подняла руки, отпуская сознание вместе с магией. Мир переменился. Казалось, что она везде и нигде одновременно. Она была собой и в то же время была каждым язычком пламени, горящей смолой падала на землю, вгрызалась в такую податливую древесину. Она растекалась, расширялась, захватывая всё больше и больше, пока не достигла края пожарища со всех сторон. Анью чётко ощущала границу своего нового существа.

Довольно.

Огонь попытался взбунтоваться. Вспыхнул ярче и горячее, чем был до этого, на миг окрасившись в белый. Анью почувствовала, как всё тело пронзает напряжением. Показалось, что сил не хватит, что стихия поглотит её. И всё же она не могла отступить. Сквозь треск пламени доносился стук её собственного сердца. Ещё усилие – и огонь подчинился. Отчаянно зашипел напоследок и погас.

Аньюриэль открыла глаза. Из прокушенной губы по подбородку медленно стекала струйка крови. Пепелище, что её окружало, будило неприятные воспоминания. На задворках сознания мелькали образы ротонды. Анью знала, что она была из белого камня, но в тех воспоминаниях колонны были чёрными от копоти. А ещё лист клёна, оторвавшийся от дерева и обращающийся пеплом. Для большинства магов день, когда пробуждается дар, – великий праздник. Для неё он стал худшим кошмаром.

***

Аньюриэль думала, что уже привыкла в виду обгоревших тел. Как-никак она ведь стольких уже сожгла заживо. И всё же те скрученные, почерневшие останки вызывали в груди ощущение щемящей тоски и сожаление от того, что не смогла защитить. Сознательная часть неё понимала, что всё дело в зове крови, а бессознательная пыталась найти хоть какие-то намёки на то, кто устроил пожар, чтобы найти и уничтожить. В голове то и дело билась просьба несчастной девушки о помощи.

Чародейка впервые в жизни задумалась о том, каково это оказаться в огненной ловушке. Не ей, а кому-то другому. Сама Аньюриэль огня не боялась никогда – наверное, даже будучи ребёнком, чувствовала его как нечто родственное. А как страшно должно быть другим? Тем, кто способен чувствовать жар. До чего же страшно, должно быть, оказаться в пучине разгулявшейся стихии, когда понимаешь, что бежать некуда, а кожа пузырится от жара.

Она набрела на лагерь следопытов. Вернее на то, что он него осталось. Почти всё сгорело, а до чего не добрался огонь, то было разломано. В воздухе кружили клочья пепла. Аньюриэль скользила взглядом по обгорелым остовам зданий, пытаясь понять, чем они могли быть и что за существо оставило такие глубокие царапины на стволах деревьев. Это место было одним из источников, откуда распространилось пламя. В воздухе ещё звенела ярость неизвестного существа.

Под ногами что-то хрустнуло. Чародейка опустила взгляд. На земле лежал почерневший от копоти лук. Вряд ли его получится использовать в будущем, но она аккуратно подняла оружие. На ощупь древесина стала шероховатой. Тетивы не осталось. Среди наполовину сгоревшего мусора можно было заметить несколько обломанных стрел. Следопыты сражались до последнего. Между обломков можно было различить изуродованные тела.

Не пели птицы, не было слышно животных. Лес словно замер, потрясенный случившимся. Лишь ветер шелестел уцелевшими листьями, будто стремился успокоить деревья. Стон боли, казалось, разорвал тишину. Аньюриэль замерла, прислушиваясь. То, что кто-то уцелел в этой бойне, было невероятным чудом.