Но, по-другому нельзя. За медикаменты спросят так, что мало не покажется. Не одну неделю придется на половине пайка просидеть. А сожительница долго вопли собственных голодных детей терпеть не станет, все нервы на кулак намотает.

Боец решил, что лучше уж быть съеденным мутантами, чем эта изнуряющая эмоциональная осада. И поторопился к скалам.

Медик тоже спешил, как никогда. Пересадку с одного троса на другой он провел в рекордные сроки, несмотря на поврежденную руку. И страховочный рычаг ни разу не отпустил. Юноша не позволял себе тратить время на отдых и усердно крутил педали.

Механизм едва слышно поскрипывал в ночной тишине. И Медик решил, что не зря оставил после погружения пистолет в вещмешке. Так он его точно не потеряет. А в стрельбе, по-видимому, необходимости нет. Похоже, что удача сегодня на его стороне. И он покинет окрестности колонии словно японский средневековый ниндзя – так и не попавшись никому на глаза. Ну кроме Василия Степановича и Жорика. Но эти двое, конечно же, не в счет.

Однако внимательный взгляд уже отслеживал его перемещение. Дозорный просто ждал подходящего момента. Сейчас нарушителя от ближайшего пулемета прикрывали скалы. И если поднять тревогу, то ответственность повиснет лишь на его тощих плечах. К сожалению, он и при дневном-то свете не отличался особой меткостью. А под покровом темноты и подавно. Боец прекрасно понимал, что скалы способны помешать не только пулеметному огню, но и свету прожектора. И крайним безусловно вновь окажется он. А потому, боец не торопился раскрывать свое присутствие, продолжая следить и ждать.

Медик готовился перебросить крепление подъёмника на последний трос. Осталось всего несколько минут и он окажется внизу. Еще не в лесу, но уже на склоне, где без труда справится с помощью собственных рук и ног.

Однако механизм предательски заскрипел и не поддался. Медик замер. Перевел дух. И вновь вцепился в фиксатор. Что за черт, неужели заело? И как теперь дальше? Своим ходом?

Очередь вгрызлась в каменный карниз над головой юноши. Вспыхнул прожектор. Свет скользнул по скалам, подбираясь все ближе. Трассирующие пули – это прекрасный ориентир. Вторая очередь ударила ниже. По щеке Медика полоснули острые осколки породы.

Стреляли снизу. И пока что не очень метко. Но, в отличие от дозорного, пулеметчик не зря получает свой усиленный паек. Уж он-то точно не промахнется.

– Черт!

Прожектор нащупал юношу. Еще секунда и пулеметная очередь разорвет в клочья и Медика, и краденые медикаменты, и даже скалы. Видимо, это и есть тот самый крайний случай, который он по счастью предусмотрел.

Последнее усовершенствование подъемника юноша делал скорее, следую отцовскому принципу перестраховки, чем сознательно рассчитывая на то, что когда-нибудь им воспользуется.

Он потянулся к креплению и с силой сжал ручки пневматических ножниц. Пластиковый предохранитель лопнул, пневматика увеличила силу воздействия и заточенные до бритвенной остроты лезвия перерубили трос. Он едва успел сжать руки вокруг страховочного рычага. Не дай бог, ему сейчас открыться. И рухнул.

На какое-то мгновение сиденье зависло в воздухе. К горлу подступил комок. А затем конструкция полетела вниз. Остатки троса в конце концов остановили падение, но не смогли полностью погасить набранное ускорение. Амортизация швырнула юношу вверх и в сторону, выбрасывая его из освещенной зоны. Медик покинул световое пятно столь стремительно, что управлявший прожектором боец не успел отреагировать и потерял его из виду. Впрочем, даже успей он отследить всю плохо предсказуемую траекторию полета юноши, это ничего бы не изменило. Ведь прежде, чем достигнуть крайней верхней точки, юноша рванул страховочный рычаг на себя и поджал ноги. Педали ожили, неистово молотя по воздуху, но буквально на секунду. Спустя мгновение конструкция сорвалась с троса и унеслась в темноту.

Прожектор беспомощно скользнул по скалам и деревьям. Пулемет прощупал трассирующими очередями лес. Но все напрасно – цель исчезла. Впрочем, никто из тех, кто наблюдал за побегом, не сомневался, что после такого полета они найдут его с восходом солнца в точке приземления. И только Василий Степанович, сидя в камере, продолжал верить, что Сахаренок ушел. И, как это ни странно, он оказался единственным, кто был наиболее близок к истине.

Медик открыл глаза. Под тяжелыми веками скопилась влага. Но слезы скатывались почему-то не вниз, к подбородку, а вверх. Он поднял голову и уперся взглядом в землю. На глаза попались корни деревьев, прошлогодняя хвоя вперемешку с прелой листвой… Какого черта?

Медик опустил взгляд к ногам и все встало на свои места. Посадка не состоялась. А точнее состоялась, но самую малость не до конца. Отсюда и головная боль и затруднённое дыхание. А все потому, что он завис среди ветвей дерева. Интересно, сколько он так провисел вниз головой? Легкие уже начали смещаться?

Впрочем, глупости. Для подобных деформаций требуется слишком много времени. Гораздо больше, чем оставалось до рассвета с того момента, когда по нему открыли огонь. А с рассветом его везение обязательно кончится и его найдут.

Медик закашлялся и выплюнул кровь. Тут же ощутил ноющую боль в груди. Скорее всего сломанное ребро повредило лёгкое. Но даже если прокол серьезный – это не страшно. Боль ощущалась ближе к правому боку и он рассудил, что прикорневая зона легких не повреждена. А с поверхностным ранением легочной ткани организм справится сам и кровотечение вскоре остановится.

Медик ощупал лоб. Пальцы обнаружили ссадину и здоровенную шишку. Наверняка именно этот удар вызвал потерю сознания. Тут же он ощутил боль в плече и вдруг осознал, что ощупывал лоб повреждённой рукой. Надо же, исцелился.

По-видимому, падение вернуло плечевой сустав на место. А ведь мог просто попросить Степаныча, тот без труда бы вправил ему плечо. Но нет! Он же герой и сын своего отца. Он не ищет легких путей и вправляет вывихи самостоятельно, десантируясь без парашюта на деревья.

Медик усмехнулся.

Плечо все ещё побаливало, но в целом рука двигалась удовлетворительно. Ребро и лёгкое – это ерунда. Кровотечение незначительное и вскоре остановится само. Учитывая высоту, с которой он рухнул, можно смело утверждать, что сегодня он отделался легким испугом. Руки и ноги целы, голова хоть и гудит, но на месте, а это значит, что ему чертовски повезло.

Разлапистые еловые ветви приняли на себя стремительно несущееся к земле тело. Погасили скорость и в конце концов остановили, зацепившись за лямки вещмешка. Ещё бы повезло не повстречать лбом древесный ствол и посадку смело можно было бы окрестить мягкой. Спуститься с дерева. Не торопясь покинуть окрестности колонии. И хвастаться у ночного костра новому другу о своих достижениях в сфере ночных полетов.

– Ох, и должен ты мне теперь, мохнатый. За всю жизнь не расплатишься. Только бы медикаменты уцелели.

Но в целом, стоило признать, что вышло даже лучше, чем он надеялся, когда перекусывал трос. Правда, сколько прошло времени с момента неполного приземления, пока не понятно.

До земли метра полтора не больше и слишком темно, чтобы делать какие-то выводы. А небо совершенно не просматривается сквозь густые еловые ветви над ногами. Однако выбираться надо в любом случае. Пока не нагрянула группа быстрого реагирования с претензиями на похищенное имущество.

Медик повертел головой. Сначала по ходу часовой стрелки, затем против. Поработал плечами и предплечьями, согнулся раз другой, дотягиваясь лбом до колен. Проверил не зацепились ли за что-нибудь ноги. И расстегнул опорную лямку на груди.

Тело слегка восстановило кровообращение, так что землю он успешно встретил спиной, тщательно сгруппировавшись и прижимая подбородок к груди.

– Ух!

Контакт с поверхностью вышиб воздух из груди. Вспыхнула боль в ребрах. Голова, несмотря на все старания, откинулась назад, но толстый слой осыпавшейся хвои смягчил удар.

Медик тяжело поднялся на ноги. Потоптался, восстанавливая в них кровообращение. Прислушался и полез на дерево. Вокруг вроде бы тихо, но с оружием будет гораздо спокойней. А вещмешок все ещё болтался над головой.