Раздался новый залп, несколько ядер впились в тушу чудовища. Оно запрокинуло голову, открыло пасть и взревело. За его спиной сверкнули молнии, спустя несколько мгновений его рев отразили раскаты грома. Существо выгнулось, огненное сердце ярко запылало в тлеющей груди.

Я не услышала звука выстрела – его заглушил рокот грома и рев чудовища. Но заметила ядро – всего одно – которое, наконец, достигло цели – живого сердца уродливой сущности. Жуткое нечто взревело еще громче, огонь полыхнул, сметая клетку из ребер, на миг яркая вспышка ослепила меня, а грохот, казалось, разорвал барабанные перепонки. Забыв о дверном косяке, я зажала ладонями уши, но это не помогло. А в следующий миг прямо к моим ногам упал вонючий кусок серой плоти с обломком кости, застрявшим в середине. Капли чего-то черного, гуще воды, брызнули на подол платья, к носу тут же подкатился запах гнили. Я попыталась задержать дыхание, но поздно: меня вывернуло прямо на доски палубы, а уже через миг смыло с ног очередной волной и потащило куда-то к борту. Я успела вцепиться в спасительную балку, пока вода утаскивала мерзкую кровь, гниль и остатки какой-то еды, которые я только что выплюнула.

Сморгнув новую порцию соли с ресниц, я огляделась. Море теперь волновалось гораздо слабее, сплошная пелена туч начала трескаться просветами голубого неба. Только теперь я заметила на палубе нескольких матросов в одинаковых просторных рубахах и коричневых штанах, с одинаковыми черными платками на головах. С проблесками одинаковой чешуи – у кого-то больше, у кого-то меньше – на мускулистых телах. С жабрами на жилистых шеях.

Откуда-то сверху знакомый голос капитана раздавал указания, в которых у меня не было сил разбираться. Мысли плыли в одуревшем от увиденного сознании, и теперь уже хотелось банально упасть в обморок, но желанное забвение не спешило щадить меня. Вместо этого я сидела, цепляясь онемевшими пальцами за бессмысленную теперь опору, и почти не мигая рассматривала команду амфибий, слушала голос-пилу капитана. Где-то за мачтой мелькнули пышные волосы лекарши, вокруг одного из матросов заплясали знакомые зеленые искры.

Небо прояснилось, тщедушный подросток – наверное, юнга – сбросил остатки серой плоти с палубы в море – и на золотистых лицах странных существ появились улыбки.

Нет… Нет, нет, нет. Не может этого быть!

Я зажмурилась, потом часто-часто заморгала, а после этого снова распахнула глаза. В них ударил полуденный солнечный луч, но больше ничего не изменилось: та же чешуя на коже, шорох парусов, голос-пила:

– Отличная работа, Осберд!

– Рад служить, – откликнулся, видимо, тот самый Осберд.

Я повернулась на голос и вздрогнула, окончательно убедившись, что мне не стоит больше смотреть по сторонам. Вообще глаза зажмурить надо, и так ходить. Может, тогда я не буду видеть ни чудовищ, ни существ вроде Осберда – огромного детины с клыками, выпирающими из квадратной нижней челюсти почти до приплюснутого носа, и огромным зеленым рыбьим плавником на спине.

Разглядывая странного человека… или просто существо, я пропустила момент, когда капитан меня заметил.

– Леди Эстер! Что вы здесь… – мужчина-амфибия сбился на полуслове, когда я повернулась к нему. – Мари, иди сюда!

Через пару мгновений целительница-фокусница уже пробилась сквозь толпу матросов и склонилась надо мной. И снова над головой заплясали зеленые искры. Я прикрыла глаза, чтобы не видеть их яркий свет. Дышать глубже. Даже если это другой мир, даже если очень страшно, сейчас лучшее, что я могу сделать, это просто дышать глубже.

Вскоре я почувствовала ужасный зуд в том месте, где запеклась над раной кровавая корка. Потянулась к голове рукой, но кто-то шлепнул меня по ладони. Намек я поняла и сжала кулак, но все еще очень хотелось впиться ногтями в кожу. Однако вскоре мерзкое ощущение стало ослабевать, а когда совсем пропало, я открыла глаза и снова поднесла руку к голове. Ощупала рану, но на волосах осталась только запеченная кровь, а само место удара заросло новой нежной кожей. Правда, опустив пальцы, я сняла с ними и приличной толщины черную прядь.

– Спасибо… Так быстро? – изумилась я, не сразу сообразив, что думаю вслух.

– Помнится, раньше вы воспринимали мой талант как должное, – с доброжелательной, но холодной улыбкой напомнила… как ее там, Мари, кажется.

– Мариота, прекрати, – железный тон капитана заставил целительницу повиноваться. Она отступила на шаг, но ее ледяной взгляд все еще впивался в меня.

Я попыталась подняться, но капитан не стал дожидаться, пока я самостоятельно смогу это сделать. Подхватил меня на руки и отнес в каюту. Я безвольно обвисла в его руках, потом тяжелым мешком рухнула на кровать. Пережитое – то, что минуту назад было таким реальным – теперь казалось просто сном. Но увы, таковым не являлось.

Осознание и понимание происходящего душило липким ужасом, растекалось мертвенным холодом по позвоночнику и ребрам. Раньше я много книг читала о попаданках в другие миры, но это были лишь сказки, способ приятно скоротать вечер после скучной работы. И вот я здесь. Не в своем теле, посреди какого-то волшебного моря, черт бы его побрал. А это значит, что в своем мире я… умерла. Ну или рехнулась.

– Как вас зовут? – спросила я капитана, который, кажется, собирался уходить.

Он обернулся – сверкнули в солнечных лучах золотые чешуйки – и удивленно уставился на меня.

Я сглотнула, ужас снова объял меня. Я черт знает где, разговариваю со странными и, наверное, опасными тварями, понятия не имею, что происходит, а они – все вокруг – ведут себя так, будто я должна отлично понимать, то и почему здесь происходит!

– Стэфан Уиллис, дорогая, – представился капитан.

"Дорогая"?! Это кто же мы друг-другу, если он так меня называет? Я надеюсь, мне не придется с ним спать? Будь я жива, в своем уме и теле, это, может, был бы любопытный эксперимент, но его жуткий взгляд, и чешуйки колючие, наверное… Короче, оказываться под ним мне хочется меньше всего.

– Почему я здесь? – раз отвечает, я решила продолжить расспросы.

Стэфан сделал два шага ко мне и присел на край кровати. Внимательно осмотрел меня с головы до ног и положил руку на мою голень. Тонкая ткань платья пропустила холод, исходящий от вполне живой на первый взгляд руки, пусть и перепончатой.

– Ты в самом деле ничего не помнишь… милая? – спросил он, наклоняясь ближе. И, как мне показалось, "милая" выдавил через силу. Что это с ним? Во время нашей первой встречи он вел себя более холодно.

Я лишь помотала головой. Ну правда ведь – ничего не помню, кроме крушения лайнера.

– Но хоть что-то же должно быть? Какое твое последнее воспоминание? – капитан всеми силами старался показать беспокойство, но его холодный взгляд, мутные рыбьи глаза выдавали с потрохами его безразличие.

Хотелось отстраниться от него и вжаться в угол, но я ведь не знаю, какие отношения связывали его и предыдущую… владелицу тела. Боги, как все это странно. Но я ведь ничего не помню о жизни в этом мире. Или помню?

– Сад, – выпалила я, восстанавливая в памяти странные сны. Возможно, я ошибаюсь, но попробовать стоит. – Ты был тогда в саду?

Стэфан кивнул и снова всмотрелся в мои глаза. А я что? Просто смотрела в ответ, ведь я не лгу, это теперь в каком-то смысле и мое воспоминание.

– Но я не помню, как попала на корабль, – поспешно добавила я, а про рыжего офицера решила и вовсе умолчать. Сдается мне, что капитану-амфибии такие подробности знать ни к чему, раз уж он называет меня "милой" и "дорогой".

– Ты сама захотела взойти на палубу и разделить со мной проклятье. И, возможно, избавить меня от него, – мягко и с легкой опаской произнес Стэфан.

– Какого проклятья? – тут же спросила я, не подумав.

Капитан поморщился, но не удивился – и то хорошо.

– Лет двести назад я повздорил с морскими богами. И они прокляли меня: теперь я вместе с командой навеки привязан к этому кораблю, обязан перевозить на остров утопленников души погибших в морских водах и не имею права ступать на землю. Вернее, могу, но лишь на один день, раз в семь лет.