Шум утих, все угомонились, оставалось неясным — удалось ли мне их заинтересовать, или они решили, что их лектор свихнулся.

— Дико, да? А тем временем большинство человечества неосознанно верит, что это и есть единственно верная дорога в счастливое будущее. Но это еще не самое смешное, — я расхаживал перед ними, размахивая руками, будто намереваясь взлететь, — в самый смехотворный миф о счастье верят не все, но многие. Он и вам известен. Этот посыл стоит за всей рекламой и как бы даже сам собой разумеется. Миф такой: счастье — это много-много удовольствий. Можно записать его формулой:

Счастье = удовольствие + удовольствие + … + удовольствие

— Откуда вы это взяли?

— О! А как же! Об этом кричит вся реклама, это как бы ее совокупный месседж. Он не высказывается прямо, но рекламные ролики, как правило, насыщены несоразмерным с потреблением продвигаемого продукта счастьем. Скажем, мороженое — тетка, которая ест мороженое… ее глаза лучатся каким-то неземным светом, она смотрит с экрана так, словно…

— Словно сейчас обосрется от счастья.

— Да! Именно! Такого счастья не приносит ни мороженое, ни машина, ни любой иной продукт. Тем не менее, это то, что нам внушают — купите, купите мороженое, модные солнечные очки, отдых за границей и так далее, начиная с мелочей и кончая шикарной машиной и квартирой… И будет вам счастье! Но это же горячечный бред! И если мне удастся развеять лишь это кретинское заблуждение — уже прекрасно! Ладно еще пытаться высечь искру счастья из святой троицы — Религия, Семья, Работа, — но из этого-то…

Но… Но! Потребление — это не шутки. Сегодняшняя экономика завязана на производстве и потреблении ненужного хлама. Более того, на постоянном росте потребления. И поэтому, вопреки здравому смыслу, нам втирают вот такую шизоидную установку: активное участие в производстве обеспечивает индивида средствами, за счет которых, путем потребления, достигается счастье. То есть: трудитесь, старайтесь, зарабатывайте, приобретайте, ни в чем себе не отказывайте — и все будет ништяк. А если вам еще не ништяк, — значит, вы мало или плохо работаете. Усердней, граждане!

— А почему ненужного хлама?

— Вы утверждаете, что прогресса нет?

— Нет, прогресс есть. Но он не ведет к счастью. Это прогресс… как бы самого прогресса. Прогресс прогресса к еще большему прогрессу. А хлам — не то что совершенно ненужный… он не нужен в смысле достижения счастья. Приобретение дорогого и высокотехнологичного хлама не приближает к счастью. За последние несколько десятков лет беспрецедентного технологического прогресса человечество не сделалось счастливее. Прогресс прогресса есть, а счастья больше не стало.

Какая разница, есть ли у нас море гаджетов, тачки с автопилотом, фешенебельные квартиры и умные дома, если от этого мы не становимся счастливее? И наоборот, если мы станем счастливыми, так ли важно иметь навороченный мобильник, автопилот и все остальное?

Тем не менее, как бы само собой разумеется, что прогресс непременно приведет нас в счастливое будущее. И каким-то чудесным образом мы продолжаем в это иррационально верить… Почему? Потому что общество, коллектив действительно прогрессируют, наращивают мощь. Однако мы забываем, что от этого жизнь отдельно взятого индивидуума совершенно не обязательно становится лучше или счастливее. Но прежде, чем перейти к этому, давайте определим, что такое страдание. И, — предупреждая реакцию аудитории, я поспешил добавить: — не пугайтесь, в отличие от счастья, это будет коротко и просто.

Я осмотрелся. Карьерист поглядывал на меня с недобрым прищуром, зато большая часть остальных Ежиков, казалось, была заинтригована и следила — кто с интересом, кто с осуждением, но внимательно.

— Значит, страдание: есть точка А, — я нарисовал жирную точку, — это то состояние, в котором мы находимся в данный момент. И есть точка Б — где мы хотим быть, — на доске появилась еще одна точка с буквой. — Теперь, все мирское страдание рождается из расстояния между двумя этими точками. Из-за их несовпадения, — я изобразил между точками обоюдоострую стрелку и над ней треугольник заглавной греческой буквы. — Обозначим этот зазор дельтой. Что такое дельта? Дельта — это мера несоответствия действительности нашим ожиданиям. Из дельты — из потребности свести ее к нулю — и возникают все стремления, желания и мечты. Мечты! — я вскинул руку и ткнул пальцем куда-то вверх. — Сколько сил было приложено, чтобы придать мечте идиллически возвышенный образ… А меж тем, мечта — это источник всего дискомфорта, разочарований, недовольства собой и в конечном счете страдания.

Но в то же время мечта (то есть страдание) — это и есть двигатель прогресса или, если хотите, его топливо. Чем больше дельта — тем больше стремление, как бы потенциальная энергия недовольства и страдания, которая побуждает бороться. Любая мечта — это стремление свести к нулю дельту в какой-то определенной плоскости. И чем грандиозней мечта — тем глубже и острее страдание.

А… весь абсурд и… и ужас — в том, что нам с детства внушают, как прекрасно мечтать. И мечтать надо по-крупному. Dream Big! Готовьтесь играть (то есть страдать) по-крупному, чтобы выиграть по-крупному.

Однако страдание вам гарантировано, так как оно вытекает из самого зародыша стремления, а вот выиграете ли вы — совсем не факт. А если и выиграете,.. удастся ли выжать из победы терпкие капли трудно добытого счастья и будут ли они сопоставимы с тем внутренним дискомфортом, который необходим для того, чтобы годами держать себя в состоянии борьбы и погони за некой «прекрасной» мечтой, — тоже не факт. А если уж до конца откровенно, то… то ни первого, ни второго никогда не будет. Потому что невозможно ухватить за хвост рожденный в воображении фантом. Не будет ни эквивалентной ожиданиям победы, ни якобы проистекающего из нее счастья… Нас раз за разом ждут лишь разочарования по поводу несбыточности или обманчивости очередной мечты. Зато социум, который нас на это подталкивает, выигрывает всегда.

Но не отчаивайся, человек! Социум позаботится о тебе, заблаговременно развесив перед носом новые морковки. Целые грозди! Он зажжет мириады созвездий заманчивых перспектив, распахнет ошеломительные горизонты, за которыми!.. На этот раз уж точно!..

— А… ну… это какая-то теория заговора. И кем же эти идеи продвигаются? И главное — зачем? Или… почему?

— Нет, нет никакого заговора! — обрадовался я, получив удобный повод оборвать речитатив, в котором с ходу взял слишком пафосную ноту. Теперь можно было продолжать нормальным тоном: — Я, действительно, иногда выражаюсь так, будто это заговор, но лишь потому, что в такой форме проще понять и… забавней излагать. Но в сущности, я не пытаюсь создать впечатление, что есть некая группа злодеев, какое-то закулисное мировое правительство, которое все это придумало и теперь над нами измывается. Нет. Это происходит само собой. Естественным образом побеждает то общество, тот социум, члены которого более амбициозны и алчны, потому что они более остервенело рвутся в какое-то там «перед». Социум крепнет, вытесняет более умеренных, менее устремленных, и побеждает. И, после того как оседает пыль, историческая правда остается на его стороне. И потомкам кажется, что прогресс — это здорово. Потому что те, кто так мыслили, выиграли и внушили им соответствующую систему ценностей, а не потому, что прогресс — это и впрямь так уж хорошо.

Так вырабатывается механизм, заставляющий нас быть нарочито позитивными, амбициозными и целеустремленными, всеми силами раздувать свою сегодняшнюю дельту, вопреки тому, что жизнь, построенная по принципу увеличения дельты, сочится и истекает страданием. Более того, мы делаем вид, что страдание, которое является топливом прогресса, как бы и вовсе не существует. Мы прикидываемся, что целиком и полностью вовлечены в дело компании, и улыбаемся, буквально искрясь тем самым счастьем, которого нет. Вот и получается, что люди окружены фальшивым счастьем, в то время как настоящее счастье где-то забыто… и вопрос о его отсутствии не стоит на повестке дня.