Эта мысль привела его в ужас, и некоторое время Николай Иванович сидел в оцепенении, думая, что подставил дочь, устроив на работу к Андрею. Он ведь знал только деда, а о самом Андрее ничего не знал. И несчастный отец продолжал себя корить:

– Что за личность этот Андрей, чем он занимался? Может, Андрей сам был связан с криминалом, тогда не исключено, что его убил кто-то из подельников. Опрометчиво было автоматически переносить авторитет деда на его внука.

Но тут совесть несчастного отца бросилась на защиту, вспоминая, что Андрея не стало три с половиной месяца назад. К тому же предположение его деда о том, что смерть была не трагической ошибкой, а умышленным убийством это, скорее всего, – домыслы убитого горем старика. Юлю никто не трогал все это время, машина стала следить за ней только последние две недели. Потом, дочь и нам, и следствию говорила, что нашла своего клиента уже мертвым. А это служит доказательством, что она не видела, если допустить, что его убивали, самого преступника. Проанализировав ход событий, Николай Иванович облегченно вздохнул, но лишь на мгновение. В мозгу опять подвис вопрос: «кто убил его дочь?»

– И, вовсе не факт, что убийство дочери связано каким-то образом с внезапной кончиной ее клиента – Звонарева Андрея Михайловича.

Бедный отец еще долго мусолил тему: «есть ли его вина в том, что он устроил Юлю на работу к Звонареву?». Не успел Николай Иванович до конца разобраться в своих прегрешениях, как раздался голос проснувшейся жены (она как будто во сне считывала его мысли):

– Коля, ко мне во сне сейчас приходила Юля. Она сказала мне, что мы ни в чем не виноваты. Наша девочка просила передать Андрею, что не успела сказать ему самое главное – она беременна.

– Танюша, успокойся, прошу тебя! Горе действует на психику странным образом – начинают в голову лезть «всякие тараканы». Ты же сама рассказывала, что на этой неделе Юля объяснила тебе, что не хочет беременеть, пока они официально не зарегистрируют брак. Не дергай Андрея, никаких своих сновидений не вздумай ему передавать. Парень и так переживает, не береди раны. Мы теперь должны сплотиться, поддерживать друг друга и успокаивать. Андрею в понедельник надо явиться в следственный комитет – задача не простая, опять все вспоминать, пересказывать. А какой в этом смысл? Юлю уже не вернуть.

Татьяна Дмитриевна опять разрыдалась. Неожиданно машина резко затормозила – за окном автомобиля показался родной дом.

После отъезда родителей Юли в квартире установилась зловещая тишина. Андрей бесцельно побродил по дому, попытался даже прибрать кое-какие вещи, но быстро понял, что сейчас это занятие ему не под силу. Прошел в спальню – на кровати по-прежнему валялся махровый халат, который он бросил утром. Отнес халат в ванную на привычное место, там уже висел Юлькин. Но, когда повесил халаты рядом, понял, что все-таки, вышла путаница – тот, в котором была Юлька, был намного больше. Стало понятно, почему утром он с трудом напяливал маленький халат на себя.

– Как странно, Юлька – такая четкая, казалось, никогда ничего не путает и не забывает, вдруг ошиблась. Японский городовой, что я привязался к этим халатам? – взбесился Андрей.

Он понял, что сегодня надо переночевать где-то в другом месте. Здесь невозможно находиться: вся квартира была наполнена Юлей, везде, куда ни глянь, ее незримое присутствие. Андрей заметил на прикроватной тумбочке стоит букет из ярких кленовых листьев, которые Юля собрала вчера вечером, когда они пешком из ресторана добирались домой.

– Господи, это же было только вчера! Самое главное, было так хорошо, казалось, что впереди еще долгая счастливая жизнь. А сегодня – уже пропасть! И, как из нее выбираться? – большой вопрос. Нет, здесь не останусь! Надо ехать к маме в Нару, переночую у нее.

Но, Андрей как представил, что маме придется все объяснять, начнутся охи, вздохи, слезы, вопросы, на которые и у него самого не было ответов. И тут он вспомнил, что у него есть ключи от дачи его друга Лешки, который эмигрировал в Израиль, но дачу в Переделкино не продал. Друг оставил дом деда – писателя, как память о нем. Лешка сказал:

– Когда буду наезжать с визитами в Москву, гостиница не нужна – перекантуюсь на дедовой даче. Андрюха, а, пока меня нет в Москве, дача полностью в твоем распоряжении. Не забывай только платить коммунальные платежи.

Андрей не любил дачный отдых, а Юльке нравилось проводить время на природе. В те редкие случаи, когда они выбирались на дачу, Юля даже высаживала там какие-то цветы. Но растения требовали полива, а поскольку на дачу выезжали не часто, цветы засыхали. Юлька очень огорчалась, но упорно тут же высаживала новые цветы, которые ожидала та же печальная судьба. Сейчас Андрей понял, что дача для него просто спасение, и стал собираться в дорогу.

– Машина еще, как назло, в ремонте, придется ехать на электричке.

У Андрея внезапно мелькнула мысль:

– Может поехать на Юлькином автомобиле?

Но он мгновенно себя одернул:

– Ну, нет, только не это, похоже, я вообще спятил, если такие мысли лезут в голову. Я бегу из дома, потому что везде чувствую Юлькино присутствие, а ехать в машине, где каждая мелочь напоминает о ней – нет, там я сразу слечу с катушек. Поеду на электричке – окончательно решил Андрей.

Поздний вечер пятницы, моросит мелкий дождь, дует холодный, пронизывающий ветер. Андрей Северцев быстрым шагом прохаживается по перрону Киевского вокзала в ожидании электрички. На самом деле, погода препротивная, но Андрей решил: «Гораздо лучше мерзнуть на свежем воздухе, чем томиться в душном и тесном зале ожидания». До поезда, который он ждет, еще целых пятнадцать минут, поэтому, чтобы окончательно не окоченеть, приходится ускорять шаг.

– Так скоро я и на бег перейду.

Андрею вдруг пришло в голову:

– Удивительно, как резко изменилась погода. Еще вчера вечером было удивительно хорошо на улице, несмотря на мелкий моросящий дождик, вовсе не хотелось уходить в дом. Сегодня же погода просто отвратительная. Помимо пробирающего до костей ветра, появились тяжелые темные тучи, они висят так низко, что кажется, еще чуть-чуть и заденешь из головой. Интересно, а если и вправду заденешь? Тогда, наверно, вместо моросящих сейчас брызг вырвется поток, сносящий все на своем пути.

Впрочем, также резко со вчерашнего дня поменялась и жизнь Андрея. Всю дорогу, пока он добирался до Киевского вокзала, в висок дятлом стучала одна и та же мысль:

– Все могло быть иначе, если бы я серьезно отнесся к рассказу Юли о том, что ее преследует какая-то машина. Надо было срочно обратиться в полицию, тогда Юлю можно было спасти. Я – полный идиот, у меня не закралось даже тени сомнения в том, что ей может реально угрожать опасность. Но, кто ее мог преследовать, что он хотел найти у Юли?

Андрей замучил себя бессмысленными терзаниями, пытаясь повернуть время вспять, в результате – в какой-то момент у него началась сильная головная боль до темноты в глазах. Таблетки с собой не было, поэтому Андрей усилием воли заставил переключить мысли с сегодняшней трагедии. Для этого он приказал себе: просто тупо посмотреть, что делается вокруг.

– Сколько же лет назад я последний раз пользовался электричкой? Это было так давно, уже и не вспомнить.

Андрей тут же себя одернул:

– Рассуждаю, как старый дед. На самом деле, я в электричках провел целых шесть лет, когда учился в университете: на занятия из Нары ездил два раза в день туда-обратно. Да и после окончания университета, пока не купил машину, частенько на электричке мотался в гости к маме.

Андрею на некоторое время удалось переключиться, вспоминая счастливые студенческие годы.

– Если бы не сломалась машина, я бы и сегодня стоял в пробке, дышал выхлопными газами, а так полной грудью вдыхаю чересчур свежий воздух. И, что интересно, ветер не имеет определенного направления, а поддувает со всех сторон. Кажется, когда был студентом, и ветер был не таким холодным. Ничего, зато поправлю сбившиеся у меня настройки. Вот, ведь, какая штука оказалась: я совсем плохо ориентируюсь в современной жизни. Я-то думал, что поздним вечером в пятницу мне придется штурмом брать электричку (как в молодости), чтобы влезть в вагон. Ан нет, все не так страшно – народу на платформе очень мало. Неужели автомобили так разгрузили пятничные поезда, когда, казалось бы, народ должен перемещаться в направлении дач?