– Да просто попил молочка. – В который раз честно сказал я. – Только не простого из-под коровы или козы. А из подземной молочной реки.

– Тебе не кажется, что это звучит как – то не очень правдоподобно? Под землёй течёт река. Та река – из молока. И наверняка с кисельными берегами. А на берегу пряничный домик.

Закончив свой вопрос – прикол, Башкир протянул мне банку разогретой на костре тушёнки.

Я вскрыл её штык ножом и, проглотив несколько кусков мяса, выловленных из банки, устало ответил:

– Кажется. Только другого объяснения у меня нет. Вернее сказать, всё другое будет враньём. Так – то можно было бы приврать и про кисельные берега. И про пряничный домик. Только врать вам, уважаемые коллеги, у меня нет ни какого желания. Да и не правильно это – врать.

Дрон с Башкиром переглянулись. Наверняка в их головах не укладывалось моё объяснение. Но видимо поняв, что другого не будет, решили не нагнетать.

– А чего? Нормально так воевать. Ни чего, не делая всех побеждать. Лично я за. – Выдал Дрон.

– А что ты ещё можешь, если не секрет? Баб с бухлом можешь подтянуть, пока Гора не появился?

– Уже появился.

Из мрачного вечернего сумрака развалин санатория, вышел командир группы и, усевшись у нашего костерка, взял с него банку тушёнки.

– У нас же везде сигналки натыканы. Вы как прошли?

Башкир недоумевающее уставился на командира.

– Значит не везде. Или не так. – Ответил командир и продолжил сосредоточенно заниматься приёмом пищи.

Молча доев тушёнку, он обвёл нас взглядом.

– Я сейчас со штабом на связь выходил. Получена новая цель и время реализации.

Слушай боевую задачу….

Сигнальная мина при срабатывании пускает осветительные ракеты и издаёт пронзительный звук, который, один раз услышав, не спутаешь ни с чем. Мгновение, и возле костра не осталось ни кого из нас. Я аккуратно выглянул из-за старенького пианино, стоящего на сцене актового зала. Удивительно. Пианино осталось совершенно целым. При взрыве снаряда пробившего потолок актового зала всю мебель разнесло в щепки. А ему ни чего. Ни одной царапины. Ночное зрение, дарованное молочной рекой, уловило движение со стороны сработавшей сигналки. Тощая немецкая овчарка, вышла из темноты развалин и, ловя носом запахи, уверенно подошла к костру. Голод во всех случаях сильнее страха. Я думаю, что это ни кому не нужно объяснять. Пачку галет, оставленную мной у костра, собака сожрала вместе с обёрткой. Закончив с ней, она стала усердно вылизывать пустую банку из-под тушёнки. Делала она это с таким энтузиазмом, что даже пропустила момент, когда я накинул ей на шею ремень, снятый с автомата. К моему удивлению животное не испугалось и, продолжив своё занятие, только повиляло хвостом.

– Так-то я слышал, как ты подходил. – Сказал мне пёс закончив вылизывать банку. – Только жрать очень охота. Три дня не ел.

К тому времени вся наша команда уже собралась у костра.

– Прошу прощения, что сразу не представился. Хан.

Пёс сел у костра на пятую точку и протянул мне свою шерстяную конечность.

– Фёдор.

Я в ответ пожал ему лапу.

– Знаю. С молочной реки. – Сказал Хан. – Я чего и пришёл. Уходить вам нужно. Вас выследили бойцы из охранения «градов». Ну тех, которые вы уничтожили. И прямо сейчас это место будут бомбить.

Закончив говорить, пёс побежал к выходу. Он повернул на бегу голову и добавив:

– Поторопитесь.

Скрылся в развалинах.

– Уходим.

С таким криком я стартанул от костра в сторону леса, ни сколько не сомневаясь, что мои товарищи последуют за мной следом.

– Это тебе пёс казал, что нас бомбить будут? – Поинтересовался у меня Гора.

Мы стояли у кромки леса и наблюдали, как вражеская артиллерия делает мелкий щебень из развалин, где мы только что ужинали.

– Ага.

– Это как?

Пришлось ещё раз рассказать про то как.

– Бывает – же. – Не сильно удивился моему рассказу Гора.

– Внимание группа! Слушай боевую задачу.

И тут всё поменялось.

И ТУТ ПОМЕНЯЛОСЬ ВСЁ!!!???

Я сделал очередь в направлении противника и схватив в охапку Любимую. Почему то лежащую у моих ног Любимую. Без сознания лежащую у моих ног Любимую.

Тем более что датчик движения на мониторе показал движение противника. Короче я схватил в охапку любимую. Перебросил её через плечо и, прихватив свободной рукой её снайперскую винтовку, рванул что было сил, в сторону чердака. В приоткрытую дверь, которого, мы с ней благополучно и ввалились. И сделали это, очень вовремя. Прежде чем осколки подствольных гранат, разорвавшихся, на том месте, где мы только что были, продырявили чердачную дверь.

Я и моя любовь. Как мы здесь оказались совсем не важно. Важно, что рядом! Главное что мы рядом. А с врагами справимся. Разберемся, почему они имеют, что-то там, ко всему, что мне так дорого. Память моих предков: Отца! Деда! Прадеда!!! Говорит о том что. Серединными землями, не по праву, владеет кучка наглецов именующих себя Русскими. Это даже не люди. А очень злобные твари. Эти твари захватили власть, и недра пятой части нашей планеты. И на другие планеты, не дают летать за полезными ископаемыми. Потому, что ракетные двигатели делают тоже у них. Ну и всё в таком духе. Героям Слава.

Любимая застонала и зашевелилась. И я сразу – же. Так, на всякий случай, попросил прощения. На что она способна, с томиком Есенина в руках я хорошо знаю. И как-то не хочется знакомиться с тем, на что она способна одетая в военную форму. Экипированная по всем правилам. Форма Натовского образца, как влитая сидела на хрупком теле моей любимой. Экипировка по всем правилам ведения боя в городской черте.

Итак, моя красотка, пришла в себя и, первым делом спросила:

– Ты кто?

– Я муж твой Фёдор Сычёв. Не узнала что ли?

– А я кто?

– Ты моя любимая жена Наталья.

Она взялась рукой за то место на затылке, куда я врезал прикладом.

– Да и не врезал я. Я же знаю, куда бить. Что я самоубийца, любимой женщине врезать. Так ударил куда надо. Но только, чтобы чисто вырубить. А больно тебе любимая сама знаешь, я ни сделаю, ни при каких условиях. – Замямлил я.

– Понятно.

Любимая встала на ноги. В лучиках солнца пробивающихся через пробитую осколками дверь. …..

Такая она классная!!!… Её точёная фигурка и высокая грудь, в этих золотистых лучиках солнца!!

– Слышишь, муж.

Строгий слегка пренебрежительно – командный голос жены вернул меня в реальность.

– Твой сектор три. Вот здесь перехватываешь сектор четыре слева и часть пятого сектора справа страхуешь. Позиция слуховое окно засвечена, значит, будешь контролировать с верхних этажей. Твои запасные точки и координаты сбора в случае отхода сейчас придут тебе на монитор.

Она набрала код на открывшемся мониторе (ай пода), расположенном на предплечье.

– Пришло?

– Нет. Ну, правда, говорю, нет. На сама посмотри.

Не помню, когда я последний раз просил своего ангела, прогуляться со мной. Явно давненько.

– С коварной улыбкой.– Это я понял потом, когда анализировал свой попадос.

– Эта коварная особа. Не поверишь, родная я тогда, правда, думал, что это ты. А тогда как морок, какой – то нашёл. Ты мне веришь? Правда веришь? Ну, тогда пойдём в спаленку….

Что – то я отвлёкся.

Наталья вернула мне шлем предварительно что – то потыкав пальцами на мониторе.

– Теперь посмотри. Должно прийти все, что я тебе отправляла.

Действительно координаты запасных позиций и пути отхода чётко прописались на карте монитора.

Пройдя по пыльному чердаку, мы подошли к люку, ведущему с чердака в подъезд дома. Грохотом десятка перфораторов работающих на разных этажах встретила нас пустота открытого люка. Грохот строительных перфораторов, ударяющих по два три удара в крепкую бетону стену. Пока мы спускались по чердачной лестнице, пару раз, тряхануло, так, что ощущение присутствия на строительной площадке сразу пропало. И пришло чёткое понимание того, что ты попал на поле боя. Причём не того боя который в чистом поле.