Пару дней назад они подробно обсудили свадебное одеяние.

– Только, платье, – заявила Людмила, – никаких брючных костюмов. Вот, что я думаю по этому поводу!

Она положила локти на стол и прикусила «Раковую шейку» ровными белыми зубками.

– Помнишь, что говорила Коко Шанель?

– Нам с ней не довелось, видишь ли…

Люда посмотрела на подругу, как староста класса на обитателей «камчатки».

– Коко Шанель говорила, что у каждой женщины должно быть маленькое черное платье.

– Прости, Людочка, что перебиваю, – заволновалась собеседница, – насколько маленькое?

– Не волнуйся, все, что надо – прикроем. Только мне кажется, что черный цвет на свадьбе не совсем уместен. Поэтому я предлагаю шить тебе маленькое черное платье бутылочно-зеленого цвета.

Люда смотрела на подругу со слегка снисходительной улыбкой, вполне осознавая свое превосходство в этом вопросе.

Людмила Стрельцова, офис-менеджер ОГТ, вообще, была натурой утонченной, стремящейся к саморазвитию и, в целом, позитивно настроенной. Имея два высших образования (переводчик и дизайнер интерьеров) она работала на секретарской должности, не жалуясь и не унывая, в полной уверенности, что, только, находясь в самой гуще людской повседневности, можно понять саму себя. Рефлексировала она вдумчиво и увлеченно, хотя со стороны могло показаться, что её попытки самопознания сводятся к примериванию на себя наиболее симпатичных фрагментов чужих образов и убеждений. Но со стороны ведь так легко ошибиться. За то (и это неоспоримый факт), когда речь шла о стиле, она была безусловным авторитетом для всех своих знакомых.

Ванька вытянула губы трубочкой и промычала:

– Мне кажется, что и бутылочный для свадьбы темноват…

– Конечно! Поэтому мы добавим чесучовый шарф, сумочку и туфли.

– Желтый что ли?

– Нет, чесучовый – это светло-песочный!

– Ага…, типа бежевого?

– Похож на бежевый, только немного больше желтизны.

– Я и говорю – желтый!

– Какая же ты упрямая! – огорчилась Людмила.

– Я не упрямая, я скрупулёзная. Может подобрать из того, что есть?

– У тебя ничего подходящего нет!

– У меня полный шкаф! – возмутилась Ванька.

– Анечка, ты только не обижайся, но ты единственная девушка в мире, для которой две проблемы: «нечего надеть» и «шкаф не закрывается», не шутка, а осуществленная реальность! У тебя же ни что ни к чему не подходит. Как ты ухитряешься это делать?! Уму непостижимо!

– Тогда, можно готовое купить. Хлопот меньше. На мой стандартный сорок четвертый что хочешь сядет.

– Кто знает…, ты в плечах широковата…

Чтобы смягчить конструктивную критику, Люда долила ликера в обе чашки.

– Подумаешь, – огрызнулась Ванька, – зато – я на руках могу ходить!

– Это очень кстати. Так и пойдешь завтра в «Ткани», выберешь материал, а в субботу – к портному.

Голос у Люды был низкий и мягкий с едва различимой, не портящей его хрипотцой. Создавалось впечатление, будто она всегда говорила о любви.

– Ну, не куксись, ну будь умничкой, – она потрепала подругу по жестким, отливающим медью волосам, – тем более что ты уже с начальницей своей договорилась.

Это была правда. Слухи всегда быстро распространяются, а корпоративный воздух обладает в этом смысле повышенной проводимостью. Инна Яковлевна поймала свою сотрудницу во время перекура. Возникла из-за экрана ноутбука совершенно неожиданно. Материализовалась и зависла в клубах дыма, как будто Ванька случайно потерла курсором какой-нибудь виртуальный вирусный кувшинчик.

– Я слышала, Анечка, – пробулькала она сипловатым баском, – что у тебя свадьба намечается?

– Не у меня, у подруги.

– Ну, не важно. Я хочу тебе категорически порекомендовать прекрасного специалиста по пошиву одежды.

Губы на круглом лице шевелились только справа, как будто другой стороной она сжимала невидимую спичку.

– Портного, что ли?

– Герочка – не просто портной. Он волшебник! Он соорудил такое шикарное платье на выпускной для моей Ленуси! Нет слов! Сплошной восторг! И за очень разумные деньги.

– Спасибо, Инна Яковлевна, я подумаю.

– Нечего тут думать! Я с ним договорилась на субботу, хочу заказать себе брючный костюм. Пойдем вместе!

Ванька покосилась на богатые формы главбухши и подумала, что если «Герочка» способен нарядить это в брючный костюм, не нанеся ущерба психическому здоровью окружающих, то он, действительно, волшебник.

– Вот, и договорились, – заколыхалась леди-джин, приняв молчание за согласие – Аннушка, поверьте мне – Вы не пожалеете!

Инна Яковлевна растворилась так же бесшумно, как и появилась, не потревожив даже колечки, которые сосредоточенно выпускал систадмин Лёша.

А с кем это она, собственно, сейчас разговаривала? Девушка зыркнула из-за ноута на обитателей курилки. «А был ли мальчик?..» То есть Иннушка-то, несомненно, была, но видел ли её кто-нибудь кроме Ваньки – вот вопрос! Она тряхнула головой, и остатки неуместного в середине рабочего дня шизофренического бреда разлетелись бесформенными сизыми клочьями.

– Гееерочка! – протянула она вслух.

Не нужно обладать неуёмной фантазией, чтобы представить себе женского портного с таким именем. Но против шефа не попрешь, если не хочешь лишиться квартальной премии, возможности уйти в пятницу пораньше и прочих «рождественских» подарков.

Так и очутилась наша героиня в чужом дворе с притороченным к багажнику свертком и классовой ненавистью к начальнице, у которой образовались какие-то новые планы. А номер квартиры Инна Яковлевна, разумеется, не запомнила, сказала, только, что подъезд номер два с рекламой турфирмы на латунной табличке, третий этаж, дверь налево. Вот, он, блин, второй подъезд, вот долбаная табличка, а вот, под ней – электронный замок. И куда ей теперь ломиться?! И, кажется, дождик собирается…

Она присела на бортик песочницы. Звонить и разговаривать с Инной не хотелось до слез. Крошечная капелька шлепнулась на сенсорный экран телефона.

– Только промокнуть мне сейчас не хватает для полноты ощущений!

Она задрала голову вверх и боковым зрением увидела мужчину, зашедшего во двор с улицы. Полиэтиленовый пакет, из которого торчали горлышки пластиковых бутылок, органично сочетался с синими трениками, шлепанцами поверх носков и запущенной, нечесаной шевелюрой. Оранжевая футболка с Angry Birds на крепком торсе добавляла милой инфантильности, без которой образ бытового пьяницы был бы, пожалуй, чересчур типичен, а потому – скучен. В общем, алкаш показался Ваньке вполне симпатичным (особенно в сравнении с главбухшей), и она уже готова была уступить ему освященное традициями место отдыха в песочнице, когда поняла, что он направляется прямиком к запертой двери. Это была первая удача сегодняшнего дня.

– Простите, пожалуйста, мне очень нужно войти!

Подойдя к аборигену, она с удивлением увидела, что щеки его гладко выбриты, а ногти коротко пострижены и, наверняка, знакомы с маникюрным набором. Он слегка мотнул головой в сторону велосипеда:

– Рекламу что ли привезла? Не надо. У нас и ящиков-то почтовых нет.

– Это не реклама, это ткань. Я к Гере, – и добавила невпопад, как будто разговаривала с суровой секретаршей, – у меня назначено…

Мужчина приподнял брови и повернул к ней не только лицо, но и весь торс с Птичками.

– К Гере?! Смотри-ка! Кому Гера, а кому – Герасим Михайлович.

Глаза у него были серые, чуть на выкате с короткими выцветшими ресницами. Левый был наполовину закрыт безобразным бельмом.

– Это Вы что ли?

Ванька совсем растерялась. Меньше всего этот дядька с внешностью и голосом спивающегося отставника был похож на дамского портного «Герочку»

– Я и есть. Только у меня ничего, как ты изволила выразиться, не «назначено». То есть назначено, но не с тобой. Э…, не помню, как величать, но в её одёжу таких, как ты, три влезет, – он на мгновение задумался и добавил, – вместе с велосипедами.