- Как мать?
- Учительствует. Болезни домогают, но не сдается.
- Замужем? - спросил ревниво.
- Была недолго. Отчим хороший мужик был. Но умер рано.
- Я, уж когда ты родился, встречался с ней, опять просил простить. А потом закрутило. Работал... Я ведь работал много!
Опять заглянул помощник. Условным знаком показал ему: "Плесни!" Всегда с полуслова понимающий, тот опять окинул оценивающим взглядом хозяина, собеседника и, не возражая, достал откуда-то початую бутылку, два стакана, налил в них наполовину. Выпил одним глотком, как воду. Крепости ее почувствовал, не пришло и облегчение.
- А у меня, знаешь, дочери. Какая от них помощь? И с внуком не все ладно...
- Я знаю.
- Откуда известно?!
- Да все знают...
"Все знают! Не утаишь! А как надеялся, вырастет мужик, помощник. И вдруг - суровый приговор врачей. Почему?! За что?! И правда бог есть, что ли?.. Кто, как не он, наказал меня болезнью внука? Неужели, и правда виной всему водка, как намекнул это старый хрен академик?! И остальные врачи говорят о возможной наследственности. И дочь после этого совсем отчужденной стала. Не приезжает. Матери даже не позвонит..."
Посмотрел внимательно на сына. "А, пожалуй, похож чем-то на меня! И высокий (не люблю маленьких!), и худощавый, и жесткие с проседью волосы такие же. Но лицо не его. Хотя - и в лице что-то есть от него. Ранние проседи на висках, близко помаженные глаза. Вот только нос прямой, материн. А скорее, отца ее, того интеллигента упертого! Если бы не принципиальный отец, может быть, и уговорил бы тогда Лену простить его..."
Встал, походил. Сын тоже встал. Опять наплыли воспоминания о той счастливой бесшабашной поре. Не заметил, как слеза покатилась по щеке. "Бросить бы все! Уехать туда, на Урал! Там все знакомо, все свои. Это здесь кругом одни враги. Улыбаются, а враги! Так и ждут, когда споткнусь..."
Сын тронул за плечо:
- Не плачь, батя.
Опять заглянул помощник. Кивнул ему: "Плесни еще!". Подошел, шепнул:
- Честное слово, нет больше!
Уходя, добавил:
- Вечером, вечером...
Сын догадался, протянул свой стакан:
- Выпей еще, батя.
"Ишь ты, сам не пьет. Или брезгует?". Уже не стесняясь, жадно выпил опять одним глотком. Вздохнул. Чуть пробрало, алкоголь начал действовать облегчающе. Сел, откинулся, напряжение в спине спало.
- Как ко мне-то прорвался?
- Друзья, писатели московские, помогли.
- О чем пишешь?
- О жизни, батя...
- Чем помочь надо?
- Ничего не надо, батя...
"Ишь ты! Гордый. В маманю! Та тоже, помнится, уперлась: не прощу!"
- Ну ладно, у меня дела. Приходи завтра, поговорим.
- Уезжаю я в ночь, батя. Не приду больше.
- Как?! - вырвалось опять непроизвольно.
"Никогда больше не придет" - ясно понял. "Мамина порода. И отец ее!... Интеллигенция хренова!"
А как нужен бы был ему сейчас сын! Опора! Какой толк от этих баб! Так и следят, сколько выпил. "Все вокруг кричат: семья, семья!.. А какая к черту семья! Мужиков-то стоящих не могут себе подобрать. Так все, шантропа, прости господи..." И спохватился: "Вот! Опять Он припомнился...". В последнее время мысли все чаще к Нему . "Старею, что-ли?"
- Матери чем помочь надо?
- Мы сами... Она же не возьмет, ты знаешь...
- Знаю..., - вздохнул.
Встал, подошел к сыну, посмотрел в глаза,
- Ну, прощай! - крепко пожал руку.
- Прощай, батя.
Сын вышел. Следом за ним опять появился помощник:
- Приглашать следующего?
- Хватит, устал я...
- Я урезал список, оставил самых необходимых. Но этих - точно нужно принять, - услужливо сунул в руку освежающий леденец, чтобы отбить винный запах.
"Кому нужно?" - так и хотелось съязвить. Но промолчал. "Ох, скорее бы уж наступил этот самый вечер. Размундириться, надеть спортивные шаровары, футболку, сесть в кресло". Вечером выпить разрешается чуть ли не вдоволь. Вздохнул, тренированным усилием встряхнулся.
- Ну, давай!
