— Еще я хотел извиниться за Иолану.
Девушка непроизвольно хмыкнула. Надо же, куда его понесло. Красавчик, привыкший сверху вниз смотреть на людей, победитель бесчисленных гонок, лидер команды Светозара, чемпион, чье имя знал каждый, сейчас так растерян и смущен, что даже не верилось, что перед ней стоит герой Верховии. Каяться ему, похоже, доводилось редко.
— Для тебя всё так ужасно обернулось, — с трудом выдавил Добромир.
— Твой дракон напал на нас с Горынычем? — глядя в упор на чемпиона, спросила Соня.
— Нет! Клянусь. Гром был в стойле. Я в этот день поздно встал. После бала уснул как мертвый, — Добромир разволновался. — Черных драконов много. У верхотуров, например.
— Что ты хочешь? — Соня не верила ему.
— Ничего. Я… восхищаюсь твоим мужеством. Ты абсолютно честно выиграла гонку. Ты поразила меня. И этот танец.
— Танец? — девушка удивленно подняла брови.
О чем он? Об этом бестолковом менуэте?
— Танец с драконом, — Добромир грустно улыбнулся, — надо же такое придумать!
Соню будто толкнули в грудь, она пошатнулась, вспомнив о своем драконе.
— Горыныча посадили в тюрьму, — в глазах победительницы предательски защипало, — и мне даже не разрешили с ним попрощаться. Почему? — слезы двумя тонкими дорожками побежали по щекам девушки. — Он такой ранимый. Я только об одном просила. Я хотела его увидеть.
— Я понимаю. Конечно. Твой дракон замечательный. Прости еще раз. Это, действительно, несправедливо. Я… я попробую помочь, — Добромир поклонился и чуть ли не бегом покинул апартаменты пленницы.
Через час Соне разрешили посетить дракона. Девушка подумала, что чемпион воспользовался своими связями. На самом деле, Добромир подкупил начальника охраны, отдав ему все деньги и драгоценности, что имелись в тот момент у него в наличии, и получил разрешение на свидание пленницы с драконом.
Добромир выбрал самый быстрый и эффективный способ. Всё, что можно решить с помощью денег, как говорил его дед, обходится дешево.
Соню доставили в Калитку, так называли в народе тюрьму драконов, и еще через час она стояла возле камеры Горыныча. За железными прутьями лежал ее верный друг. Глаза Сони мгновенно наполнились слезами.
Горыныч вскочил и кинулся к прутьям с таким испуганным и жалким видом, что Соня мгновенно поняла, ее слезы совсем не к месту. У несправедливо обвиненного пленника и так пропал весь природный оптимизм, а тут еще она — рева-корова. Прерывисто вздохнув, она взглянула по сторонам, чтобы хоть чуточку прийти в себя. Ее дракон должен видеть в лице хозяйки пример стойкости и выдержки, сейчас ему как никогда требовались эти качества, и Соня обязана взять себя в руки.
Небольшой осмотр коридора показал, что отсеки рядом пустовали. Только напротив Горыныча камера занята. Там лежала самка грязно-коричневого цвета, хоть и крупнее Горыныча, но на вид страшно облезлая и худая. Ненавидящий взгляд драконихи, которым она наградила Соню, красноречиво вещал: если бы между ними не было прутьев, от девчонки не осталось бы и мокрого места.
Горыныч рыкнул, привлекая внимание к себе, он за два дня совсем истосковался в неволе. Соня просунула руку между прутьев и почесала своего любимца за ушами, отчего он блаженно заурчал.
— Я принесла тебе кое-что, — девушка вытащила остатки кошачьего корма.
Горыныч обрадованно слизал его языком с ладони.
— Послушай, — зашептала Соня, — я знаю, ты всё понимаешь. Никто даже не предполагает, какой ты умный. Ты должен выбраться отсюда. Сделай это. Придумай. Я не знаю как. Меня и Эрвина посылают на Великую Вершину. Поход может затянуться по времени. Поэтому ты должен сбежать. Я знаю, у тебя получится.
На дне черных глаз дракона как будто загорелись маленькие зеленые огоньки, Горыныч впитывал каждое слово.
— Тебе надо сбежать, — Соня старалась говорить как можно тверже. — Это мой приказ. Ты должен стать свободным.
Тюремщик подошел к Соне — пора уходить. Девушка взглянула еще раз на Горыныча, потом на камеру напротив.
— А там кто? — спросила она у охранника.
— Дикая дракониха, поймали для разведения. Столько времени голодом морим, а всё без толку. Если не приручим, то в расход.
— В расход? — сердце Сони екнуло.
— А зачем она нужна? — охранник зевнул и двинулся вперед.
Соня посмотрела на пленницу. Чем этот дикий зверь провинился перед людьми? Девушка шагнула к дикарке, нащупала в кармане оставшийся кошачий корм и бросила незаметно в клетку. Дракониха, чуть поведя ноздрями, так стремительно кинулась к съестному, что Соня невольно отшатнулась. Дикарка подняла на нее глаза. В них не было ненависти.
Тюремщик оглянулся на Соню, и она, махнув на прощание Горынычу, двинулась к выходу.
— Только не плакать, только не плакать, — шептала девушка, последний раз глянув на притихшего любимца. Но дотерпела лишь до поворота, и соленая пелена скрыла то, на что уже не было никаких сил смотреть.
После ухода Сони Горыныч оживился. Он ходил по клетке, просовывал между прутьями крылья, длинный змеиный хвост, внимательно изучил замок, попробовал на прочность прутья своей тюрьмы. Дракониха из-под прикрытых глаз неприязненно наблюдала за ним. Вид у нее был враждебно-безразличный.
Ее который день не кормили, только давали немного воды. Она лежала, не шевелясь, положа голову на лапы, но от ее внимания ничего не укрылось. Наступило время кормления, тюремщик притащил мясо. При его появлении дракониха так грозно вздыбила костяной гребень, что он, только взглянув на нее, понял, что усмирение дикарки — дело не близкое.
Когда охранник удалился, Горыныч, оторвав шмат мяса, заглотнул его на глазах соседки, покатал в пасти, подошел к прутьям камеры, постоял в раздумье и плюнул в ее клетку напротив. Желтые глаза дикарки сузились до тонких щелочек, она подошла к решетке, кончиком хвоста подтащила упавший кусок вплотную к прутьям, вытянула язык и жадно проглотила добычу. Горыныч остался доволен. Еще один кусок мяса полетел к дикарке, потом еще один. Почти весь обед Горыныча перекочевал в ее клетку.
Теперь дракониха смотрела на Горыныча хоть и настороженно, но не враждебно. Оставшийся без еды дракон громко вздохнул, расправил крылья, потянулся и взглянул вверх. Дракониха проследила за ним и отвернулась, потеряв интерес. Горыныч же, напротив, еще долго сверлил уснувшую дикарку взглядом, определенно что-то обдумывая.
Несколько дней Горыныч подкармливал соседку. Однажды вечером, после очередной тайной кормежки, он решил покрасоваться перед ней, как раз в тот момент, когда около клеток появился стражник с уборкой. Ездовой дракон никогда не выказывал агрессии, и стража его не боялась, они знали, что дракон выиграл гонку, и относились к нему с уважением. Уборщик со шваброй начал драить пол коридора, а Горыныч вдруг издал такой нежный рык, глядя влюбленными глазами на дракониху, что охранник заинтересованно остановился.
— Ну-ка, ну-ка, ухажер. Может, растопишь сердце этой злыдни? — спросил нечаянный свидетель любовной игры.
Горыныч важно походил по клетке, потом фах — и развернул крылья. Дикарка лениво потянулась и вжик — развернула свои, мощные и толстые. Горыныч выпустил шипы в закрылках, она незамедлительно продемонстрировала свои шипы, длиннее и острее, чем у него. Горыныч рыгнул черным дымом, дракониха в ответ сделала длинный и долгий огненный выдох, в пику короткой отрыжке Горыныча.
— Ну и дела! — хмыкнул охранник, глядя на обменивающуюся комплиментами пару.
Дракониха важно прошлась по клетке, Горыныч же просунул сквозь прутья хвост, пытаясь подобраться к тюремщику, который стоял к нему спиной. Горыныч тянулся к крючку на боку охранника, на котором висела связка ключей. Видя его манипуляции, дракониха начала бить хвостом, выгибать шею, подскакивать на месте и издавать негромкий рык. Ее старания не пропали даром: охранник в изумлении застыл с открытым ртом. Но Горынычу это не помогло, он никак не мог дотянуться до крючка на поясе стража.
Неожиданно терпение дикарки кончилось, потуги Горыныча ее просто взбесили, она с ревом бросилась на прутья клетки, злобно оскалив пасть с двумя рядами острых как кинжалы зубов. Охранник отшатнулся и прижался спиной к клетке Горыныча. Дракон не мешкая хвостом подцепил кольцо, на котором были ключи, от волнения чуть не выронив связку на пол. И тут дракониха издала такой грозный рык, хлестнув хвостом, что человек со всех ног бросился вон.
