Ноги трупа все сильнее пригибали его вниз, пальцами он царапал и рвал мертвую плоть, пытаясь оттолкнуть от себя оживший труп. С пола взметнулась худая детская рука, синяя от прилившей крови, и тонкие пальцы сомкнулись на горле Верблюда. Ухоженные длинные ногти с остатками черного лака впились в шею, протыкая кожу, мышцы и смыкаясь за трахеей и пищеводом. Верблюд захлебнулся визгом, всхлипнул, глаза его полезли из орбит. Ноги покойницы оттолкнули его и одновременно рука дернула на себя и в сторону захваченные в горсть кадык, пищевод и трахею, вырывая их из тела вместе с куском кожи от шеи до губ. Кровь из разорванного горла хлынула на покойницу, обтекая ее тело и образуя на полу липкие лужицы. Костлявые девчоночьи коленки разжались, выпустив бьющегося Верблюда, и оттолкнули его в сторону. Голова Верблюда со стуком ударилась об пол, свободно вытекающая из огромной раны кровь впитывалась в белый халат и рассыпавшиеся волосы. Пальцы Верблюда еще скребли кафель, но взгляд уже застыл в одной точке. Слюна свисала дрожащим мостиком с быстро синеющих отвислых губ, смешиваясь на полу с густеющей кровью.
Бледное голое тело покойницы перекатилось на живот, подтянуло ноги и, покачиваясь, встало на ноги. Худые руки и ноги трупа начали обрастать плотью. Тело становилось приземистым и узловатым. Под хруст костей менялось лицо: вытягивался нос и подбородок, проваливались глазницы. Темная сутана покрыла возникшее существо. Резкими птичьими движениями подобравшись к телу Верблюда, оно перевернуло его на спину, сложило на груди руки и выпрямило согнутые конвульсией ноги. Склонившись, оно припало к разорванной шее Верблюда, закрыв растянутым тонкогубым ртом огромную рану. Словно мышечная судорога пробежала по трупу Верблюда, в последний раз сжались альвеолы, выталкивая задержавшийся в легких воздух. Существо приняло в себя последний выдох Верблюда. Затем, достав из складок одежды книгу в потрескавшемся кожаном переплете, встало у изголовья. Ломкими сухими пальцами раскрыв книгу, существо провело по странице пропитанной зловонной жидкостью тряпицей. Пахнуло холодом, погасла бестеневая лампа. Только слабый свет горевших вполнакала светильников на стенах освещал морг. Костлявые пальцы все быстрее перекидывали страницы книги, лишенный эмоций голос проговаривал возникающие строки. Сумрак, постепенно сгущаясь, обступал труп Верблюда и стоявшее над ним существо. Запах разложения, чуть слышный в стерильном помещении морга, стал явственным.
Перевернув последнюю страницу, демон спрятал книгу в складках одежды, опустился на колени и, пережав у корня член и мошонку Верблюда, вырвал гениталии из тела.
Волохов перевернулся на бок, рука наткнулась на что-то шуршащее, колючее. Он открыл глаза. Солнце рвалось в комнату сквозь задернутые шторы. Волохов привстал на локте и огляделся. Половина комнаты была занята расстеленными на полу газетами, на которых Иван положил сушиться травы, собранные в лесу. Воздух, словно на сеновале, был пропитан пряным запахом. Иван еще спал, свесив с кровати тонкую руку. Лицо его было нахмурено, меж густых бровей залегла складка.
Волохов поднялся с матраса и, стараясь не наступить на газеты, пошел в ванную.
Вчера, вернувшись с сенокоса, как называл Волохов их вылазку за город, они, не заходя домой, пошли на рынок - Ивану понадобился мед. Банки с медом всех оттенков, от янтарного до темно-коричневого, стояли аккуратными пирамидками. Тут же лежали соты, завернутые в прозрачный целлофан. Угадав покупателей, торговки стали наперебой завлекать их, протягивая полоски бумаги с образцами.
- А вот гречишный! Полезный, лечебный, от всех хворей...
- ... вам нужен исключительно горный!
- ...липовый, незаменим при простуде.
- Облепиховый, натуральный. Мужчина, берите - не пожалеете! Ваша девушка мне спасибо скажет, вот увидите.
Волохов сделал задумчивое лицо и, облизав все предложенные бумажки, поблагодарил и повернулся к Ивану.
- Слушай, облепиховый - это сила. У меня один дед знакомый был, спирт на облепихе настаивал. Вот, скажу тебе, вещь!
- Павел, - тихо, немного отвернувшись, заметил Иван, - облепихового меда не бывает. У цветков облепихи нет запаха, нет нектара, она опыляется ветром пыльцой с мужского растения. Облепиха - двудомное...
- Хватит, - прервал Волохов лекцию, - понял. И здесь обман трудящихся. Тогда какой возьмем?
Иван слизнул с протянутой румяной теткой бумажки липовый мед, растер языком по небу, почмокал.
- Я бы взял этот.
Купив литровую банку, они вернулись домой. Иван целый день перебирал травы и раскладывал их на газетах, а Волохов, зевая от скуки, слонялся по квартире, смотрел телевизор. Спать легли рано - за окном молодежь еще голосила под гитару, подвыпившие мужики ругались и пилили упавшие деревья.
Приняв холодный душ, так же осторожно, чтобы не разбудить мальчишку, Волохов прошел в кухню и сварил постные щи из квашеной капусты. Посмотрев на спящего Ивана, он быстро зажарил кусок мяса и съел его с хлебом под пустые щи. Выпив холодного чаю и почувствовал относительную сытость, Волохов удовлетворенно вздохнул.
- Мы в монахи не пойдем, нам пост ни к чему, - пробормотал он.
Вымыв посуду, он заглянул в комнату. Иван в черных сатиновых трусах до колен, сидел на корточках, перебирая травы.
- Добрый день, - щека у него была примята подушкой, но лицо было свежее, и он как всегда улыбался.
- Добрый, добрый, - ответил Волохов, - что, сено на обед выбираешь?
- Нет, - парнишка заулыбался еще шире, - проверяю, готовы ли травы.
- Там я постные щи сварил. Если хочешь, конечно.
- Еще как хочу.
Волохов налил тарелку до краев и присел напротив.
Съев щи, Иван стал не спеша прихлебывать чай, хрустя сухарями.
- А мед что не ешь?
- М-м, - задумался Иван, - вообще, он мне для отвара нужен, но, пожалуй, немного можно. Павел, вы не расскажете мне, что знаете о нашем противнике?
- О противнике? Слово-то какое... - Волохов задумался. - Хоть я и встречался с ним, но по-прежнему не могу сказать ничего конкретного. Тебе Александр Ярославович что-нибудь рассказывал?
- Он сказал, что вы введете меня в курс дела.
