Мы стояли у окна с Никитой обнявшись. Любовались на ливень. Люблю, когда льет дождь. Красота. Гром и молнии. Мама пришла домой, когда ливень кончился. Петька был прав. Ей сделали предложение пожить в доме тети Гали на время их отсутствия. Мама согласилась. Петька прыгал от радости и визжал от восторга. Ошалел от радости. Много ли для счастья ребенку надо…

Мы даже забыли расспросить его о том, что он успел узнать. Петька — проныра еще тот. У него феноменальный слух. Он слышит и запоминает все, что ему понятно. Потому он и не запомнил слова Марка, что они ему были неизвестны. Ничего страшного. Мы от кумушек поселковых почерпнули сведения. Кстати, о старушках. Кто, как не старушки, знают, кто с кем крутит романы? Именно от местных кумушек я узнаю все про Марка и его Софью.

С утра встала и быстрее, пока Никита не проснулся, пошла к магазину. Надо успеть еще до открытия. Если в городе политинформацию старушки проводят возле подъездов, сидя на скамейке, то в нашем коттеджном поселке место митингов и обсуждений — возле магазина. Бабульки уже были на своем боевом посту. Магазин еще не открылся. А они уже тут как тут. Собирали свои сплетни. А тут и я подоспела. Как вовремя…

— Здравствуйте всем.

— И тебе не хворать.

— Как у вас дела?

Тут начала было про свои боли в коленках, в спине и во всем ее организме жаловаться Панфиловна. Наконец-то появился новый слушатель, кому можно рассказать про все свои болячки. Но они ее хором оборвали.

— Продавщица хорошая.

— Ласковая.

— В отличие от прошлой, не обсчитывает.

— И поможет, и не хамит…

Бабки хором стали нахваливать продавщицу. Мне она самой нравилась. Я пару раз у нее отоваривалась. Она действительно старушкам норовит помочь. Надо бы сказать Никите, чтобы поощрил ее за хорошую работу.

— Спасибо, что сказали, — поблагодарила старушек за бдительность. Это у меня уже вошло в привычку.

Старая гвардия не дремлет. Они наши постоянные клиенты, и выручку именно они делают нашему магазину, и свежую информацию поставляют тоже они. Пока бабульки не заняты своим основным делом — покупками продуктов, они открыты для общения со всеми желающими. Я давно вычислила самую опытную сплетницу. Это была баба Нюра. Она кладезь информации про всех и про все. Что она не знает, тут же дополнят ее соратницы по такому нелегкому ремеслу, как распространение сплетен.

— А мне интересно. Куда жена Марка шла такая вся из себя. С чего вдруг она принарядилась?

— Ты не знаешь? Она же любовника завела, — сказала баба Нюра.

— Да ладно? Она же вроде не красавица.

— Ворона вороной: черная, как смоль. А туда же. Изменять кинулась.

— А муж что?

— У него своя пассия есть. Что ему его ворона…

— И кто такая? Местная?

— Нет, приезжая. Он с ней у озера встречался.

— Не проще ему к ней мотаться? Чего у всех на глазах-то?

— Чего ему стесняться своей старухи?

— Почему старухи?

— Она старше его лет на десять.

— Любовнице охота в такую даль ездить? Сняли бы квартиру и жили себе, раз с Софьей все равно не жил.

— Не мог. Отец денег бы лишил.

— Почему? Ему сына не жаль? Никакой личной жизни…

— Они ругались. А я мимо проходила. Так вот. Если Софья от него уйдет, то они нищими останутся. Деньги-то ее.

— А у них ничего нет?

— Ничего. Все ее.

— А не мог он ее убить, чтобы никто не мешал жить? Да и деньги у них бы остались в семье.

— Сам не мог. Полиция узнала, что когда ее убивали, он на работе был.

— Нанять мог кого-то.

— Навряд ли. Завещание есть. Я слышала, что коль она не сама помрет, то все равно они нищими останутся.

— Значит, ему невыгодно ее убивать?

— Другой убил. Любовник.

— Почему так думаете?

— Она ж к нему шла. Вот он ее убил.

Понятно. Дальше баба Нюра стала додумывать. А про завещания Софьи — это интересно. Поймала страшная Софья жадного Марка в силки, что не вырвешься. Сама Марка бросит — он нищим станет. Умрет Софья не своей смертью, он нищим станет. Марк ее бросит, значит, опять он нищим станет. Как ни крути ситуацию, но Марк с отцом все равно нищими становятся.

И как этот узел он решил развязать? Кто ему помог это сделать. Тем более баба Нюра еще ворох подробностей выпалила напоследок. И откуда она все это знает? Неужто ей столько всего рассказала ее подруга, горничная Натана Львовича? Еще и в таких подробностях. Вот и держи после этого прислугу. Хорошо, что у нас ее нет… Я про себя отметила, что надо будет поговорить с прислугой Натана Львовича. Вот у кого есть точная информация о том, как в семье ювелира обстоят дела. Я быстрее поскакала домой, пока муж не застукал, что меня нет дома. И не стал задавать вопросы. По дороге мне встретился Петька.

— Куда ходили?

— В магазин. Бабулек опрашивала.

— А меня почему не позвали?

— Некогда было. Думала, что спите все. Никита спит?

— Когда я уходил, он еще спал. А сейчас не знаю. А что?

— Не хочу, чтобы он узнал, что я к магазину бегала утром.

— Почему?

— Мы с ним договаривались, что вместе по всем адресам будем ездить.

— Можно соврать. Скажите, что со мной гуляли.

— Не умею я врать…

— Хотите, я совру. Мне это просто.

— Нет уж, не надо. Еще чего не хватало.

Так, пререкаясь, и пришли домой. Никита уже встал и пил кофе. Мама готовила что-то вкусное.

— А мы гулять ходили, — вылез со своим враньем Петя. Кто его просил?

— А я ходила в магазин, а потом Петруху встретила, — сказала я правду.

— В магазин к бабулькам? За информацией? — спросил Никита.

— Много интересного раздобыла.

— Рассказывай. Чего томишь? — мама не выдержала театральной паузы.

Я и рассказала про все, что узнала из уст первой сплетницы поселка.

— Представляете, Марк с ней не спал. С Софьей этой.

— Ни разу?

— Точно не знаю. Да и горничная тоже наверняка не знает. Но спали они в разных комнатах: ни разу ночью они в одной постели не засыпали.

— Как мужик я его понимаю. Она же страшная. Но даже не это здесь главное. Главное, как она за него замуж выскочила.

— Шантаж — не лучший способ выйти замуж. Тут я с тобой согласна. Но он же пять лет с ней жил. Чем она его рядом держала?

— Значит, было чем держать.

— Каким материалом? Что такого он мог сотворить, что за пять лет не отважился уйти от ненавистной ему бабенки?

— Короче, Иришка. Ты права: с горничной говорить придется.

— Никита, у меня просьба. Давай опять к матери Костиной съездим?

— Сильно надо?

— Очень. Смотри, весь сыр бор начался с ее аферы. И ее же первую убили около года назад. Хочу понять, почему год назад убийца стал нервничать. Что изменилось? Четыре года она спокойно жила. И вдруг с ними кто-то стал расправляться. Почему?

— И правда, почему вдруг все стали погибать? Когда поедем?

— Через час.

— Сразу к ней на адрес? Она нас и послать может.

— А вдруг разговорится?

— Тогда она была не очень разговорчивой.

— Попробовать все равно надо.

— Неугомонная ты у меня…

Спустя два часа мы уже стояли перед дверью квартиры, где жила мать Костиной. Нам не повезло: сегодня у них сломался лифт, и пришлось пешком тащиться на самый верх. Хотя седьмой этаж — это не так уж и высоко. Дошли наверх быстро. Постояли немного, отдышались и позвонили в дверь. Дверь хозяйка нам так и не открыла. Просто обматерила и послала… сами знаете куда. На три буквы. Я ей пообещала, что я лично сегодня туда схожу. И даже не раз… Мы стали спускаться вниз по лестнице.

Вышли из подъезда. Смотрю, на лавочке сидит бабуля. Пригорюнилась старушка. Я показала глазами Никите, что надо бы ей помочь.

— Почему пригорюнились?

— Лифт отключили. Как домой дойти? Да еще с сумками.

— А зачем так много накупили?

— Акции в магазине были. Прихожу, а лифт отключили.

— Ждете, что включат?

— Сегодня не включат. Жду соседей, чтобы помогли донести.