— Голод не тетка…

— Голод — дядька!

— Почему?

— Странный вопрос, Петька. Давай рассуждать логически. Во-первых, голод — он мой. Мужского рода. А во-вторых, если не тетка, которая женского пола, то второй пол у нас в стране мужской. Нет у нас в стране этой европейской бесовщины, типа гендерного разнообразия. Два пола у нас, как природой заложено: мужской и женский. Вот и получается аналог тетки, но мужского рода — дядька.

— Логика, однако.

— Ага. Еще Медичи говорила, что «логика — лучший из шпионов».

— Умная тетка.

— Умнейшая. Травить, правда, всех любила. И сама себя в результате перехитрила: отравила собственного любимого сына. Короля.

С разговорами ни о чем и обо всем дошли до дома. Грейс бежал впереди. Мы сами не заметили, как оказались у калитки. Открыли ключом. Вошли. Никиты дома не оказалось. Он ушел в магазин. Так даже лучше. Можно будет поговорить с мамой наедине.

— Мам, я слышала, что Палыч к нам приезжал…

— Петька проболтался?

— Ты его не вини. Он проговорился. Остальное я сама вытянула. Да и рано или поздно тебе все равно пришлось бы рассказать.

— Я понимаю. Не хотелось тебя грузить. Ты такая счастливая была.

— Работа чем помешала бы счастью?

— Разве Никита не против, чтобы ты работала?

— Нет. Не против. Он против того, чтобы я рисковала.

— Ириша, у Палыча нет уже ничего. Дожирают остатки прошлой сытой жизни. Проекты твои готовые доделывают, за которые тебе его сынок так и не заплатил. Никто с ними работать уже не хочет. И тебе с ними связываться не советую.

— Тем интереснее будет им помочь.

— Ты опять целыми днями на работе будешь пропадать. А как же муж? Ему тоже нужно внимание. Может, еще немного отдохнешь?

— Тогда агентство вообще умрет, и реанимировать его не получится.

— Новое создадите.

— Новому рекламу делать придется. Клиентов нарабатывать. А тут имя раскрученное. Жалко, если пропадет все, что мы до этого создали.

— Не твоя вина. Палыч сам со своим сынком-недотепой виноват. Вот пусть и расхлебывает. Он тебя не ценил. Воспринимал, как само собой разумеющееся приложение. А ведь ты тащила на себе все. Он это только теперь понял. Да поздно. Близок локоток, да не укусишь.

— Мама. Я понимаю. Тебе за меня обидно, но помочь надо. Хотя бы временно. Да и грех на мне.

— Какой такой грех? Чего городишь?

— Моих всех уволили. Я виновата. Я не сопротивлялась и не отстаивала свою точку зрения. Струсила. Получается, подставила их всех. Из-за гордыни своей. Могла бы Палычу пожаловаться, а не стала.

— А то Палыч сам не знал все про своего туповатого сыночка. Так вот, ты ошибаешься. Твои работники к нему ходили и на сына его жаловались. И требовали тебя вернуть. Знаешь, что Палыч их уволил сразу? Так что, не все так просто, как ты думаешь.

— Они устроились? Или без работы сидят до сих пор?

— Устроились. Правда, вроде зарплаты не те. Меньше получают.

— Значит, вернуть их можно.

— И даже нужно. Тут ты права.

— Мне с ними хорошо и комфортно работалось. Не работа была, а сплошное удовольствие. Ты знаешь, я думаю справедливость восстановить. Палыч поступил гадко. И сынок его еще тот упырь. Только мы сами их наказать должны. Деньгами.

— Ты же его не ограбить собираешься?

— Нет, конечно. Грабить — не мое. Справедливость хочу восстановить…

— Вот откуда в тебе это? Опять за справедливость рубиться будешь?

— Зачем рубиться? Мягкими лапками обойдем и накажем.

— Объясни. Я тебя не понимаю.

— Вот мой план. У Палыча сейчас цейтнот. Правильно я поняла?

— Ну да. Он либо свой бизнес потеряет, либо хоть с малыми прибылями, но выплывет. Если только с твоей помощью…

— А мы ему свои предложения. Я хочу, чтоб все старые работники стали акционерами. Мы же с самого начала там работали. И все, что создано, создано именно нами. Всеми.

— Верно. Это его на место поставит.

— Мой план такой. Я пойду к нему работать, но на время. Как надоест — уйду. Работать буду только дистанционно. И со старым коллективом. Из дома. За большую зарплату. Для этого не обязательно каждый день ходить на работу. Да и ленивой я стала. А совещания проводить буду онлайн. И долю потребую с каждого проекта мне и группе всей. Пусть делится прибылью. Только так. А иначе возвращаться нет смысла. Проще свое агентство открыть.

— Хороший план, жена, — раздалось от порога.

Мы не заметили, как пришел домой Никита. Он стоял и слушал все, что мы говорили.

— Значит, ты меня поддерживаешь? Пойми, мне необходимо вернуть всем моим работу. Я их нанимала. Тем более они заступились за меня и работу из-за этого потеряли. Моя обида на Палыча прошла быстро. А вот совесть меня за трусость до сих пор мучает. Я могла их защитить, а сдалась…

— Я поддерживаю. Но только с условием. Работа дистанционная. Мне дома тоже жена нужна. А то я со скуки зачахну.

— Когда с Палычем говорить будешь? — мама взяла быка за рога.

— Завтра. Чего тянуть? Наших всех надо обзвонить. С ними поговорить. А то, может, они не захотят возвращаться.

— Захотят. Они к нам домой приходили и просили с тобой поговорить. Только, Иришка, ты себя больше в обиду Палычу не давай. Все на бумаге. Каждое условие пропиши до мелочей. Вплоть до того, кто и когда тебе кофе приносить будет…

— Мам, мне кофе муж приносит. Основные условия я пропишу жестко. Здесь ты права. Не надо давать ему шанса поступать с нами так снова…

— Вот и ладненько. На том и порешим. Давайте спать?

Все стали расходиться по комнатам. Мы с мужем поднялись к себе.

— Иришка, я так устал. День сегодня быстро прошел.

— Ага. Учитывая, что полдня мы просто проспали.

— А вторую проболтали.

— Никита, ты зачем в магазин ходил? Проблемы?

— Продавщица новая пришла. Оформить ее надо было. Да старая товар сдала и кассу. Все как обычно. Ты завтра на старую работу поедешь?

— Я собиралась сначала с бывшими сотрудниками повидаться. Разработать план, условия приема на работу. И, скорее всего, нам придется в поте лица работать первое время. Пока в колею войдем.

— Давай завтра вместе поедем?

— Давай. Я только рада буду.

Еще поговорили немного. И сон нас сморил.

Утром проснулась. Никита еще спит. Пусть спит. Все равно раньше обеда никуда не поедем. Пошла попить кофе. Не знаю, как для вас, а для меня главное утром подзарядиться чашечкой горячего кофе. Без этого я не человек, а непонятная субстанция. Что-то вроде амебы. Ничего не хочу. Ничего не могу. А кофеек сварила, попила, и уже снова человек. И полна энергии. Кофе попила. Грейс под ногами крутиться. Неужто его Петька не выгулял? На Петруху это не похоже. Постучала в дверь Петькиной комнаты. Он что-то пробурчал. Вроде бы разрешил зайти. Зашла. Он лежит вареный какой-то. Потрогала лоб — горячий.

— Петька, у тебя лоб горячий. Как себя чувствуешь?

— Плохо. Грейса выгулять бы.

— Ты тогда лежи. Сейчас маму позову. Грейса сама выгуляю.

Выскочила в коридор, стала маму кричать. Она вышла.

— Что случилось?

— У Петьки температура. Лоб горячий. Посмотри, что там. Может, скорую вызвать? Я пока пса выгуляю.

— Иди. С Петей я сама справлюсь.

Я пошла собакевича выгуливать. Правда, гуляли мы недолго. Он сделал свои собачьи дела. Пометил территорию. И мы быстренько повернули домой. Беспокойство за Петьку одолело. Как бы скорую помощь не пришлось вызывать. Пришла домой. Петька уже спал. Никита еще спал. Мама сидела в кухне задумчивая.

— Что с ним?

— В озеро вчера лазил. Купался. Простудился.

— Когда это он успел.

— Дурное дело не хитрое. Успел вот…

— Что делать будем?

— Температуру я ему сбила. Будем смотреть, как да что…

— Я тогда сегодня никуда не поеду.

— И не надо. Сиди дома. За Петькой наблюдать будем вместе.

— Я тогда в магазин схожу за хлебом.

— Да есть хлеб. На сегодня хватит.