–Я тебя не боюсь. Поэтому извини и ты меня, что радость моего испуга ты больше не почувствуешь.

–З-значит ты выбрал смерть без сопротивления…? Или ты поможешь мне?

Центурион слегка засмеялся и ответил:

–Хаха, я помогу тебе.

–Хорошо…потому что иначе убью не я тебя, а сами боги.

-Удивительно, – центурион осматривал скелета и говорил ему- много раз я слышал о лесах, как окутанных мистикой и тайной, местах природы. Из историй и рассказов. Даже походы, в готорых я участвовал, подтвержали это. Хотя я был всегда уверен, что пропажи людей это дело рук германцев и врагов, или животных. А сверхъестественные сущности казались мне обычными выдумками. Непокарённый людьми лес, тем не менее, это просто лес, и ничего в нём мистического не существует. При этом…я явился в “простой” сумрачный лес, ночью, зная, о записках Юлия Цезаря, что народы Европы вели происхождение от Плутона, о мистике и магии кельтов, различных культов и мифов, с последней надеждой отыскать что то, что заставит меня жить.

–Вау, вот это ты любишь поговорить, хех. Тогдай ступай за мной, я покажу тебе больше, главное не сойди с ума.

Римлянин закатил глаза и следовал за скелетом, которого трудно упустить из виду.

–Как твоё имя?

–Я его не помню.

–Ох, я чувствую, что глупо спрашивать у скелета причину безпамятства, но…с другой стороны ты говоришь без языка и поэтому…есть ли какая то причина потере памяти? Её можно восстановить?

–Хех…это слишком сложно, чтобы объяснить. А мне как тебя называть, живой?

–Фавст Латиний Бланд

–Ох уж эти латинские имена.

–А место своей жизни…или смерти ты помнишь?

–Вроде бы где-то в Греции. Но ваши имена всегда удивляли, хех. Гай Юлий Цезарь Октаваин! Фавст Латиний Бланд! Огромные и смешные. Пойдём со мной, Фавст Латиний Бланд.

Римлянин приподнял брови и выдохнул,словно не желая отвечать на глупости. Затем задрал голову к звёздному небу, вдыхал прохладный воздух и они постепенно шли во всё более сгустающийся лес, где лунному свету приходлось уже бороться не только с туманом, но и с более плотными,закрывающими небо, кронами деревьев. Окружающие звуки постепенно затихали. Лес же становился всё более разнообразным. С холмов стекали слабенькиие ручейки, заваленный огромными камнями в объятиях мха. За тёмными, массивными дубами виднелось озеро, что отражало свет луны и звёзд. Земля, вместе с выступавшими на поверхность корнями, травой и листвой терялась в мутном тумане. “Куда он идёт? Кто же всё таки этот скелет? Призрак? Божество под прикрытием? Актёр в очень реалистичном гриме? А может быть я отравился какими нибудь грибами? – думал про себя римлянин, а чувства внутри, само тело, слегка дрожа, говорило иное-“Нужно вернуться назад пока не стало слишком поздно.” “А если он лжёт и ведёт меня ещё дальше в лес, чтобы убить?” “Если его брат где то тут и они совсем не дружелюбные?” “Может, всё таки есть иной путь?” “Не буду ли я сожалеть, что следую за ним, да и стоило ли вообще идти в этот лес?”

Дотронувшись до собственных волос, Фавст вспомнил, что оставил позади свой шлем. Он притормозил, обернувшись назад, но шлем и щит уже были слишком далеко, чтобы возвращаться. Тут он вздрогнул от внезапного крика испуганных, ночных птиц, что сорвались с ветвей и улетели прочь. За ними последовали шорохи и хруст веток и листвы в тумане. Резко нарушенная тишина заставила Фавста осмотреться и вглядываться во тьму, замечая любое движение. Боковым зрением он увидел необычные засечки на дереве с дуплом. Чуть дальше была группа четырёх деревьев, которые откуда-то сверху освещались непонятным источником света. Свет был не от луны, а странным и золотистым. Он падал так, что словно светилось основание стволов и даже их корни. Потом это необычное свечение распространялось глубже в лес, как разливающаяся вода, и в своеобразном тунеле из подсвечиваемых деревьев появилась фигура скелета. Центурион не заметил, как скелет оказался среди тех деревьев и дернул головой к первоначальному положению, где был его спутник. Хотя зловещее предчуствие накатывало всё сильнее, Фавст сопротивлялся желанию бежать прочь. В голове родилась ещё одна успокаивающая мысль: “Если не рискну сейчас, то упущу шанс и рискну в сто раз больше”

Они проходили мимо трёх менгиров, расположенных за пирамидками из камней, а над каждой пирамидкой возвышался стройный кипарис. Постепенно окружение деревьев стало заменяться мраморными и деревянными домами, давно сгнившими виноградными и оливковыми полями. Покосившимися стойлами для животных. Где- то порушенные крышы и стены домов открывали вид на внутренние убранства и мозаики из техник как opus tessellatum и opus vermiculatum. В дали, на возвышенности, стоял обращённый к вечерней стороне неба храм бессмертным богам освящяемый луной. Изваяния у его портика, даже издалека, представлялись внимающими и взирающимися на тех, кто когда то приходил сюда молиться. Заброшенные и умирающие достижения римской и греческой архитектурной жизни выглядели грустно и пугающе. В центре поселения стоял колодец из песчаника. Клоакой города Рима тут и не пахло, акведуки не проведены и колодец был единственным спасением. Располагался он буквально на пересечении двух дорог. Должность центуриона предусматривала так же и знания в благородной науке архитектуре. Очевидно, что эти дороги были главными в этом поселении. Сardo maximus – ориентированная с севера на юг представляла места для торговли и создания изделий. Decumanus Maximus – представлялась с востока на запад и коллонады по дорогам также чередовались разной степени разрушенности, как и всё в этом поселении, но самое странное то, что этот колодец был абсолютно цел и ни один камень в кладке не пропал, и не был побитым. Он не зарос растительностью, хотя находиться в заброшенной деревне по середине густого леса. Но не успев центурион начать расспрашивать скелета о новых странностях происходящего – тот повернулся к нему и сказал :

–Сегодняшняя ночь не случайная. 24 Августа. 5 октября и нынешнее 8 ноября, это дни праздников, когда становится легко общаться с призраками, и камень, что на вашем, lapis manalis3 открывает врата Аида в другой мир. Mundus4 же место, куда человек может спуститься в эти несколько дней. Либо души подняться на небо5. Ты можешь представить это, как вход в подвал, с открытием, в центре его, крыши, что закрыт, за исключением трёх дней в году.

–Я слышал о нём. Старый Этрусский праздник. В эти дни, мы с женой, друзьями и рабами собирались вместе и читали страшные истории за столом. Я и не думал, что это всё взаправду…Элизия рассказывала, что это простой праздник последнего сбора урожая, а подвал, это место хранения.

–Ты молодец, что знаешь о нём. Я вот узнал уже после смерти. Но впереди будет ещё больше удивительного. Mundus Patet6 был написан на древних религиозных календарях, когда врата, будь то камень, подвал или стоящий в центре города колодец был открыт служителем… Деметры. Я…не помню, как на ваш лад её зовут. Этот колодец расположен прямо на пересечении главных дорог и представляет собой мир. Интровертированный алтарь, что был вписан во внутренню, подземную часть, а не направлен во внешнюю. Эта матка, посвящённая подземным богам! Однажды открытая, позволяет душам умерших выйти за границу между миром мертвых и миром живых. Cкелет прошёлся вокруг колодца и что то громко сказал на греческом языке. После этого, скелет оттянул свои жёлтые тряпки, а там, вплотную к костям, на тонкой ленточке из кожы, висел мешочек. Из него он достал несколько виноградинок, косточек граната, которые бросил в колодец, а затем туда же вылил из мешочка тыквенную мякоть. Затем, что то громко сказал три раза на греческом языке. Колодец забурлил, запенился, и в момент заполнился ярко зелёным светом. Он освещал всё вокруг так сильно, что едва не было больно смотреть. Но затем ещё более сильные вспышки света появились по левую руку от скелета и заполнили cобой всю деревушку. Даже через сжатые с силой веки и руки, прикрывающие глаза, были различими изменения цветов. Зёленый – жёлтый – красный – оранжевый – голубой – фиолетовый и десятки их комбинаций освещали всё вокруг.