Рене хотелось провалиться сквозь три этажа и подземные переходы. Она не понимала, что происходит. Что случилось с тем человеком, который вчера потратил на неё больше четверти часа, заплатил за такси и ещё позаботился о будущей безопасности? Чем она успела его обидеть? Или оскорбить. Вряд ли ради надежды, что из благодарности она не заявит в полицию. Глупости… Рене готова была прозакладывать будущую лицензию, что в действиях Ланга не было такого подтекста. Господи, она искренне хотела в это верить.
– Она не недоучка! – тем временем вспылила миссис Энгтан, а Ланг хмыкнул. – Да, возможно, ей немного не хватает практики по вскрытию чужих абсцессов…
– Хирургия не заканчивается на гнойниках да аппендиксах, – отчеканил Ланг. – Или вы, доктор Энгтан, позабыли, что именно моё отделение обслуживает всю травматологию этой грёбаной больницы?
– Разумеется, нет. Ты не устаёшь подчёркивать это каждый раз, когда тебе дают слово на встрече с советом директоров.
– Тогда, полагаю, вы сами сможете вышвырнуть свою протеже вон.
Повисла секундная пауза, прежде чем Лиллиан Энгтан чуть дёрнула щекой, а потом демонстративно спокойно взяла новый документ и холодно произнесла:
– Мисс Роше справится.
– О-о-о, – тихо протянул Ланг, который совершенно точно понял намёк. – Надо же. Какие фамилии пошли в ход в этом кабинете. Будете угрожать мне Красным Крестом, доктор Энгтан?
Он повернул голову в сторону Рене, чтобы впервые с момента своего эпичного появления посмотреть на будущего резидента, и вдруг вымученно ухмыльнулся. Не было сомнений, что он наконец-то узнал вчерашнюю жертву. Обрадовался, огорчился или же разозлился – Рене не представляла. Только чуть дёрнулось правое веко, а потом его рот изогнулся в лживо лебезящей улыбочке. Последовала длинная пауза, во время которой золотистые глаза медленно проскользили от полукруглых носочков тёмно-коричневых туфель до двух косичек на голове. Вскрыли, выпотрошили и убрались прочь, оставив разбросанные внутренности медленно остывать в прохладном воздухе кабинета. Наконец, доктор Ланг хрустнул пальцами.
– Пусть едет обратно и учится у праха Хэмилтона. Я её не возьму, – равнодушно бросил он и спрыгнул со своей жёрдочки на пол. Около длинного стеллажа с книгами преданной тенью шевельнулся Дюссо.
– Возьмёшь, – пришёл спокойный ответ, и Ланг замер в дверях.
–Нет. Мне не нужна в травме эта наивная дурочка.
– Я сказала, ты возьмёшь. Иначе можешь попрощаться не только с работой, но и с лицензией.
Мужчина медленно повернулся, и его узкое лицо высокомерно скривилось.
– Угрожаете мне… доктор Энгтан? – тихо спросил он.
– Информирую, что ты вылетишь отсюда без рекомендаций и шанса на практику, если к июлю мисс Роше не получит лицензию. Она. Мне. Нужна. Я доступно донесла свою мысль?
На кабинет рухнула тишина, вдавив Рене в кресло, когда Энтони Ланг медленно повернул в её сторону голову. И от взгляда полного самой настоящей ненависти, которым он смерил сжавшееся в кресле тщедушное тельце, захотелось в панике заорать, но Рене лишь попыталась смущённо улыбнуться. Она не предполагала, что выйдет именно так. Отчаянно переживала, что стала причиной конфликта и чьих-то неудобств, однако сказать об этом не успела. Ланг дёрнул головой и посмотрел на главного врача.
– Яснее и не скажешь, – процедил он, а затем вылетел прочь из кабинета. Следом за ним, приветственно помахав Рене рукой, спокойно вышел Дюссо.
Ну а доктор Энгтан вздохнула и покачала головой.
– Я приношу извинения за поведение и слова моего врача, – спокойно проговорила она, словно ничего не было. Так, небольшой обмен мнениями. – Надеюсь, это никак не повлияет на ваши будущие деловые отношения. Увы, доктор Ланг слишком упрям и не любит брать учеников. Но Рене Роше слишком ценное приобретение, чтобы…
– Вы не должны были так делать, – неожиданно даже для самой себя перебила Рене. Она не знала, где набралась наглости договорить до конца, но и оставить произошедшее неразрешённым не могла.
– Прошу прощения? – Энгтан казалась искренне удивленной.
– Какими бы благими намерениями вы ни руководствовались, но доктор Ланг вряд ли заслужил подобное обращение. Профессор Хэмилтон всегда говорил, что наставничество – это в первую очередь доверие. А разве можно доверять кому-то насильно? – Рене поднялась и подхватила плащ. – Вы ведь даже не предупредили его, что я буду здесь, верно?
Она посмотрела на главного врача, и когда та не ответила, нервно стиснула плотную ткань.
– Прошу меня извинить, – пробормотала Рене и вылетела из кабинета.
Она бежала так быстро, как только могла, и постоянно озиралась по сторонам в поисках Ланга. Надежда, что разгневанный хирург не успел уйти далеко была призрачной, но всё-таки оправдалась, когда в конце коридора Рене заметила его высоченную фигуру в чёрном. Он точными росчерками подписывал какие-то бумаги, что совала ему под нос светленькая медсестра, и, кажется, собирался уходить. По крайне мере, его левая рука уже тянулась к ведущим на лестницу тяжёлым железным дверям, когда, наплевав на любые правила приличия, Рене бросилась к нему и крикнула:
– Доктор Ланг, подождите. Пожалуйста. – Она торопливо стучала каблуками по резиновому покрытию пола. – Мне нужно вам кое-что сказать.
Мученически закатив глаза, заведующий отделением поставил последнюю закорючку, что-то с улыбкой шепнул медсестре и повернулся к спешившей к нему навстречу взлохмаченной Рене. Без особого интереса он следил за её быстро приближавшейся фигуркой и от скуки едва не зевал.
– Что вам ещё нужно? – лениво спросил Ланг, стоило ей остановиться.
– Я… Я хотела бы извиниться за то, что произошло сейчас в кабинете, – быстро проговорила она и, так как никаких комментариев не последовало, продолжила: – За сказанные вам слова, за всю ситуацию, которая случилась из-за меня. Поверьте, я не знала и действительно не хотела, чтобы так вышло.
– Неужели? – странным тоном произнёс Ланг, а затем скрестил на груди руки, отчего прямо перед носом Рене оказался странный лабиринт татуировки.
Задрав голову, чтобы смело посмотреть в золотистые глаза, она никак не могла истолковать пойманный взгляд. Чего там было больше – насмешки, интереса или же напряжения. Впрочем, вся поза доктора Ланга выражала едва сдерживаемое нетерпение, словно он уже был готов запрыгнуть на свой байк и умчаться прочь. Право слово, не человек, а рождённое в плоти и крови олицетворение стремительности. И всё же Рене должна была договорить, а он выслушать.
– Для меня попасть сюда, к вам, такая же неожиданность. Не так я представляла свою карьеру, однако случилось то, что случилось. Да, моя специализация и практика не были столь обширны, скорее, наоборот… но я почту за честь учиться у вас. И прекрасно понимаю, что вы имеете полное право думать обо мне так… – Она на секунду замялась, прежде чем договорила: —Так, как сказали.
Рене перевела дыхание, не заметив, что руки принялись машинально теребить пояс плаща, а Ланг всё стоял и смотрел на неё сверху вниз. Молчание затягивалось, и надо было бы сказать что-то ещё, но слова больше не шли. Наконец, Энтони Ланг хрустнул длинными пальцами, посмотрел куда-то поверх её головы и небрежно бросил:
– Имею право, говорите? – Он презрительно скривился. – Нет, мисс Роше, не имею. Однако, раз вам настолько нравится унижаться, то я, пожалуй, продолжу так думать и дальше.
– Сэр… – попробовала было заговорить Рене. Чёрт, он всё понял неправильно! Совершенно неверно!
– Мисс Роше, – раздражённо оборвал её Ланг. – Засуньте свое благородство в рот, прожуйте и протолкните в глотку, постаравшись не подавиться. И бегите отсюда прочь прямо сейчас, пока ещё не пожалели, что вообще переступили порог этой больницы.
– Но…
– Ваша смена начинается завтра в половину шестого, и я настоятельно рекомендую туда не явиться. – Он снова взялся за дверную ручку, но Рене, которая, видимо, набралась хамства у него же, прижала ладонь к створке, не дав открыть.
