Стройный, могучий, голубые глаза лучатся силой и молодостью, влажные после мытья золотистые волосы красиво лежат на плечах. В зеркале же, за его спиной, отразилась недовольная и враждебная физиономия воеводы.

– За всё сразу, – проворчал Кодлан. – Да ещё и за то, что, наверняка, совершишь опосля.

– Что помыли, то хорошо, – молвил невр довольно, когда воевода повёл по длинному коридору. Здесь даже сейчас, при падающих в окна лучах дневного света, горят светильники, добавляя освещения и распространяя сладкий аромат благовоний. – Теперь месяц-два можно не мыться. Это вообще вредно, от частого мытья я чешусь. А что ты там насчёт попрощаться с походной жизнью?

– Сейчас всё узнаешь сам, – ответил Кодлан, проводя пальцами по коротким седым волосам, отчего стал похож на встопорщенного воробья. – Князь оказывает тебе великую честь! Даже не знаю, чем ты, дурень, её заслужил! Тебя бы повесить на главных воротах! Голову отдельно, задницу тоже. И ноги поотрубать.

Таргитай смерил его жалостливым взглядом. В глазах океан сочувствия, желание помочь, осчастливить этого несчастного бедолагу.

Он неодобрительно покачал головой.

– У тебя на уме только одно. Убить да повесить. В жизни много и других радостей – чистых, светлых! Поесть или поспать, например. Поиграть на дуде. А если ещё и девка попадётся красивая, так это ж вообще всё равно что в вирий живьём попасть.

Воевода посмотрел искоса, машинально потрогал на поясе рукоять меча, но вспомнил, что этот голубоглазый дурень – княжеский гость.

На нём кровь Сыча, промелькнула мысль. Ненависть поднялась чёрной волной, накрыв воеводу с головой. Челюсти сжались так, что заскрежетали зубы. Всё это отразилось на угрюмом лице.

– Что это с тобой? – спросил Таргитай с участием. – Клещ вцепился? Вытащить и не проси! Я только на голые зады девок согласен смотреть. Иногда только туда смотреть и можно, коли лицом не вышла. Помню, как-то раз во дворце кагана…

Кодлан пригвоздил его ненавидящим взглядом к стене.

Они шли по многочисленным коридорам, проходили сквозь длинные широкие палаты. Навстречу попадались гридни, мелькали спешащие слуги.

Спустившись на нижний ярус, вышли в распахнутые створки дверей.

В глаза ударил яркий дневной свет. Нахлынул гул множества голосов, конское ржание, перестук кузнечных молотов, кто-то громко и зычно захохотал.

Он увидел множество бояр, слуг, боярских жён, дочерей. Тут же поблёскивают доспехами дружинники.

Позади них толпится простой люд, который пропустили через открытые ворота. Бояре стоят величественно, переговариваются. Кто в соболиных шубах, несмотря на жару, кто в легких доспехах, металлические пластины ярко блестят, отражая яркий солнечный свет.

Князь восседает в массивном деревянном кресле. С плеч поверх кафтана спадает ярко-красное, как кровь, корзно. Кологор сурово поглядывает по сторонам, взгляд то и дело упирается в башню мага, что стоит поодаль.

Рядом восседает Аграфена. Праздничный наряд на княгине украшен жемчугом, на груди ожерелье из золота и янтаря, похожего на застывшие кусочки солнца.

За спиной Кологора, как гора, высится могучего телосложения воин. На выбритой голове устрашающе висит длинный чуб. Кольчуга из крупных колец поблёскивает на солнце. На поясе массивный боевой топор с узким лезвием.

Воин повернулся, посмотрел на Таргитая. Их взоры встретились. Гигант пару мгновений буравил его взглядом тёмных, как кора старого дуба, глаз. На костистом лице с выпирающей нижней челюстью невр прочел глубокую неприязнь.

За открытыми воротами детинца пестрит лотками ярмарка, в глазах рябит от людей в нарядной одежде.

Ветер донёс запах жареной рыбы, пирожков с мясом и капустой, кислой браги.

Засмотревшись в небо, певец вдруг увидел скачущего белоснежного единорога. На спине восседает огромный богатырь, меч в руке занесён для удара. Ему навстречу несётся другой, столь же могучий, лицо скрыто под шлемом. Над головами развеваются золотистые прапоры.

Кодлан толкнул его в бок, и видение рассыпалось, превратившись в обыкновенные, похожие на взбитые подушки облака.

Кологор поднялся с массивного трона. Широкий в кости, с грозным взглядом. Он вскинул руки, привлекая внимание.

Бояре и простолюдины во дворе стихли, замерли в ожидании.

– Жители княжества Родон! – проговорил князь громко. – Сегодня у нас торжественный день!

Кологор посмотрел на сидящую рядом жену, затем на окна каменного детинца на третьем поверхе.

– Праздник в честь помолвки моей дочери Ладомиры, – продолжил он. – Отдаю её за витязя по имени Таргитай! Он многократно доказал свою силу и доблесть! Этот варвар… эээ… герой станет достойным мужем для княжны! Он укрепит силу нашего княжества, которая и так… гм… немалая!

У Тарха от изумления открылся рот, да так широко, что туда запросто бы влетела ворона.

Кологор повернулся, палец с перстнем указал на дударя. Однако улыбался князь одними лишь глазами, лицо его оставалось суровым. На лбу собрались змеи морщин.

Все взоры обратились на невра. Глаза бояр и дружинников широко раскрылись от удивления.

– Любить и жаловать моего будущего зятя! – проговорил Кологор повелительно. – Свадьба через три дня!

Толпа взорвалась радостными криками. Здравицы кричит простой люд, а бояре и воины сдержанно улыбаются, словно не знают, как правильно реагировать. Но вот кто-то с грохотом ударил рукоятью меча в щит, проревел:

– Слава Таргитаю!

– Слава отважному воину!

Из бояр и их жён хлынули здравицы. Над площадью загремели радостные крики.

– Я… – потрясённо пробормотал дудошник. – Это за меня что ли… Ладомиру?

Однако в груди разлилась горячая сладость. Перед мысленным взором засиял прекрасный лик княжеской дочери. Захотелось протянуть руку, погладить её чёрные, как вороново крыло, волосы, полюбоваться лучистыми глазами.

– Сам удивляюсь нашему князю, – проговорил Кодлан. Он почесал в затылке. – Руку Ладомиры обещали Альгарону по прозвищу Дикий Бер – вон видишь, он прям возле князя? Приехал из Артании, да так и остался служить, ожидая, пока княжне стукнет шестнадцать вёсен. Яро добивается её руки! Границу держит в железном кулаке, мышь хрен не просунет. Князь поступил опрометчиво. Хотя, если Кологор решил так от тебя избавиться, то неплохой способ. Альгарон же тебя на куски порвёт, ха-ха-ха!

Таргитай двинулся через толпу. Перед ним расступаются. Он буквально чувствует, как его ощупывают взглядами. Многие смотрят насмешливо, как на вышедшего из Леса дикаря, что-то шепчут друг другу.

Наконец, протолкнулся к самому княжескому престолу на возвышении и поднялся по ступеням сбоку. Стоящие тут же гридни загородили дорогу, ладони легли на рукояти мечей. Смотрят с вызовом, мол, давай, только дай повод тебя зарубить!

Князь сделал небрежный жест, и дружинники расступились.

Возвышающийся на троне Кологор перешёптывается с княгиней. Звероватый Альгарон сверлит невра озлобленным взглядом. Челюсти крепко стиснуты, подбородок мощно выдается вперёд. В левом ухе поблескивает серьга.

Таргитай увидел, как тот наклонился и что-то зашептал князю на ухо. Кологор медленно кивнул, глаза на миг превратились в злые щёлки.

– Дозволь слово молвить, светлый князь, – сказал невр.

– Дозволяю, – ответствовал тот со смешком. – Что, не веришь, поди, своему счастью? Не каждый день князь Родона жалует тебе руку своей дочери. Да, богатырь, теперь остепенишься. Перестанешь валять дурака, а на дуде своей будешь разве что Ладомире на потеху играть. А мне такой воин как ты не помешает. Враги станут трепетать еще сильнее, чем раньше.

Аграфена смотрит на Таргитая благожелательно, губы раздвинуты в улыбке. На щеках образовались ямочки. Улыбается величественно и вместе с тем холодно, как подобает жене правителя.

– Благословляем тебя на брак с дочерью, доблестный Таргитай, – молвила она. – Ты будешь прекрасным защитником наших земель.

– Альгарон держит западные рубежи, – добавил Кологор, – тебе доверю северные, на границе с Куявией и Славией. О твои плечи разобьётся любой натиск куявов. Славы после недавней войны с нашим царем Алкедоном не поднимают голову, но и с ними надо держать ухо востро.