Фет... Сто с лишним лет назад написал, а как современно... Ведь правда?

  Андрей Сергеевич сорвал вдруг росший под ногами цветок, нарочито громко вдохнул его аромат:

  - Табак. Каким-то ветром занесло. Видимо, с теплиц. Их много вокруг, табаков.

  И, отбросив цветок, резко притянул девушку к себе, так что она только вскрикнула, и впился губами в губы.

  Насилу высвободившись из нежданных объятий, учительница беспомощно оглядывалась вокруг, но тщетно: вечером даже те, кто не особенно верил в слухи о призраке барина, боялись забредать в эти места.

  - Простите, - опомнился молодой человек. - Не знаю, что это со мной. Наверное, очарование здешних мест подействовало. Такая красота... Это озеро, старинный парк, - он увлёк девушку вглубь аллеи за собой.

  - Я вот ещё что хотел всё время спросить, но стеснялся, вы меня уж извините, если что, за бестактность...

  Марина Тарасовна уже знала, что за вопрос её хочет задать Андрей Сергеевич, и молча стянула с руки перчатку.

  Крик учителя пения слышали во всём селе, на следующий день он уехал обратно в Москву, а за Мариной Тарасовной ещё больше упрочилась слава колдуньи. Впрочем, ученики верили её мягкому голосу и лучистому взгляд, а отнюдь не слухам.

  Была у Марины Тарасовны и своя любимица, правда, этот факт она старалась скрывать даже от самой себя, ведь у хорошего учителя все ученики равны, а, следовательно, любимчиков быть не может.

  Большеглазая рыжеволосая Алёнка играла в "Синей птице" Митель, обожала, разумеется, французский и, поступать, конечно, собиралась на инъяз, чтобы преподавать, как любимая учительница Марина Тарасовна, французский. Она, конечно, делала всё возможное, чтобы подготовить (что там греха таить!) любимицу к вузу. И даже, когда та некстати заболела под конец учебного года, после уроков и репетиции кружка занималась с Алёнкой на дому, хоть девочка и жила через две деревни, и добраться до неё можно было только пешком или если кто подбросит на лошади.

  Но в этот раз никакой повозки не встретилось ни по пути туда, ни обратно.

  Марина Тарасовна старалась идти как можно быстрее, ведь вечерняя прохлада уже смешивалась с запахом табаков, а она едва достигла барской усадьбы, где каждый раз её снова и снова настигали тревожные воспоминания. Усилием воли учительница заставила себя думать о приятном. Так бабушка когда-то наказывала перед сном "думай о хорошем", и она рисовала в воображении неведомый край, где ласково море, где много цветов, похожих на наши табаки - только ярче - и немного на бабочек.

  Марина Тарасовна вспоминала смешливое лицо Алёнки, которое, впрочем, время от времени грустнело, когда девочка со вздохом сожалела, что пропустила несколько репетиций подряд, а ведь у неё одна из главных ролей; но утешалась тем, что простуда уже почти отступила и уж точно сдастся в плен здоровому румянцу к генеральной репетиции).

  Мысли о хорошем вдруг оборвались холодком в груди, как будто окунули в прорубь с головой: позади хрустнула ветка.

  "Показалось или птица", - тщетно пыталась унять сердцебиение учительница, но подозрительный звук повторился опять. Внезапная догадка заставила побежать: кто-то крался за ней, может быть, от самого дома Алёнки. Уже совсем близко его шаги и дыхание.

  Марина Тарасовна резко развернулась, приготовившись обороняться, хотя единственным оружием в её руках была сумка с бумагами и учебниками, но не всегда знания - сила.

  Перед испуганной учительницей стоял смуглый человек в широкополой соломенной шляпе и скалил зубы в улыбке. И вдруг ухватил её за руку в белой перчатке.

  Учительницу осенила догадка, и она нервно рассмеялась, мигом освобождаясь от вынужденной детали одежды, маскировавшей так пугавшую односельчан отметину.

  Молодая женщина бросила перчатку во врага, предвкушая, как тот попятится с криком. Но незнакомец только удивлённо вскинул брови, поднял с земли перчатку и пробормотал что-то на незнакомом языке.

  Марина Тарасовна не помнила, как она добралась до дома - произошедшее было настолько необычным, что казалось метаморфозами сна. Только на руке не было перчатки. Значит всё-таки явь.

   ***

  В этом году последний звонок обещал быть особенным, и дело не только в "Синей птице", которую так старательно готовили выпускники. О главном сюрпризе до поры директор не говорила никому. Время тянулось медленнее, чем в очереди за сапогами в день завоза, но, наконец, солнце долгожданного утра взошло над селом, как водится, под клич петухов. Нарядные дети и взрослые потянулись к просторному одноэтажному зданию буквой П с большим актовым залом.

  Марина Тарасовна волновалась за кулисами, как школьница, поправляя за самодельными кулисами крылья синей птице - всем классом красили гусиные синькой и нашивали на подсиненный тюль.

  И теперь девочка-горлица в синем платье, взмахнув руками-крыльями, величаво выпорхнула на сцену.

  В зале зааплодировали. Марина Тарасовна, довольная, пробежала взглядом по лицам сидевших в первых рядах и едва не вскрикнула.

  Рядом с директором сидел теперь тот самый так испугавший её на днях человек, только теперь он был без соломенной шляпы - в светлом деловом костюме и при галстуке.

  Птица покружила по сцене и под аплодисменты вернулась за кулисы, Тильтель и Митель спели на французском песенку о счастье и, раскланявшись, последовали за синей птицей, а на сцену уже поднималась Елена Юрьевна, в этот день особенно нарядная и торжественная.

  - "Дружба народов" в нашем скромном учебном заведении не просто слова, - таинственно объявила директор. - Теперь у нашей школы есть друзья на Кубе, и сегодня они у нас в гостях. Знакомьтесь, это учёный-селекционер дон Алехандро и его переводчик Андрей.

  Русский язык наш гость пока не знает, зато отлично говорит по-французски, в котором все вы преуспели.