АНИМАЛОТЕРАПИЯ
1.
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
«А ГОВОРИТЬ МНЕ МОЖНО? А ПИТЬ?» – вывела Яна красным карандашом во весь альбом и отправилась с этим «транспарантом» на сестринский пост.</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
Пост был буквально в двух шагах, напротив. Только что принявшая смену медсестра, кругленькая Диля, мечтательно покачивалась на стуле. На столе горела лампа, хотя уже рассвело. «На завтрак! На завтрак!» – зазывала санитарка, но Яна совсем не спешила попасть на этот самый завтрак. Есть не просто не хотелось, есть бы и не смоглось. Вечером Яне удалили (здесь все говорили: выдрали) гланды, и теперь было больно глотать, больно говорить и даже покашливать!</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
Она обнаружила это сразу как проснулась. По палате опять носились, ей хотелось возмутиться – «Как вы надоели!», но вместо «как» получился какой-то «кряк». А потом она кашлянула и схватилась за горло...</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
Похоже, никто этого и не заметил. Захарченко возилась с сотиком. Колмановская и Юсупова отламывали форточку (чтобы не заставляли закрывать – в палате стояла страшная духота, батареи буквально кипели). Фролову не было ни видно ни слышно, наверно, в одеяле зарылась. Машуков (опять он! топал бы к себе в палату!) продолжал носиться между тумбочек и кроватей, а Вичка продолжала его догонять. Проделывали они это в полном молчании и даже как-то хмуро – видимо, Машук снова что-нибудь натворил, а Вичка являла собой возмездие. Возмездие было неизбежно: Вичке, как и Яне, двенадцать, а Машуку – девять-десять (всем говорит, что десять, но все говорят, что девять), в общем, малышня. Его даже в первую палату положили, к малявкам. Но там ему, естественно, не лежится, а старшие пацаны его к себе не пускают, и вот, он снова здесь!</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
Яна смотрела на эту беготню совершенно стеклянными глазами. Хотелось пить. И чтобы она, Яна, оказалась дома! Навернулись слёзы – но и плакать не было никакой возможности. Как только в глазах защипало, эти «щипки» побежали и к горлу.</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
Что же делать, когда ничего делать нельзя?!</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
И тут Машук налетел на Вичкину тумбочку – бумс! Альбом, карандаш, ещё карандаш, ещё, и ещё – они падали и падали, а Машук и его «возмездие», наоборот, остановились.</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
Яна, прямо с кровати, потянулась к альбому...</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
– Ты рисовать, что ли, будешь? – удивилась Вичка.</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
– М-м, – поморщилась Яна (зря промычала – горло!) и крупно написала: «А ГОВОРИТЬ МНЕ МОЖНО? А ПИТЬ?».</p>
<p>
</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
Замечтавшаяся Диля, конечно, заметила Яну. Но трёхлетний опыт работы и двадцатитрёхлетний – жизни, говорили: когда кто-то нуждается в тебе, а не наоборот, это его проблемы. Поэтому Диля продолжала раскачиваться на стуле. Яна постояла-постояла – да и сунула свой «транспарант» ей прямо под нос. Диля дёрнулась и, не удержав равновесия, вместе со стулом рухнула прямо на спину. «Ай!..» – только и успела зазихнуть Яна (зря! горло!)...</p>
<p>
</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
– Ну и как наказывать такую взрослую девочку? Да ещё и после операции? – размышляла вслух старшая медсестра, поглядывая на Яну. На Дилю ей смотреть не хотелось: серьги по килограмму, ногти по километру, а работать девица совершенно не желает! В прошлый раз прямо у неё из-под носа дети утащили фурацилин и «расфасовали» его по горшкам в туалете. А эта история с санитаркой, которая чуть не заставила мыть полы температурящую Фролову? Фролова, видите ли, сок опрокинула. Как объяснить Диле, что это её, Дилина, забота, чтобы температурящие – с градусниками, а не со швабрами? Тряпки – санитаркам, а не детям с гайморитом?</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
– Болит? – спросила старшая.</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
Яна покрутила головой – нет. (Горло продолжало болеть. Это была какая-то тюрьма, только изнутри. Никуда от неё не денешься. Но разве это расскажешь? Да ещё и молча?)</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
– Вот видите! – обрадовалась Диля. – Пусть идёт халат стирает!</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
Собственно, в халат всё и упиралось. Дело в том, что в Дилиной семье работал тот, кто не сумел отвертеться. Но увы и ах, отверчиваться так же искусно, как это делали братья-сёстры, она так и не научилась. Пытаясь увильнуть, Диля делала такое глупое лицо, что мать считала её дурой, а отец жалел. Жалел – и тоже считал. Пожалуй, только эта жалость и помогала Диле нет-нет да ускользнуть. А вот старшая медсестра лоротделения, Казакова Любовь Алексеевна, моментально распознавала это глупо-отлынивающее выражение, и тогда – пощады не жди. Делай это, делай то, работай, Диля, ты ведь на работе! Но по части этого халата Диля решила идти до конца. Виновницу к ответу, т.е. – стирать!</p>
