Сравнительно неплохо устраивались инженеры. С начала 1921 г. руководители Союза русских инженеров в Королевстве при каждом удобном случае подчеркивали, что среди русских инженеров нет безработных[24]. Хотя здесь имелись свои трудности. С 1921 г. в Королевстве действовал закон, по которому запрещалось предоставлять работу иностранцу, если по этой специальности имелись свои кандидаты. В 1925 г. был выработан новый свод инструкций, который, в основном, повторял старые в отношении работы для иностранцев. Но все эти законоположения никогда не были применены к русским. Беженцы из России считались «своими»: не было как бы разницы между жителями Королевства и русскими изгнанниками[25].

Тем не менее, не будучи подданными Королевства, они не могли быть приняты на постоянную работу в государственные и общинные структуры. Поэтому инженеры устраивались на контрактной или гонорарной основах, заключая договор, чаще всего на три года, на четко фиксированную сумму. В отличие от своих коллег, уроженцев Королевства, русские специалисты не имели инфляционной добавки и дополнительных выплат на членов семьи. Эта служба не входила в рабочий стаж и не засчитывалась при исчислении пенсии. Члены Союза русских инженеров в Королевстве вначале даже получали меньше, нежели сербские коллеги. Лишь в ноябре 1922 г. министерский совет принял решение о том, что все русские инженеры и архитекторы, работающие в министерстве строительства, должны быть уравнены в правах по зарплате[26]. В 1924 г. оно было выполнено для большинства инженеров из России[27].

Но борьба русских инженеров продолжилась: согласно правительственному постановлению, автоматически вступившему в силу 15 марта 1925 г., все инженеры и архитекторы должны быть членами инженерной палаты (русские не имели своей инженерной палаты и не были членами югославских институций), иметь диплом технического факультета, являться подданными Королевства, иметь три года практики на государственной, общинной или на частной службе, сдать госэкзамен, быть «хорошего поведения», не судимыми, владеть государственным языком. В случае последовательного применения этих постановлений, почти все русские инженеры не имели бы работы. После запроса Союза правительство в очередной раз заверило, что русские инженеры будут иметь тот же статус, что и граждане Королевства[28].

И в дальнейшем власти придерживались подобной практики защиты и покровительства. Лучше всего устраивались инженеры, имевшие частную инженерную практику. Достаточно было иметь соответствующий диплом и три года работы инженером, а также заплатить определенную таксу, чтобы министерство строительства давало ему без хлопот соответствующее разрешение. Вначале таких инженеров было не много, большинство предпочитало работать в государственных организациях или в частном секторе, нежели полагаться только на себя в новой стране. Но с ходом времени, по мере адаптации, таковых становилось больше.

Некоторые из них даже свое свободное время отдавали изобретательству, внедрению нового. Инженер Андрей Васильевич Модрах из Белграда изобрел «автомат для предотвращения столкновения поездов»[29].

Иные русские люди, владевшие каким-либо ремеслом, подрабатывали, а то и зарабатывали на жизнь изготовлением игрушек, подносов, вышивками и прочими «мелочами». В Белграде Земгор (общественная организация созданная в 1915 г. Союзом земств и Союзом городов для помощи воинам и в снабжении армии. В эмиграции активно помогал своим соотечественникам.) регулярно устраивал в здании университета на ул. Васиной выставку-базар изделий русских беженцев[30].

Именно страх оказаться «на грани» заставлял русских работать в самых различных местах. Предоставлю слово известному тогда журналисту, «поэту, издателю и кудеснику» Н. З. Рыбинскому: «В Белграде можно не только свободно обходиться русским языком, но и иметь полную возможность жить в атмосфере “русскости”. Русские врачи всех специальностей, профессора Ф. В. Вербицкий, А. И. Игнатовский, М. Н. Лапинский, Н. В. Краинский и др. Нет государственного учреждения, в котором не служили бы на различных должностях русские»[31].

Очень много русских сумело найти работу в Военно-географическом институте. К 1929 г. там служило до 85 человек русских[32]. Напомню, что строителем здания института был русский военный инженер Х. А. Виноградов[33]. Сравнительно неплохой складывалась ситуация с приисканием службы для русских офицеров, особенно при военном министре Стеване Хаджиче, выпускнике Николаевской Академии генштаба, бывшем начальнике Сербской добровольческой воинской части в России[34].

Но всем не бывает одинаково хорошо: не все находили соответствующую работу или должность, отвечавшие их прежним занятиям, способностям, квалификации. Например, Бахарева-Полюшкина Наталья Дмитриевна, внучка Лескова, работавшая в «Петербургском Листке», имевшая свою киностудию и фабрику, стала заведующей женским общежитием для русских студенток и интеллигентных женщин без службы[35].

Другие были настроены решительнее. Так, бывший дипломат, аристократ из ливонских рыцарей, хорошо игравший на виолончели, отказался играть в ресторанном оркестре под предлогом, что тем самым он опозорит своих предков[36].

И если доктора, инженеры, профессора, в которых нуждалось молодое Королевство СХС, легко получали работу по специальности, то «полковники, чиновники, юристы и т. п.» часто становились «сапожниками, разносчиками газет, мелкими <…> торговцами, лавочниками на базаре»[37]. Бывший офицер-каппелевец, внук Льва Толстого, Илья Ильич зарабатывал на жизнь ремеслом сапожника. Бывали и «анекдоты»: известному генералу А. С. Лукомскому один серб по простоте душевной предложил работать у него в ассенизационном обозе. Предложение выгребной ямы было вежливо отклонено. Вскоре генерал уехал в Париж к великому князю Николаю Николаевичу и стал его правой рукой[38]. И была жизнь, профессор Белградского университета Ю. Н. Вагнер, вспоминая время эмиграции, писал, что первой работа была связана именно с ассенизацией, когда он сидел на козлах повозки с бочкой нечистот и с «аппетитом» ел свежевыпеченный хлеб[39].

Трудности с приисканием места «ненужными» специалистами прекрасно описал в довольно злой сатире на своих соотечественников под названием «Хождение по мукам» поэт Николай Яковлевич Агнивцев.