– И какой только идиот придумал эту дурацкую традицию? – проворчал я, барабаня пальцами по рулю. – Вместо того чтобы отдохнуть в праздничные дни, директор фирмы должен таскаться по всей Москве с цветами и конфетами!

Макаров, мой сотрудник, усмехнулся.

– Ну, директор ты без году неделя. А эту традицию придумал тот, чье кресло ты благополучно занял.

– Да ладно? – обернулся я, едва не проскочив нужный поворот. – То есть вот этот весь идиотизм с поздравлениями наших сотрудниц придумал мой покойный тесть?

– Угу, – кивнул Макаров.

– Старику явно было нечем заняться! – фыркнул я и добавил: – Ну да ладно, о покойных не говорят плохо.

Евгения Петровича, моего тестя, не стало месяц назад. Умер от инфаркта. Жена до сих пор не может прийти в себя после его смерти. Полинка была в семье единственным ребенком, и отец всю жизнь души в ней не чаял.

Вот заладила: «Как мы без отца?», «Как теперь жить дальше?»

Ну, в конце-то концов, не маленькая уже, тридцать два года как-никак. А как будто только узнала, что люди не бессмертны.

«Как мы без отца?» – закатил я глаза.

Я так-то тоже не промах! Теперь, когда стал директором автосалона, быстренько выведу нашу семью на новый уровень. Будут Полинке и отпуска на море, и шуба, и новая машина. Только теперь не из кошелька ее отца, а из моего.

Отныне зарплата у меня будет о-го-го! А не та, что была в должности старшего менеджера.

– А ну, глянь-ка еще раз номер дома, – велел я Макарову и кивнул на навигатор.

– О-о, а вот и командный голос прорезался. М-да… Что делают с людьми деньги? – поцокал языком Димон и неохотно взглянул на электронную карту.

– Да ладно тебе, расслабься, – я хлопнул его по плечу и рассмеялся.

«Смотри-ка, обиделся. А я что, прям скомандовал? Да нет вроде бы…»

С Димкой мы пришли работать в фирму почти в одно время. Сначала он возбухал, что я по блату стал старшим менеджером через каких-то полгода, теперь, видимо, злится, что занял место директора.

Не, ну а что он хотел? Это ж я зять предыдущего главы компании, а не он. Тесть попу оторвал, зять место занял – все очевидно.

Заглушив машину у подъезда нашей сотрудницы, взял с заднего сиденья цветы в коробке, конфеты и вышел из машины.

– Как там звать-то ее? – поправив пальто, спросил я.

– Люба. Люба Стрельникова, – вздохнул Макаров, идя к крыльцу. – Тебе пора бы уже запомнить имена своих подчиненных.

Вот хоть убей, но не помню я никакую Стрельникову.

«Откуда она там? Из отдела кадров или из отдела продаж? А может, из бухгалтерии?» – рассуждал я, пока ждали лифт.

В автосалоне женщин немного, и я всех знал в лицо.

– Она новый сотрудник?

– Ага, – кивнул Макаров.

– Нормально, – возмутился я. – А меня не нужно ставить в известность, что у нас новый сотрудник? И вообще, почему я не видел ее резюме? Что это за самоуправство в отделе кадров?

– Петрович, царствие ему небесное, сам ее принимал. А вышла она неделю назад, когда Пономарева из бухгалтерии ушла в декрет. Так что успокойтесь, товарищ директор. Никакого самоуправства.

– А-а, – протянул я, улыбнувшись. – Тогда ладно.

Мы вышли на пятом этаже, подошли к сто второй квартире, Макаров поправил галстук, нажал на звонок, а как только дверь распахнулась, я чуть не выронил из руки коробку с цветами.

Эта ж та брюнетка, которую я пару раз видел в офисе. Она была с пучком волос на голове, в очках и в строгом костюме.

Вот так новости… Ее совсем не узнать.

 «Такая милая, домашняя девочка», – невольно улыбнулся я.

– Герман Андреевич? Дима?

Девушка смотрела на нас испуганными серыми глазами. Торопливо запахнула шелковый халатик, опустила взгляд на мои руки с цветами, и ее щеки налились румянцем.

– Любовь… – начал я и на секунду задумался:

«И имя-то какое».

Прочистил горло и продолжил:

– От лица нашей компании поздравляем тебя с Международным женским днем. Желаем хорошего настроения, улыбок…

– И быть такой же прекрасной, как эти цветы, – елейным голосом продолжил Макаров, и подмигнул ей.

«Выскочка!» – Я сердито покосился на него и вручил подарок сотруднице.

Выпрямился, пригладил волосы, обвел взглядом стройные ножки девушки, розовые тапочки с помпонами и, не удержавшись, взглянуть на пышную грудь, обтянутую тонкой шелковой тканью.

Вот черт! Кажется, она это заметила.

Люба еще больше засмущалась.

– В-вы п-проходите, проходите, – протараторила она и отошла в сторону. – Давайте я вас кофе угощу?

На самом деле я бы не отказался от кофе. Да еще и в такой приятной компании.

Мы с Макаровым переглянулись.

– Можно, – синхронно ответили и вошли в квартиру.

«И чего он так на нее смотрел?» – злился я, заметив у Макарова повышенный интерес к Любе.

– Любаш, а где ванная комната?

– По коридору налево, – послышалось с кухни.

«Любаш…» – проворчал про себя я и направился за Макаровым в ванную.

– А халатик ей идет гораздо больше, чем строгий пиджак, – шепнул Макаров, толкнув меня плечом.

Он пригладил у зеркала волосы и, выходя из ванной, задержал взгляд на полотенцесушителе.

– Смотри, – кивнул он на развешанные цветные трусики. – Готов поспорить, скоро я буду снимать их с ее упругой попки! – И, подмигнув мне, вышел из ванной.

Я вынул из кармана брюк звонящий телефон.

«Жена», – светилось на экране.

– Да, милая!

– Гер, ну ты скоро? Ужин остывает.

– Скажи спасибо своему отцу за эту нелепую традицию, – вздохнул я в трубку. – Остался последний адрес. Буду через час, – пообещал я.

– Жду не дождусь, – сказала Полина и игривым тоном добавила: – Тебя ждет приятный сюрприз.

«Что она там опять придумала?»

Я с недовольным видом убрал телефон в карман, посмотрел на белые кружевные стринги, почесал щеку.

«Ну уж нет, Макаров, это не ты скоро будешь снимать их с нее, а я».

Мне как раз нужна новая секретарша.

– Мясо, салат, тарелки, вилки… Вроде все готово! – я обвела взглядом накрытый стол. – Ой, – хлопнула себя по лбу. – Свечи! Свечи же забыла!

Быстренько метнулась к кухонному шкафчику, достала две белые витые свечи, поставила в подсвечники, а потом в центр стола.

– М-м-м, как уютненько! – даже руки покрылись мурашками от такой красоты.

Ужин в честь восьмого марта – событие очень важное в нашей семье. Ведь именно в этот день два года назад я встретила Геру.

И… закрутилось!

Гера так красиво ухаживал, что все мои подруги завидовали. Сделал предложение во Франции. О боже, кто бы знал, как я тогда волновалась.

Мы стояли в стеклянном кубе, висящем над пропастью, Герман – в белой рубашке и с кольцом невероятной красоты. Это было очень романтично.

Когда я крикнула «Да!» меня точно слышали все туристы, ждавшие своей очереди в куб. Гера вынес меня оттуда на руках и целовал так, что потом еще о-очень долго болели губы.

Эти два года с ним можно было бы смело назвать идеальными, но…

Ой, ладно. Я не стану думать об этом в праздничный день.

Тогда мне было очень, очень-очень больно. Думала, никогда не прощу, как бы сильно не любила его. И только спустя два месяца я все же дала ему второй шанс и пообещала себе не возвращаться к этой наболевшей теме. Раз решили начать все с чистого листа, значит, пусть так и будет.

Верю, муж все осознал и больше никогда не оступится.

Подойдя к зеркалу, сняла с пучка волос шпильку, тряхнула головой и поправила платье.

Уверена, муж оценит мой образ.

Помню, как он говорил, что это платье цвета морской волны очень идет к моим светлым волосам.