- Честно говоря, у меня нет желания смотреть на труп ребёнка с отрубленной головой, - ответил я.
- Если ты против, можем вернуться, я и сам схожу.
- Да нет, это я так, к слову, - отмахнулся я.
- Вот и их дача, - сказал профессор.
Домик был из числа кирпичных, довольно уютный. Видно, что хозяева планировали наведываться сюда зимой - стены утеплены и побелены, крышу покрывал качественный широколистный шифер, печная труба высокая, да и сам дом возвышался над своими соседями, хотя, как и все остальные строения, был компактным.
Мы обошли его, поднялись на крыльцо и застыли возле двери - она была закрыта, опечатана милицией. Переглянулись, стали искать разбитое окно. Сразу стало понятно, насколько ответственно подошла к этому делу милиция, когда выяснилось, что окно открыто нараспашку и попасть через него в дом не составит никакого труда. Я подсадил профессора, потом он помог забраться внутрь мне. Обстановка была спартанской - мы оказались в отгороженной фанерной стеной комнатке, в которой стояли деревянный стол, четыре табуретки, шкаф, где хранилась кухонная утварь. Здесь ничего необычного не было, мы перешли в смежную комнату. Там оказались: печка, то ли слишком старая, то ли новомодная, но я таких никогда не видел - напоминала ту, на которой спал пёс Шарик из мультфильма о Простоквашино - широкий диван, импровизированный низкий столик, сколоченный из круглого среза и трех ножек, залакированный и украшенный выжиганием. Осмотр этой комнаты занял у нас не больше времени, чем осмотр комнаты предыдущей.
- Может подняться на чердак? - предложил профессор.
- Я нигде лестницы не видел.
- То-то и оно. Давай выбираться отсюда.
Вылезти оказалось гораздо проще - достаточно было забраться на подоконник и спрыгнуть, благо высота была метра полтора. Оказавшись снаружи, я посмотрел на Станислава Николаевича:
- Что теперь? Домой?
Он пожал плечами, неопределенно хмыкнул.
- Давай осмотримся. Я пойду, пролезу через эту дыру в заборе, ты попробуй обойти с другой стороны, сделаем круг и встретимся. Если ничего необычного, то поедем домой.
Я не возражал и пошёл в обратную сторону. Не переносил слякоть, потому не особо усердствовал и не смотрел по сторонам, больше глядел под ноги и старался не провалиться в какую-нибудь глубокую лужу. Вдруг слышу чьи-то тяжёлые шаги. Осмотрелся - никого: поле, да одинокая невысокая высохшая липа. А шаги всё равно слышу.
- Станислав Николаевич! Это вы?! - крикнул я.
Тут со стороны дач выходит мужчина в плаще-дождевике и с топором в руках. Идёт по снегу, а следов не оставляет. И шаг прибавляет, прямиком ко мне направляется. Я ужаснулся, бросился на утёк, да только как бежать, когда через шаг проваливаешься. Обернулся - нагоняет. Мелькнуло искажённое злобой лицо, искривлённый яростью рот. Но самое страшное - убийца не издавал ни звука: ни тяжёлого дыхания, ни угрожающих криков, лишь приближающиеся шаги.
"Господи, да меня же убьют сейчас!" - осознал я неизбежное, заорал, что есть мочи, позабыв об усталости, пробежал ещё пару шагов. Что-то треснуло, я провалился в речку, разом ушёл в ледяную воду с макушкой. Течение оказалось нешуточным - меня понесло, стал захлебываться, попытался выплыть, но на поверхности оказалась толстая корка льда. В груди стало больно, сердце колотилось отбойным молотком, ещё немного и я не выдержу, открою рот, захлебнусь, потеряю сознание.
Сумел развернуться вверх ногами, ударил ступнями по корке, разбил её. Течение отгоняло в сторону, но я грёб. В глазах потемнело, я вдохнул, вода хлынула в легкие, рефлекторно попытался закашлять, не получилось. Ничего не видя и не понимая, каким-то чудом оказался на поверхности. Меня рвало, изо рта текла вода вперемешку с кровью, я весь вымок и дрожал от холода. Никаких сил не осталось, казалось, упаду здесь и останусь лежать, пока не умру.
Рвота остановилась, я отдышался, огляделся. Не мог понять, где нахожусь, тут в снегу разглядел нечто необычное. Стал разгребать, когда увидел, глаза округлились, я отпрыгнул от образовавшейся ямки. На её дне лежала заиндевевшая отрубленная детская ручка. Ужас с отвращением охватили меня. Нужно было уходить и срочно. Но как же профессор? Убийца ведь доберётся до него!
Хотел начать звать Станислава Николаевича, но опомнился - можно ведь и убийцу накликать. Не знал что делать, как до ушей донеслось поскрипывание. Обернулся - позади лесополоса, между деревьев маятником качалось... Нет, не может быть! Я встал, перебрался через речку и остановился у границы лесополосы. Пустыми открытыми глазами на меня смотрел сморщенный труп неизвестного мужчины, которого я поначалу принял за Станислава Николаевича. Лицо исказилось, зубы оголились, превратившись в оскал, волосы выпали, кожа превратилась в пергамент, сморщилась, добавив незнакомцу лишних двадцать лет, превратив его в древнего старца. Тело мертвеца качалось на ветру, под тяжесть груза ветки противно скрипели.
Я побежал. Нет, не в сторону дач. Звериный ужас толкал меня прочь, подальше от этого места. Я не мог думать ни о профессоре, ни о чём-либо ещё. Двигался по велению животной сущности, в тот момент полностью контролировавшей моё тело и желавшей только одного - удалиться от опасности, уберечь жизнь. Миновав лесополосу, выбежал на дорогу и только там опомнился. Не решился идти обратно, обогнул участок и вернулся к сторожке, двигаясь по обочине, в надежде, что отыщу профессора там. Повезло - Станислав Николаевич стоял у Жигулёнка, привалившись к автомобилю спиной и схватившись за голову обеими руками. Увидев меня, отчаянное выражение на его лице сменилось нескрываемой радость.
- Слава! Живой! - воскликнул он. - Я думал всё, погубил тебя!
- Вы не поверите, что со мной произошло! - откуда-то появились силы, я мигом добрался до машины, стал напротив профессора.
- И не надо, садись скорее, ты весь мокрый.
- Сиденья вам выпачкаю.
- Что за глупость! Быстро садись! Отсюда нужно уезжать как можно скорее!
Мы забрались в машину, профессор торопливо вставил ключ, завёл двигатель.
